Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош

за 12 верст, где, по информации бригадной тройки, нам предстояла самая трудная работа. Полковой комитет, сплошь соц. – революционеры, был уже предупрежден своими единомышленниками о нашем приезде, и комитет встретил нас решительным заявлением, что собрания полка не допустит. Тогда мы оставили одного товарища для уговоров комитета, а верховые рассыпались по селу и, подъезжая к каждой избе, вызывали солдат: «Эй, братухи, на площадь собирайтесь, да живей, привезли вам важные сведения». Через полчаса весь полк был уже на площади. Но собравшиеся с тревогой осматривались по сторонам, и когда, уже вначале нашего доклада, галопом прискакал член полкового комитета – офицер (правый с.-p.), солдаты услужливо взяли его лошадь и во время нашего доклада и его выступления держали ее под уздцы.

Вначале настроение собравшихся было пассивное. Присутствовали как бы из любопытства, «что выйдет».

Но после ответной речи представителю полкового комитета, в которой мы не пожалели красок, чтобы нарисовать картину деятельности партии с.-p., настроение собравшихся резко изменилось, стали раздаваться язвительные замечания по адресу державших под уздцы лошадь, а второе выступление с.-р. встретили уже явно враждебно: «Ну-ка, что скажешь в свое оправдание?» Речь его прерывали злым смехом и возгласами: «выкручивайся», «получил», «довольно», и в тот момент, когда он сошел с трибуны и направился к своей лошади, державшие пустили лошадь, вытянув ее нагайкой, и, под громкие улюлюканья, сконфуженный и побледневший от бешенства поручик молча поплелся за ускакавшей без седока лошадью. На предложение поддержать рабочих и крестьян, борющихся за власть Советов, и выступить вместе с бригадой, собрание ответило: «Мы не предатели, если идет наша бригада, мы пойдем вместе с ней». Избрали представителя в бригаду и тройку для подготовки полка к выступлению.

К ночи вернулись в бригаду и от посланных в другие части корпуса узнали, что и там ответ один – выступать немедленно. На другой день – объезды новых частей, и вечером заседание Военного Совета, из делегатов всех частей корпуса.

В назначенный час, 10 час. вечера, сельская школа в одном из больших сел была забита делегатами корпуса. Установили строжайший контроль входящих – «чтобы доносчик не проник». Присутствовало 60 делегатов, из них только 2 члена партии большевиков, 3 сочувствующих, остальные беспартийные, но сторонники Советской власти, и все народ солидный, молодых солдат совсем не видно. Открыли заседание Военного Совета 2-го гвард. корпуса, и доклад о необходимости выступления собрание приняло как дело решенное и перешло сразу к детальному обсуждению плана выступления. Ни единого агитационного выступления, а сухое деловое обсуждение. Никаких колебаний. Единогласно приняли план и решение на другой день в 9 час. утра выступить по трем направлениям – Винница, Жмеринка – Киев, Бары, соблюдая при этом до последней минуты строжайшую конспирацию от офицеров. В присутствовавших не только не чувствовалась нервозность или страх, но ярко выявлялась решимость и полное сознание взятой на себя громадной ответственности. Большие споры вызвал только вопрос об отношении к командному составу; вначале казалось, что не преодолеть нам той ненависти солдата к офицеру, которая жила в каждом делегате. Одно за другим вносились предложения о переводе офицеров на конюшню для чистки и уборки лошадей и даже о полном их уничтожении. В каждом выступающем чувствовалось желание отомстить за все перенесенные унижения. Только после основательного критического разбора вносимых предложений, очень неохотно, но единогласно, приняли предложение рассматривать командный состав, как технических инструкторов, которые, если не сейчас, то в дальнейшем, могут быть полезны нам своими знаниями, поэтому не чинить над ними никаких насилий, а предложить им, в последний момент, выступить вместе со всеми частями, под начальством комиссара; тем же, которые откажутся, предложить сдать оружие и оставить на квартирах под домашним арестом. Военный Совет избрал Революционный Комитет 2-го гвардейского корпуса из 9 человек, на который возложили руководство выступлением и всей жизнью корпуса, а делегатам дали полномочия комиссаров в их частях и возложили ответственность за точное и своевременное выступление и выполнение всех предписаний Воен. – Рев. Комитета. В 5 час. утра закрыли заседание, и делегаты поспешили в свои части, так как в 9 час. войска должны были выступить из своих сел и к 11 час. встретиться на условленном пункте.

Ровно в 11 час. мы были на условленном пункте встречи войск. Глухо доносились орудийные выстрелы из Бар, где началось восстание. На пригорках уже стояли, точно вкопанные, верховые, зорко обозревая местность. По дороге длинной лентой тяжело двигалась артиллерия. Справа и слева показались стройные ряды пехоты, из-за леска вышла кавалерия. Войско подходило в полной боевой готовности, охватывая кольцом в центре движущуюся артиллерию. Ни малейших признаков суеты, глубокое знание своего дела и сурово-точное выполнение возложенной задачи. К нам подъехал комиссар и сообщил, что все намеченные части выступили в полном составе, а Кексгольмский полк – со всем командным составом, во главе со своим командиром (командный состав остальных частей сдал оружие и находится под домашним арестом), разведчики высланы, и припасы взяты на неделю. «Все предусмотрено, и надеемся, – закончил он, – в точности выполнить возложенные на нас обязанности».

Увидев собственными глазами начало выполнения принятого плана, мы были уверены в блестящем выполнении его. И не ошиблись.

Вечером того же дня артиллерийская бригада и Кексгольмский и Волынский полки вошли с развевающимися знаменами: «Вся власть Советам» и оркестром в Жмеринку, без единого выстрела заняли вокзал, сменили в городе караул, прекратили движение эшелонов – с войсками Вр. Правительства – на Москву, погрузили пехоту на Киев, артиллерию – на Винницу. Железнодорожные рабочие встретили войска за городом и оказывали всяческую поддержку, гарнизон присоединился, как только войска вошли в город.

Не успели части корпуса проехать и полпути, как юнкера бежали из Винницы и Киева, в Барах и Проскурове бои прекратились. В остальных городах и по всей Украине борьба за власть Советов прошла почти без вооруженных столкновений.

Не могу не упомянуть о полковом командире Кексгольмского полка, который оказал нам своим опытом и знаниями неоценимую услугу. Крайне сожалею, что не могу восстановить его имени. Заслуженный воин, с тяжелыми увечьями на империалистском фронте и не менее тяжелыми последствиями годичного немецкого плена, он, выслушав предписание Военного Совета, заявил: «Я против народа не пойду и, после некоторого раздумья, обратился к комиссару с просьбой разрешить ему, в его присутствии, поговорить с офицерами. Разговор был краток и заключался в том, что он предложил «своим молодым товарищам не противиться воле народа и беспрекословно исполнить решение Военного Совета».

Офицеры приняли его совет. Его выступление вместе с полком имело громадное значение, не только для полка, где он пользовался громадным авторитетом, но имело влияние на