Дети Гитлера - Гвидо Кнопп

Некоторым удавалось уклониться от всеобщей маршировки строем даже в государстве «фюрера», где на первый взгляд нацистский каток не оставил ни одной ниши, чтобы укрыться и пережить «новые времена». Одна из тогдашних шестнадцатилетних старшеклассниц вспоминает: «Однажды местная организация СГД поручила нам создать музыкальный кружок. Мы попросили освобождения от посещения службы на три недели. Через три недели мы сказали, что мы справились с заданием, хотя ничего не делали все это время и не ходили на службу в СГД. Нам повезло. Никто не проверил результаты работы.»

Можно ли отнести подобные происшествия к разряду исключений? Это были единичные случаи неповиновения в безбрежном море послушания и самоотречения? Или можно предположить, что значительная часть девушек все же находилась в молчаливой оппозиции? На наш взгляд, крайне сложно разделить молодых людей того времени на «приветствующих» и «шагающих в ногу», на «уклоняющихся» и «сопротивляющихся». Эмпирическое восприятие немецкой действительности во времена третьего рейха несет немалые трудности даже для профессиональных историков. На достоверность источников, будь то свидетельские показания или документы, не лучшим образом повлияли тогдашняя государственная цензура, тактика умалчивания и искажения фактов, имевшая место после войны. Необходим взвешенный подход при вынесении приговора поколению бабушек и дедушек. Степень и момент времени сотрудничества с нацистским режимом зависел не только от возраста, социального и семейного положения, регионального фактора, но и от временного периода истории рейха и военной ситуации.

Поражает откровенность, с которой многие из опрошенных свидетельниц вспоминают степень своего восторга и душевного подъема в то время. Гертрауде Вортман и сегодня не скрывает своего восхищения: «Мы хохотали и пели. Мы носили венки на головах. Мы отмечали праздник благодарения урожая, поэтому все объелись.» «Успехи» тридцатых годов, достигнутые нацистами, в виде полной занятости населения Германии, отказ от выполнения «позорных» условий Версальского договора, убедили молодежь в преимуществах «нового времени». Многим в условиях информационного голода Германии тех лет было просто невдомек, что полная ликвидация безработицы оплачена колоссальной государственной задолженностью, а условия по выплате версальских репараций были «де факто» сильно смягчены уже правительством Веймарской республики. Манипуляции с фактами были настолько успешны, что и сегодня от собеседников можно услышать такие пассажи, как «а современные автобаны!» или «ночью было не страшно пройтись по улицам!»

Можно ли сравнивать несравнимые вещи? Многие из наших «бывших» пытаются сослаться на сегодняшнюю молодежь. Много раз довелось услышать, что истерия молодых людей того времени на выступлениях Гитлера можно сравнить с истерией нынешних юнцов при выступлениях Майкла Джексона. Часто говорилось и о «ценностях» прошлого, которые, увы, отсутствуют у сегодняшней молодежи. На вопрос «Что же было хорошего в годы их членства в СГД?» четкие ответы вылетали без промедления как из пушки — «товарищество», «дисциплина», «ответственность». Однако, справедливости ради, стоит отметить, что не замалчивалась и обратная сторона. «Никто не спрашивал собственного мнения» или «Дискуссия и критика были запрещены. Можно было только командовать и подчиняться».

Как происходил процесс унификации личности и в какой момент члены Гитлерюгенда чувствовали себя «идущими в одном строю». Во всех воспоминаниях, которые мы собрали, ключевым моментом являются бесконечные церемонии в повседневной жизни СГД. Знаменные линейки, патетические речи, часы «посвящения» должны были из индивидуальных личностей сформировать «преданное сообщество». Календарь Гитлерюгенда пестрел памятными датами и праздниками, посвященными «движению». Начиная с праздника «поминовения погибших членов Гитлерюгенда» 24 января, череда памятных дат тянулась до конца года. «День прихода к власти» отмечали 30 января. Затем 20 апреля встречали «День рождения фюрера». Далее следовали «День труда», «День матери», «День солнцестояния», «День мюнхенского путча». Современникам было понятно, что череда нацистских праздников противопоставлялась праздникам церковным. Псевдорелигиозная форма и суть нацистского движения должна была подменить собой основы христианской веры. Гитлеровское соглашение с римским папой, регулирующее церковную жизнь в Германии, и приветствия немецких епископов в адрес Гитлера не меняли сути режима. В узком кругу своих приближенных Гитлер не раз высказывал свои планы «окончательно покончить» с церковью после завершения победоносной войны.

По своему эмоциональному воздействию среди остальных праздников особенно выделялся день «посвящения родившихся в одном году в члены „Гитлерюгенда“. Этот спектакль напоминал церковные церемонии и обряд посвящения в рыцари одновременно. С 1936 года эти торжества стали проводиться централизованно в бывшей резиденции рыцарского ордена Мариенбург, расположенной в окрестностях Данцига. Посреди древних стен разворачивалось в ночи при свете факелов пафосное действие, участники которого пели, клялись и маршировали. Велась прямая трансляция „церемонии“ на весь рейх, в котором на тысячах более скромных по масштабу, но абсолютно схожих мероприятиях звучали слова точно такой же клятвы: „Я торжественно обещаю, быть верным Адольфу Гитлеру и всего себя отдавать служению в Гитлерюгенде. Я торжественно обещаю, постоянно крепить товарищество и единство немецкой молодежи. Я торжественно обещаю выполнять все приказы райхсюгендфюрера и всех руководителей Гитлерюгенда. Я торжественно обещаю, всегда быть достойным нашего святого знамени. Да поможет мне бог!“

Обычно церемония присяги проводилась по всей стране 19 апреля накануне дня рождения Гитлера. В этом заключался особенный смысл: все мальчики и девочки одного года рождения в качестве подарка ко дню рождения! В этот вечер черный галстук Союза германских девушек словно орден торжественно занимал место на шее девушки. Большинство опрошенных запомнили церемонию вступления на всю жизнь. Эмоциональное воздействие было настолько сильным, что подавляющее число вступавших восторженно воспринимали эту церемонию.

Обряд вступления в Гитлерюгенд длился несколько часов, и по современным понятиям, был чересчур затянутым, скучным и странным. Заунывные женские голоса, монотонные патетические речи с бесконечным повторением слова «фюрер», подъемы и спады общего тона заклинаний в так называемой форме декламации «пламя к небесам», хоровое пение с пассажами типа «фюрер даровал нам священную милость» не пользовались бы успехом и не привлекли бы интереса в наши дни. На девочек и мальчиков, которые, дрожа от волнения, ожидали момент приема в Гитлерюгенд, звуки трансляции главной церемонии оказывали демоническое воздействие. Там, где чувства преобладают над разумом, дети становятся легкой добычей. До сих пор очевидцы с трудом могут объяснить эффект столь мощного воздействия на их психику. «Сегодня это не сработало бы,» — уверенно говорит Гертрауде Вортман.