Том 1. Пять недель на воздушном шаре. С Земли на Луну. Вокруг Луны - Жюль Верн

В час ночи все на транспорте уже спали.

21 февраля, в три часа утра, были разведены пары, а в пять поднят якорь. Заработал винт, «Решительный» двинулся к устью Темзы.

Нечего и говорить, что все разговоры на транспорте вращались исключительно вокруг экспедиции доктора Фергюссона. Видеть и слышать доктора было достаточно для того, чтобы почувствовать к нему полнейшее доверие, и скоро ни один человек на «Решительном», кроме шотландца, не сомневался в полнейшем успехе его предприятия.

Во время долгих праздных часов морского путешествия доктор прочел в кают–компании офицерам настоящий курс географии, и молодежь положительно была увлечена открытиями, сделанными в Африке за последние сорок лет. Доктор знакомил офицеров с исследованиями Барта, Бёртона, Спика, Гранта, он описывал им эту таинственную страну, ставшую предметом научных исследований. На севере, рассказывал он, молодой Дюверье занимается изучением Сахары и собирается везти в Париж предводителей туарегов. При содействии французского правительства снаряжаются две экспедиции, которые выйдут с севера, отправятся на восток и встретятся в Тимбукту. На юге неутомимый Ливингстон все подвигается к экватору, а с марта 1862 года он поднимается вместе с Мэкензи вверх по реке Ровума. Вообще Фергюссон был убежден, что в девятнадцатом веке тайна Африки, в которую люди не могли проникнуть целых шесть тысяч лет, будет, наконец, раскрыта.

Офицеры особенно заинтересовались путешествием, когда Фергюссон подробно познакомил их со своими приготовлениями. Им захотелось даже проверить его вычисления. По этому поводу между молодежью возникли споры, в которых доктор охотно принимал участие.

Больше всего удивляло офицеров то сравнительно небольшое количество припасов, которое доктор решил взять с собой. Однажды один из них заговорил об этом с доктором Фергюссоном

— Это вас удивляет? — спросил доктор.

— Конечно.

— А сколько, вы считаете, может продлиться мое путешествие? Пожалуй, вы думаете — целые месяцы? Глубоко ошибаетесь. Если бы путешествие затянулось, мы погибли бы, не достигнув цели. Да будет вам известно, что от Занзибара до берега Сенегала не больше трех с половиной тысяч миль, ну, предположим даже, — все четыре тысячи. И вот, делая по двести сорок миль в двенадцать часов — это, заметьте, меньше скорости наших поездов, — нам будет достаточно и одной недели, чтобы пролететь всю Африку, ведь мы будем двигаться безостановочно, днем и ночью.

— Но в таком случае вы ничего не увидите, не сделаете никаких географических съемок, вообще совсем не обследуете страны, — возразил офицер.

— Вам надо иметь в виду, — ответил доктор, — что раз я хозяин моего воздушного шара и по своему желанию поднимаюсь и снижаюсь, то я могу сделать остановку, где мне заблагорассудится, особенно когда мне будут угрожать слишком сильные воздушные течения.

— А вы с ними, несомненно, встретитесь, — вмешался в разговор капитан Пеннет, — ведь, знаете, там бывают ураганы, несущиеся со скоростью более двухсот сорока миль в час.

— Ну, вот видите, при такой скорости можно перелететь всю Африку в каких–нибудь двенадцать часов, — проговорил, улыбаясь, доктор: — проснуться на Занзибаре, а заснуть в Сен—Луи.

— Но разве воздушный шар может быть унесен ветром с такой скоростью? — спросил другой офицер.

— Такие случаи бывали.

— И шар устоял?

— Конечно. Например, во время коронации Наполеона в тысяча восемьсот четвертом году. Аэронавт Гарнерен выпустил тогда из Парижа в одиннадцать часов вечера воздушный шар с надписью, начертанной золотыми буквами: «Париж, двадцать пятое фримера тринадцатого года. Коронование императора Наполеона его святейшеством Пием Седьмым». На следующее утро, в пять часов, жители Рима видели, как этот самый шар парил над Ватиканом, затем он пронесся над Римской областью и упал в озеро Браччано. Как видите, воздушный шар в состоянии выдержать подобную скорость.

— Воздушный шар — да, но человек? — отважился спросить Кеннеди.

— Человек тоже может выдержать это по той простой причине, что воздушный шар всегда неподвижен по отношению к окружающему его воздуху. Ведь движется не самый шар, а вся масса воздуха. Попробуйте зажечь в корзине вашего воздушного шара свечу, и вы увидите, что пламя ее не будет даже колебаться. И аэронавт, поднявшийся на воздушном шаре Гарнерена, нисколько не пострадал бы от быстроты этого полета. Впрочем, я вовсе не намерен испробовать подобную скорость, и если я смогу зацепиться ночью за какое–нибудь дерево или неровность почвы, то, поверьте, не премину это сделать. К тому же мы берем с собой продовольствия на два месяца. А когда мы будем приземляться, ничто не помешает нашему искусному охотнику снабжать нас в изобилии дичью.

— Ну, и раздолье же будет для вас, мистер Кеннеди! — воскликнул один юный мичман, с завистью поглядывая на охотника.

— Да плюс к этому еще слава, — заметил другой офицер.

— Господа, — ответил шотландец, — поверьте, я очень тронут вашими комплиментами… но… знаете ли… не имею права их принять…

— Как? — раздалось со всех сторон. — Разве вы не полетите?

— Нет, не полечу.

— Так вы не будете сопровождать доктора Фергюссона?

— Не только не буду сопровождать его, но и отправился я с вами единственно для того, чтобы удержать его от этого в последнюю минуту.

Все посмотрели на доктора.

— Не слушайте его, — проговорил Фергюссон своим обычным спокойным голосом — Это вопрос, о котором с ним не надо препираться. А в сущности он прекрасно знает, что полетит.

— Клянусь чем хотите! — закричал Кеннеди. — Уверяю…

— Лучше не клянись, дорогой мой Дик. Ты вымерен, взвешен, и не только ты сам, но и твой порох, и твои ружья, и твои пули… так что об этом и говорить не стоит.

И правда, с этого момента до самого прибытия на Занзибар Дик ми разу не заикнулся об этом. Да и вообще ни о чем не говорил. Он молчал.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«Решительный» огибает мыс Доброй Надежды. — На баке. — Курс космографии «профессора» Джо. — Управление воздушными шарами. — Исследование воздушных течений. — Эврика!

«Решительный» быстро несся к мысу Доброй Надежды. Погода держалась чудесная, хотя море и начинало волноваться.

Через двадцать семь дней после отплытия из Лондона, 30 марта, на горизонте показалась Столовая гора. В подзорную трубу можно было уже видеть город Кэптоун, расположенный среди амфитеатра холмов, и вскоре «Решительный» бросил якорь в его порту. Капитан зашел сюда только для возобновления запаса угля, на что потребовался всего один день. На следующее утро «Решительный» направился к югу, чтобы, обогнув южную оконечность Африки, войти в Мозамбикский пролив.