Последнее пророчество - Жан-Мишель Тибо

Как много людей страстно молились перед этим одеянием, принадлежавшем Христу! Мария Медичи и Анна Австрийская прикасались к нему дрожащими губами. Короли и простые крестьяне становились перед ним на колени, моля о прощении грехов. Сколько здесь дано обетов, сколько зажглось надежд…

Круговорот веков поглотил Инесс. Она даже не пыталась сопротивляться увлекавшим ее силам, которые бросали ее то в центр бурных процессий, то на великие мессы, отправляемые на латыни, то в ряды обращенных в христианство дикарей. И вдруг новое видение: в пепельно-сером небе развеваются римские флаги, установленные на холме. Там же стоят три креста, на которых распяты казненные.

«Господи Иисусе, верую в Тебя!» – прошептала она, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

Путешествие в прошлое окончилось. Звук органа заставил ее вздрогнуть. Базилика содрогалась от этих звуков до самого своего основания. Она постепенно наполнялась верующими. Откуда взялись все эти люди? У входа их была жалкая горсточка… Инесс наблюдала, как они рассаживаются по скамьям. Мощная песнь органа поднималась к своду. Религиозная музыка, воспроизводимая с помощью лабиальных и язычковых регистров восхитительного музыкального инструмента, смешалась со звуками скрипки, флейты, английского рожка, крумгорна, свирели, фагота и человеческого голоса, возвещая помещение гроба в неф. Служащие похоронного бюро поставили его на постамент перед алтарем. Дубовый гроб был украшен латунным крестом. Мужчина в черном костюме, подойдя, накрыл его венком из красных гвоздик и папоротника, затем священник обратился с речью ко всем собравшимся, исполнив первую часть ритуала так, как того желал Бенедикт XVI – на латыни. Его мощный голос подчинил себе Инесс: «Requiem aeternam dona eis Domine, et lux perpйtua, Luceat eis». – «Вечный покой даруй им, Господи, и вечный свет пусть светит им».

Он продолжал согласно традиции, затем, благословив и окурив гроб кадилом, обратился к собравшимся на французском, призывая в свидетели святого покровителя базилики.

«О блаженный Дионисий!

Увидь своих собратьев по вере, собравшихся вокруг твоего алтаря, и нашего брата Реймона, который был призван Господом.

Он идет к тебе, чтобы воздать почести и вознести свои искренние молитвы.

С того самого дня, как твое апостольское служение было увенчано мученической смертью, восславив веру Иисуса Христа в этом районе Парижа, имя твое всегда будет произноситься здесь с благоговением. И ты в ответ никогда не оставлял Париж, и близлежащие области, и всю Францию своей заботой и защитой.

Сюда, в твой храм, часто приходили наши отцы, чтобы оплакать своих умерших, отпраздновать свои радости или в дни опасности, глядя на хоругвь, которая затеняет твою могилу, обрести надежду на процветание Родины.

Прошедшие века не смогли разбить союз, заключенный между тобой и Францией.

Уверенность наших отцов возрождается в наших сердцах, и благодаря тебе, отче, та же благодать снисходит на нас.

Сохрани за Францией призвание свыше, дарованное в давние времена. Даруй всем ее сыновьям, всем семьям и всем собравшимся в храме смелость и единение в вере на благо Христа, который всегда любил Францию. Дабы после земных войн, вопреки усилиям атеистов, которые нами правят, и неверных, поджигающих наши пригороды и сеющих страх во всем мире, мы могли торжествовать вечно с тобой на Небе.

Да будет на то воля Господа нашего Иисуса Христа».

– А теперь, братья мои и сестры, помолимся за душу Реймона.

Инесс не слыхала подобных речей с момента разрыва отношений с отцом. Священник бросил в ее сторону устрашающий взгляд. Теперь он читал на латыни молитву в стихах, но его воинственное обращение все еще крутилось в головах собравшихся. Неписаный приказ воспламенить умы католиков был дан всем святым отцам, входящим в число сторонников возвращения к истокам Церкви, честной и суровой.

Инесс почудилось на мгновение, будто она оказалась в лапах святой инквизиции. Она поторопилась отойти от этого священника, напомнившего ей о прошлом. Ее сердце сильно билось, и теперь она была уверена, что туника действительно принадлежала Иисусу. Она была так взволнована, что ни на секунду не заподозрила, что за ней следят.

А между тем какой-то мужчина шел за ней по пятам. Он перехватил эстафету у женщины-шпиона, когда Инесс вышла из отдела осветительных приборов магазина «Бон Марше». Он имел удивительно блеклую, незаметную внешность и не привлекал ничьих взглядов. Свой взгляд он тоже прятал, шел не поднимая глаз. Фанатичный огонь во взоре выдал бы его с головой.

Вера «Легиона Христа» наполняла его душу, а сердце разрывалось от любви к своему наставнику Марсиалю Масиэлю. Но еще сильнее он любил Франсиско Кальдерона, своего первого наставника, известного горстке избранных, которых он воспитал по своему образу и подобию в семи военных монастырях Мексики, где его знали под именем «О».

Глава 20

Небо над ними было затянуто вуалью летней жары. Рим – стоило им отвлечься от своих мыслей, чтобы им полюбоваться, – скрывался за покровом дымки, берущей начало где-то в излучинах Тибра. А в отличие от Вечного города, Ватикан, в котором они обосновались, даже не пытался спрятаться. Базилика Святого Петра величественно вздымалась среди его куполов, крестов и статуй. Три кардинала наблюдали за передвижением групп паломников, когорт монахов, батальонов монахинь, и накатывающие волнами звуки произнесенных шепотом молитв согревали их сердца, с давних пор не знавшие покоя. Они не могли ступить ни шагу, чтоб не почувствовать на плечах тяжесть прошлого. Так много пап правили здесь… Так много преступлений совершилось во имя Господа… С наступлением эры Водолея ничего не изменится. Будут новые папы, инквизиции, крестовые походы. Наделенные даром предвидения люди знали – будущее омрачается с каждым днем. Но и день Страшного суда еще не близок. Приблизить его приход с помощью молитв – утопия. Церковь не готова принять Божьего Агнца.

Три кардинала слишком много пожили, слишком тесно были связаны с подобными себе, слишком много хитрили с Богом, чтобы слиться с потоком верующих, которые пришли, чтобы выразить свою любовь Спасителю и его святым. И все же спокойным шагом, шурша своими пунцовыми одеяниями, они достигли дворца. При их приближении гвардейцы задерживали дыхание, а прелаты низших рангов и миряне, занимавшие административные должности, бросали в их сторону завистливые взгляды. Они готовы были на все, лишь бы надеть однажды престижную униформу, цветом напоминающую кровь Христову, – красную кардинальскую шапочку, переданную папским послом, и короткую пелерину того же цвета. А иметь, подобно кардиналам, свой герб, нарисованный мягкой пастелью, с изображением галеро[29] – это было мечтой из разряда невыполнимых.

Малое количество епископов и еще меньше священников начиная с 1181 года носили титул, дающий право участвовать в избрании папы. Это право было ограничено буллой «Сит gravissima» папы Иоанна XXIII, подтвержденной новым «Кодексом канонического права» 1983 года. Три привилегированных священнослужителя являлись членами Священной коллегии, чья сложная структура была непонятна простому смертному. Они прекрасно знали свой ранг согласно протоколу – второй после декана ордена Кардиналов-епископов. Будучи на вершине иерархии, они находились выше кардиналов-патриархов, кардиналов-протопресвитеров, кардиналов-пресвитеров, кардиналов-протодьяконов и кардиналов-дьяконов. Но им этого было мало.

На некотором отдалении за троицей следовал монах. Голова его была опущена, лицо скрыто капюшоном, он не привлекал ничьего внимания. Самое большее, что можно было заметить, и лишь на мгновение, – его присутствие в пурпурном кильватере монсеньоров. Казалось, это призрак скользит по мраморным плитам.

Когда они оказались в личных апартаментах папы, монсеньор Норберто Ривера Каррера попросил монаха подождать немного в папской приемной.

Глава 21

Бенедикт нежил и лелеял их. Он смотрел на них и думал о людях, считавших, будто счастье невозможно обрести в этом мире, о людях, которые прикладывали столько усилий, чтобы иметь возможность радоваться жизни. Сколько на это тратится времени и сил! Почему человек обязан жить в страдании, как Христос и святые мученики? Во имя каких непостижимых принципов он обязан страдать? Три кардинала не возводили страдание в ранг догмы. Напротив. Они излучали счастье. Выдающейся карьере каждого из них все благоприятствовало с момента окончания семинарии. Не много скрытых трудностей ожидало их на пути, приведшем на вершину Церкви, и они с тех пор жили в роскоши, которой многие испанские, итальянские и французские дворяне, да и богатые промышленники и владельцы средств информации, могли бы позавидовать.

Самым счастливым из этой троицы выглядел монсеньор Ривера Каррера. Он дегустировал кофе, поданный в миниатюрных чашечках баварского фарфора. Аромат и вкус этого кофе были уникальными. Это была тонко смолотая смесь специально отобранных зерен. Кофе был намного вкуснее того, что он привык пить у себя в Мексике. Он надкусил вкуснейшее песочное печенье с миндалем, для аромата сдобренное щепоткой специй. Оба его коллеги были в полном восторге.