Концепция лжи - Алексей Бессонов

– Вас подождать? – спросил он.

– А? – Не понял Леон. – Подождать? Ах, ну да, я был бы вам очень обязан…

В машину он вернулся буквально через три минуты – молоденькие девушки, заслышав магическую фразу «мне безразлично, сколько это будет стоить», порхали вокруг спешащего клиента, как мотыльки. Леон не без труда впихнул на переднее сиденье высокую корзину с орхидеей, бросил рядом с собой коробку, скрывавшую под розовым шелком изящный вечерний набор: духи, шампанское, сладости и что-то там еще («мода ж у них тут, прости Господи!»), и скомандовал водителю, куда ехать.

Насчет расстояния Макрицкий ошибся: таксист довольно долго петлял по ярко освещенным рекламой улицам. По названному Жасмин адресу оказался сорокалетней давности отель, упиравшийся стале-стеклянным шпилем в желтое от городского света небо. Девушка ждала его в холле.

– Я только что спустилась, – сказала она вместо приветствия. – Не думала, что ты так быстро… о Боже, а это еще что?

– Это тебе, – сообщил Леон, ощущая, как его щеки заливает краска.

Жасмин округлила глаза.

– Ты миллиардер?

– Да… а что? У нас так принято… не могу же я приходить к молодой женщине с пустыми руками.

– Давай это все мне. Черт, мои друзья будут удивлены… ничего себе!..

– У тебя там друзья? – растерялся Леон. – Так я, наверное, не вовремя?

– Вовремя, вовремя. Пойдем, тебе будет интересно.

Все еще теряясь, Леон прошел за девушкой к лифту. Номер Жасмин располагался на одном из последних этажей. Подходя к двери, Макрицкий расслышал слабый гул нескольких голосов, и уверился в том, что визит не совсем уместен.

«Могла бы, черт, и отказать!» – недовольно подумал он.

– Заходи, – Жасмин распахнула перед ним дверь, и Леон нерешительно просунулся в холл.

Голоса доносились из гостиной, причем несколько человек, перебивая друг друга, яростно тараторили на нескольких языках сразу.

– Давай-давай, – подтолкнула его Жасмин. – Знакомьтесь, ребята, это капитан Макрицки из Украины. Тот самый, единственный спасшийся с «Галилео» в Поясе.

Гостиная здесь была просторная, намного больше, чем у него самого, и, конечно, обустроенная в аскетическом стиле последних лет. Кроме мощной информационной техники, в полукруглом помещении присутствовала лишь стойка, за которой поблескивал бутылками нехилый бар, и несколько кресел-трансформеров. Нас стенах слабо светились малозаметные бра. Удивленно улыбаясь, в полумраке Леон разглядел семерых молодых парней и пару девушек, причем на одной из них была синяя форма кадета французской Академии Космоса.

– Очень рад, – произнес Леон по-английски.

Никто из присутствующих не проронил ни слова приветствия. На него смотрели изучающе, так, словно Леона угораздило попасть на сходку некоего тайного ордена, и капитулу приходится решать, что ж теперь делать с незваным гостем: казнить сразу, или, может быть, принять своим?

Жасмин непринужденно зашвырнула розовую коробку в распахнутую дверь спальни, поставила в угол орхидею и похлопала его по плечу:

– Выпьешь?

– Коньяку, если можно, – пробормотал Леон, недоумевая, отчего был удостоен столь странного приема.

– Мы тут как раз говорили о Поясе, – Жасмин сунула ему в руки стакан с каким-то дешевым фуфлом и села на ковер рядом с крупным, мощношеим юношей в довольно затрапезном свитере до колен. Леон машинально оглядел его огромные, потасканные ботинки на шнуровке, и незаметно поморщился.

– И… что же?

– Дитрих считает, что в Поясе мы можем столкнуться с большими проблемами. Когда Триумвират вплотную приступит к разграблению Системы, мы потеряем все права на руды астероидов.

Леон задумчиво почесал затылок. Такой ерунды он еще ни разу не слышал.

– А почему, собственно? – поинтересовался он. – Почему сразу Пояс? Что там такого интересного?

– Низкая гравитация, – кривясь лицом, объяснил ему Дитрих. – Им будет удобно…

Сумасшедший, понял Леон. Тут, конечно, вся компания заклиненная, но этот – одарен особо, иначе и не скажешь. Да он хоть представляет себе, что такое навигация там, посреди тысяч хаотически несущихся каменюк? Руды, конечно, представляют собой огромную ценность, и для Триумвирата в первую очередь, но вот человечество, увы, не потянет их самостоятельную разработку хотя бы из-за колоссальных энергетических проблем!

– Видите ли, в Поясе любой навигатор неизбежно сталкивается с огромным количеством проблем, – стараясь, чтобы его голос звучал корректно, возразил Леон. – Я думаю, что даже если на астероидах они и найдут нечто, заслуживающее внимания, то все равно – к разработкам приступят не скоро. Не при нашей жизни, наверное… Пока все это просто нерентабельно. Я готов поверить, что Триумвират имеет обширные интересы на лунах Нептуна и Джупа, тем более, что там действительно есть чем поживиться, но все же Пояс, знаете ли… недавно еще он стоял далеко не на первом месте среди приоритетов Триумвирата.

Дитрих презрительно скривился и обдал Леона пивным ароматом.

– Пояс ближе к Земле, – сказал он.

– А, – понял Леон.

– Дит просто боится, – тонко рассмеялась мадемуазель французского космофлота. – Причем он у нас такой не один. Вы тоже боитесь, капитан?

– Я? – Леон задумался. – Да нет, – сказал он, прихлебнув дрянного бренди, – уж их-то я нисколько не боюсь. Я привык опасаться реальных вещей. Знаете, я вылез из двух аварий, это серьезно, нет? На несчастном «Галилео» погибли все мои товарищи, вот это-то и страшно. Отправляя нашу экспедицию, Ассамблея не слишком заботилась о ее безопасности. Мало кто представлял, с чем нам придется столкнуться. Мы добыли огромное количество ценных научных материалов, и где они все? Болтаются где-то там…

– О, вы нелояльны к Ассамблее? – весело улыбнулась француженка.

– Мне не хотелось бы говорить о лояльности или нелояльности, мадемуазель… В таком сложном деле, как освоение новых пространств, ошибки неизбежны. Ошибки, проколы – да все, что хотите! Уж вы-то должны представлять себе, насколько эти пространства к нам агрессивны. Мы только начали движение по этой дороге, верно? Мы едва-едва научились справляться с простейшими, я бы сказал, трудностями… И если нам предлагают сделать решительный, большой скачок вперед – зачем же отказываться?

Последняя фраза вызвала немалое оживление. Некоторое время Леон ошарашенно вертел головой, пытаясь уловить хоть что-то из многоголосого хора голосов, зазвучавших одновременно в разных углах помещения.

– Скачи сам, придурок! – кричал кто-то по-немецки.

– А Кодекс, Кодекс? Вместе с ним, что ли? – это уже испанец в спортивной куртке.

– Да кто нам что-то даст, ты, умник! – надрывался рыжеволосый коротышка, оккупировавший высокий стул под стойкой мини-бара. – Что, кроме Кодекса они нам вообще дали?