Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля? - Михаил Полятыкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне они показались значительнее «Момента истины», может, по причине подлинности или потому, что в первом случае корреспондент просто «сфотографировал» рассказ действительно хорошего рассказчика Ю. Лужкова, однако и самая блестящая устная речь — всего лишь устная речь.
Может, это придирки, а один мой приятель сказал даже, что я ревную к коллеге: дескать, не ты написал про это, а он. Ревности нет, а вот сожаление — откровенно — есть. Я не был на баррикадах, и именно это не давало мне морального права писать на всех тогда интересующую тему путча.
Единственный вопрос, который я задал Ю. Лужкову, готовя материал для газеты, звучал так:
— Рассказывают, что вы отказались взять в руки автомат, когда его предложили. Почему?
— Для начала хочу вас огорчить — никто не предлагал мне автомат. Но если на эту тему рассуждать… Вы ведь сравниваете меня с тореро, не так ли? Легко шпагой кольнуть быка, а вот заставить его со всего разгону влепиться в бетонное ограждение стадиона — на это нужно мастерство. И какое!
Наша задача в период путча состояла в том, чтобы заставить до зубов вооруженного противника врезаться в бетонную стену живого противодействия организованных москвичей, а если бы этого не получилось, можно было бы попросить автомат.
Пройдет каких-то два с небольшим года, и снова случится в стране — случится-то в Москве, и хотя, как утверждают политики и экономисты, Москва это не вся Россия, но и ограничивать влияние столицы на происходящие в стране процессы попросту нельзя — большая катаклизма. Верхи долго будут бодаться из-за пирога власти на трибунах, в коридорах и под коврами, но договориться не сумеют, и конфликт закончится вооруженным столкновением и расстрелом Белого дома. И снова Ю. Лужков двумя руками голосовал и активно помогал Б. Ельцину. Но сначала о том, что я видел собственными глазами с 16-го этажа дома № 21 на Новом Арбате, где в трех комнатенках размещалась редакция недавно испеченной газеты правительства Москвы, главным редактором которой был ваш покорный слуга. Итак, из записной книжки.
Удивительно, но факт: мы прошли в здание на Новом Арбате, 21, совершенно беспрепятственно, никто не спросил пропуск. Охрана дома в этот момент смотрела репортаж СNN о событиях возле Белого дома и надеялась, видно, что мимо милицейских кордонов не проскользнет и мышь.
А проскальзывали и люди с автоматами: с высоты 16-го этажа мы отчетливо видели бегающих по крышам домов на противоположной стороне человечков, то залегающих, то ныряющих в слуховые окна. Возможно, среди них не все были солдатами двух фюреров, может быть, то были любопытные или журналисты, но то, что время от времени с крыш начинали палить из автоматов, — это точно.
В такие минуты мы отгоняли друг друга от окон и выходили в длинный пустынный коридор — пережидали. Потом снова возвращались и прилипали к окнам, наблюдая, как разворачиваются события.
Вот на крышу ресторана «Арбат» вышли несколько человек с автоматами — свои, чужие? Прячась за вентиляционными шахтами и подиумами с прожекторами, они, крадучись, перебегают с места на место, держа автоматы наизготовку. В подзорную трубу мы разглядели отличительные знаки рязанцев — значит свои.
Больше всего мы боялись столкновений между самими воинскими подразделениями. Одно дело, когда они находятся где-то и подтверждают свою верность Президенту и правительству, а другое — когда они уже прибыли на танках в Белокаменную. Куда повернут они дула своих орудий, по каким целям станут палить, если усатый генерал лишь накануне утверждал, что многие части преданы им — предателям.
С помощью CNN и TV-6 мы видели отчетливо фасадную сторону штурмуемого дома, а с помощью подзорной трубы могли разглядеть даже усы Руцкого, если бы он вздумал высунуться в окно. Толпы зевак вокруг места события заметно затрудняли действия воинских подразделений. Тем более что не одни зеваки собирались в толпы. Прямо под нами то один, то другой молодчик выскакивал навстречу бойцам оцепления, начинал размахивать руками и что-то доказывать. Их тут же брали под белые рученьки и вели в стоявший рядом с цепью «воронок». Время от времени бойцы с разбегу врезывались в толпу и выхватывали из нее наиболее крикливых — быстро, четко, профессионально. Вот бы так всегда. Тогда бы Москва не пережила ужасный день с многочисленными жертвами.
Но, видно, до последнего момента президентская сторона верила в возможность мирного исхода, а сторона противная — что Президент не осмелится применить силу. Наглость, с каковой защитники «демократии» отвергали все предложения по мирному исходу, поражала и невольно заставляла задуматься: а может, действительно они правы и за ними сила?
Теперь, когда положено столько жизней, когда пролито столько крови, все вдруг отчетливо увидели истинную сущность этих людей: их непомерные амбиции сопряжены с потрясающей трусостью. После нескольких выстрелов из танкового орудия по бункерам предателей, захвата спецназом первых этажей Белого дома стало ясно, что пора его защитникам сдаваться, что рассчитывать им не на что. И тут женщина, которая была с нами, предположила: Руцкой обязательно застрелится, как честный офицер. Должно быть, ей очень хотелось верить, что благородство еще есть, что рыцарь должен оставаться рыцарем.
Мы двое возразили: предатели не стреляются, и оказались правы. Коллегу же окончательно сразила просьба бывшего спикера и бывшего генерала к послам зарубежных стран о предоставлении им политического убежища. Сколько обманутых, одураченных ими людей устраивали в столице митинги, учиняли беспорядки, мешали нормальной жизни горожан. Сколько пены вышло изо рта Анпилова, пока он их защищал, сколько подметных писем написали депутаты Моссовета, призывая защитить и оборонить.
Оборонили… Положили свои головы за двух предателей.
Время от времени под нашими окнами возникали интенсивные перестрелки, хотя понять, кто и откуда бьет, было совершенно невозможно. Треск автоматных очередей и стук крупнокалиберных пулеметов метались в зажатом пространстве между домами, и только отбитая штукатурка да куски выбитой пулями щебенки указывали место очередной дуэли.
Обозначивших себя стрельбой снайперов снимали с крыш и чердаков, и тогда толпы зевак ломились от любопытства: кто же это был? Сбившаяся в кучу толпа молодых людей и подростков перетекала с одной стороны улицы на другую — в зависимости от того, где события казались ей интересней. В конце концов бойцам это надоело, и они оттеснили любопытствующих к «Октябрю», где те и остановились.
Многие наши коллеги позже отмечали: в реальность происходящего верилось с трудом — замечание совершенно справедливое. Прекрасное осеннее утро, солнце, какого не было даже летом, с высоты здания на Новом Арбате далеко просматриваются улочки старой Москвы и с другой стороны — арбатские переулки. И во всей этой благости — треск автоматных очередей, пальба из гранатометов и танковых орудий, тела убитых.
Ужасно было видеть выбивающееся из окон пламя и клубы черного дыма над Белым домом. Огонь становился все интенсивнее, а дым плотнее, и мы как-то разом заговорили о том, во что обойдутся городу и государству ремонт и восстановление.
После того как на Краснопресненскую набережную направилась колонна «воронков», стало очевидно, что дело приближается к своему логическому концу. Иным он не виделся, пожалуй, никому. И лучше всего это знали сами оборонявшиеся, хотя продолжали бессмысленное сопротивление.
…А в «Смоленском», между тем, было полно покупателей, зеваки толпились под стенами расстреливаемого дома, прохожие, как обычно, торопились по своим делам. Может быть, именно так привыкают к войне в горячих точках и именно привыкание к ней — самое страшное.
После этих событий Ю. Лужков рассказывал:
— Мне то и дело приходится отвечать на вопросы журналистов по поводу разрушений, произведенных в Москве во время событий 3–4 октября, и говорить о том, какие меры принимает правительство к скорейшей ликвидации последствий драмы, разыгравшейся на Красной Пресне и в Останкине. Должен признаться, для меня ответы на подобные вопросы не составляют труда. Квалифицированные специалисты из управлений и комитетов, подчиненных правительству, четко и согласованно выполняют все этапы работ, связанных с ликвидацией последствий мятежа. С территории вокруг Белого дома убраны остовы сгоревшей и разбитой варварами техники, разобраны баррикады — одних бетонных блоков было 4 километра по периметру — включен фидер для подачи электроэнергии на Белый дом, и готовится ее включение в мэрии.
Сметы, калькуляции затрат, подсчет необходимого количества материально-технических ресурсов и рабочей силы рассчитать нетрудно и организовать работу тоже. Конечно, придется отвлечь строителей с жизненно важных для города объектов, ускоренными темпами вести восстановительные работы. Вандализм разгулявшихся бандитов дорого обошелся городу и горожанам. Никогда ни один мятеж и ни одно восстание не приближали общество к благоденствию — они всегда разрушали экономику и задерживали развитие производительных сил.