отЛИЧНОЕ... где, с кем и как - Лена Ленина

Глава тридцать седьмая

Фотографы

О том, кто видел звездный целлюлит, о том, как кидают в шоубизнесе, и о том, как холодно фотографироваться раздетой

Моего самого первого французского фотографа звали Андрэ. Он был бывшим бойфрендом топмодели Линды Евангелисты, и все начинающие модели бились за право с ним поработать в надежде на то, что он гарантирует им такую же карьеру, как у Линды. Но пообщавшись с ним поближе, я поняла, что Линда, по закону о контрастах и противоположностях, была, наверное, сильной и пробивной моделью и неталантливой фотографшей. Потому что Андрэ был хоть и не модельной внешности, но талантлив, и даже очень. Помимо Линды, ему доверяли свои морщины и целлюлит Мирей Матье, Катрин Денёв, Патрисия Каас, Милен Фармер и Майкл Джексон. Мне своих было не жалко, и я тоже решила доверить. Правда, пришлось поуговаривать. Первый фотосеанс он пообещал мне сделать бесплатно, зато на последующие необходимо было найти журнал или рекламу, оплачивающих гонорар фотографа и его команды. А гонорар был высоким даже по российским фотографическим меркам — от 20 до 50 тысяч евро за сеанс. Мне не часто дарят виртуальные пятьдесят тысяч, поэтому я поторопилась согласиться. Результат превзошел все мои ожидания, и я навсегда поверила, что красива. Иногда зеркало, особенно по утрам, пытается выбить из меня эту уверенность, но тогда я смотрю на фотографии, сделанные Андрэ, и самочувствие улучшается. Наша первая фотосессия, отснятая незадолго до реалитишоу, сделавшего меня особенно популярной у водителейдальнобойщиков, оказалась последней. Потому что, пока я была в заточении под присмотром 54х камер французского первого канала, наши с Андрэ фотографии, по злому умыслу судившегося потом со мной директора фотоагентства, были широко и, я догадываюсь, дорого растиражированы во французской прессе. Но ни я, ни Андрэ не увидели ни одной купюры из того «золотого» дождя, который пролил на себя нечистоплотный посредник. Он даже потом, для пущей верности заметания следов, «обанкротил» свою контору, так что даже мой кровожадный адвокат не смог ничего добиться. Но Андрэ не поверил заверениям ни моим, ни адвоката о том, что мы на этой операции ничего не заработали, и надулся. Надеюсь, лет через десять истина восторжествует и мы снова поработаем, правда, к тому времени и морщин у меня прибавится. Но ничего, он к звездным морщинам привык.

Успех вышеупомянутого телешоу вызвал обвал количества известных фотографов, которые или сами изъявляли желание со мной поработать, или это желание было подстегнуто требованием того или иного журнала, суеверно считавшего, что я на обложке — это к деньгам.

Среди чудовищного количества фотографов, с которыми мне довелось работать для рекламы или прессы, у меня были свои любимчики. Еще одного моего талантливого фотографа тоже звали Андрэ, но только во время его непродолжительных визитов в Париж, а на Алтае его звали с дополнением буквы «й» на конце. Да и в Москве тоже, потому что это московский фотограф Андрей Бронников, с которым мы летали на Таити снимать роскошную рекламу для черного жемчуга, а также есть устриц и кормить тунцом акул.

На последнее место по удовольствию с ним работать я бы поставила известного и гениального итальянского фотографа Брюно Бизанга, с которым мы делали фотосессию для обложки французского конкурента «Пари Матча» журнала «VSD». Но ему просто не повезло — мне не нравилось оголяться, а он терпеть не мог уговаривать это делать. Но нам обоим заплатили за эротическую серию под названием: «Елена наконец обнаженная!» К тому же энтузиазма не добавляла необходимость с 8 утра до 10 вечера стоять, сидеть и лежать под прицелом работающего для развевания волос вентилятора, существенно охлаждающего неприкрытое тело. Хотя, ввиду моей природной скромности, мы немного сплутовали так, что хоть и было видно, что на девушке вроде бы ничего не было, но все же возмущенные читатели писали в следующий номер этого журнала, что «даже с лупой не было видно ничего обещанного заголовками!»

Но пальму первенства гениальности среди моих фотографов держит автор обложки книги, которую вы держите в руках, россиянин Михаил Королев. Если бы он родился французским королем, то его королевским прозвищем было бы «Король Михаил Гениальный». Но нашему поколению повезло, и он не родился королем, ведь такие таланты рождаются всего раз в тысячу лет.

Глава тридцать восьмая

Вокал

О том, как вознаграждается альтруизм, и о том, кто такие мелизмы и что они делают в моем голосе

Во французских театральных школах пение преподают актерам как элемент профессии. Катрин Денёв прислала мне, как и всем читательницам одного французского модного журнала, вложенный под прозрачную обертку свой новый музыкальный диск с пятьюшестью очень милыми песенками. В общем, у людей, имеющих киноамбиции, а я отношу себя к их существенному числу, вполне легко можно обнаружить, не напрягаясь в излишнем поиске, амбиции музыкальные.

Мне всегда хотелось петь. Более того, я всегда пела под душем. Мне это казалось настолько естественным, что я думала, что все люди там поют. Чуть позже, когда я стала встречать других людей под душем, я с удивлением обнаружила, что поют не все.

В России я всегда слушаю русскоязычные музыкальные радиостанции, а покупая диски, изучаю внимательно имена композиторов, аранжировщиков и музыкальных продюсеров понравившихся мне песен. Так со временем выкристаллизовались три фамилии российских композиторов, к творчеству которых я была особенно чувствительна. А иногда я даже узнавала стиль любимых композиторов задолго до того, как видела, в качестве подтверждения, их фамилии в титрах. Они мне были хорошие знакомые, даже если не знали о моем существовании. Мне казалось нереальным познакомиться с ними, такими удивительными и возвышенными творческими людьми. И обычно бодрый во мне «танк» робел и тушевался, стесняясь проявить инициативу.

Одним зимним вечером я была в гостях у моей подруги — известной бизнеследи, возглавляющей крупнейшее предприятие в своей отрасли бизнеса. Настроение было лирическое, а атмосфера неофициальной, видимо, поэтому она неожиданно захотела мне спеть. Я не догадывалась, что она поет, а она не делала это публично. Она присела за рояль и красивым поставленным голосом спела прекрасную песню на английском языке. Моему удивлению не было границ, во мне проснулся агитатор, и я, взобравшись на баррикаду, произнесла пылкую речь об относительной длине жизни, необходимости самореализации и неправомочности скрывать от российского народа, представителем которого я являюсь, такие таланты. Я развила бурную деятельность и решила найти ей композитора, который напишет ей русскую песню, чтобы вся страна ее пела, не догадываясь, что исполнительница в это время трудится на ниве крупного бизнеса.