Дезертир - Андрей Валентинов

Я вздохнул, пошарил в деревянной коробке, но вспомнил, что папелитки кончились. Еще и это! Я заставил себя встать и зажечь свечу. Тьма не исчезла, она лишь отступила к углам, все еще готовая броситься вперед, затопить, лишить разума. Господи, что я делаю на этой земле, в этом чужом страшном городе?

Я вновь присел к столу, сцепил зубы и положил перед собой чистый лист бумаги. Все против тебя, Франсуа Ксавье…

И вдруг мне стало легче. Барон не солгал! Святой Ксаверий и вправду имел ко мне прямое отношение! Франсуа Ксавье – мои имена! Наверно, и маленький городишко Люсон, стоящий посреди унылых пустошей, по которым бродят худые грязные овцы, вспомнился неспроста. Недаром и тогда, и сейчас я выбрал такой псевдоним.

Итак, мне, Франсуа Ксавье дю Люсону, пока не очень-то везет в славном городе Париже. Что ж, значит, мой путь оказался еще труднее, еще дольше. Но я не могу исчезнуть, раствориться без следа, словно призрак в лучах рассветного солнца. Не могу – и не хочу! Первое, что я должен сделать…

Перо вывело на бумаге большую цифру «1». Бедняга Шарль Вильбоа не должен умереть! Это мой грех, и мне его искупать. Но этого мало, надо проследить, чтобы желтоусый гражданин Сименон в приступе служебного рвения не испортил жизнь симпатичной очкастой девушке, которая так вовремя встретилась мне в ту ночь.

Теперь – «2». Подлец де Батц должен уехать из Парижа! Иначе пострадают многие – трус поспешит всех выдать, даже ведая, что это его не спасет. Де Батц почему-то уверен, что я могу ему помочь. Значит… Значит, я ему помогу!

И, наконец, «3»… Я развернул знакомый листок с рядами цифр. Почему я не начал именно с этого? Тот, кем я был, не зря зашил этот листок за подкладку камзола. Что там сказано о грехе?

Давно мне ведом терпкий вкус греха,И пропасть черную уж зрю издалека…

Внезапно я чуть не рассмеялся. Уже не гражданин ли д'Энваль изваял сии вирши? Ну, а если не он, то кто-то, ему наверняка известный…

Я аккуратно подчеркнул тройку и внезапно понял, что Тьма, окружавшая меня, исчезла. Остались обычные тени, которые не в силах разогнать грошовая свечка. Комната стала уютной и спокойной, словно я жил здесь уже много лет. Я вновь поглядел на листок. 1,2,3… Нет, я ошибся. Первым делом следует купить новую коробку папелиток. Жаль, что лавки закрыты и придется мучиться до утра…

Действие 3

Некий шевалье ведет расследование, или Кто такие «дезертиры»

– Тем не менее это было так, гражданин комиссар, – Шарль Вильбоа устало прикрыл глаза. – О чем я свидетельствую и требую занести мои слова в протокол с наивозможнейшей точностью.

Его голос звучал тихо, но твердо. Гражданин Сименон засопел и неуверенно поглядел на исписанный лист.

– Итак, вы утверждаете, госпо… э-э-э… гражданин Вильбоа, что после вышеозначенной встречи с неизвестной личностью в вышепоименованном заведении, известном как «Прокоп», вы взяли фиакр и направились на упомянутое вами кладбище Дез-Ар…

Шарль Вильбоа очнулся вчера, на третий день после случившегося. И вот сегодня его навестила весьма представительная делегация. Кроме усатого комиссара и моей скромной персоны, в палате присутствовала гражданка Тома, невозмутимо пристроившаяся в углу. Гражданин д'Энваль, сюда не допущенный, в эти минуты мерил шагами больничный коридор.

– …На оном кладбище вы заметили следы на снегу, проследив которые вы попали в склеп семейства д'Арманвилей. В упомянутом склепе внимание ваше привлек обнаженный труп особы, в которой вы узнали…

Бледные губы дернулись.

– Мне тяжело еще раз вспоминать это, гражданин комиссар. Давайте я подпишу…

Вновь послышалось сопение. Гражданин Сименон медленно поднялся и протянул протокол вкупе с пером. Мы помогли Шарлю приподняться, и под бумагой появилась его аккуратная подпись.

– В этом случае…

Гражданин Сименон бросил хмурый взгляд в мою сторону. Я сочувственно вздохнул.

– В этом случае, – желтые прокуренные усы стали торчком, – да, я вынужден прекратить это дело, черт меня дери!

– Не надо повышать голос! – Очки гражданки Тома сверкнули. – Здесь больной, гражданин комиссар!

Очевидно, гражданин Сименон учел это обстоятельство, поскольку рык, им изданный, звучал еле слышно.

– Да! Я вынужден закрыть это дело по причинам, никак не связанным с объективным ходом вышеизложенного расследования…

Я стоически выдержал новый выразительный взгляд, брошенный в мою сторону.

– Однако же, госпо… граждане, как лицо частное, вынужден заявить, что ваши показания есть не что иное, как ложь, направленная на сокрытие имевших место быть фактов. Вы лгали, дамы и господа!

– Даже я? – невинно осведомилась гражданка Тома.

Гражданин комиссар вновь обиженно засопел:

– Сударыня… То есть гражданка! Смею вам напомнить, что на допросе девятого фримера, то есть вчера, вы изволили показать, что характер ранения вышепоименованного гражданина Вильбоа допускает возможность нанесения оного ранения самим присутствующим тут господи… Тьфу ты, прости господи, гражданином. Однако же вызванные для обследования имевшего быть ранения граждане Адаль и д'Асси, члены Коро… тьфу! – бывшей Королевской медицинской академии, показали обратное. Эту рану гражданину Вильбоа нанес кто-то иной, о чем имеется соответствующее заключение.

Гражданка Тома невозмутимо сняла очки и принялась их тщательно протирать. Комиссар вновь вздохнул – на этот раз уныло – и грузно приподнялся.

– Граждане! – жалобно произнес он. – Но так ведь нельзя! Взываю к вашим чувствам верноподданных Его… О господи, я хотел сказать, к гражданским чувствам! Вы покрываете преступников, кои…

– Карать уже некого, – тихо проговорил Вильбоа. – Пусть будет все как есть, гражданин Сименон…

Комиссар помотал головой и, тяжело ступая, направился к выходу. У двери он внезапно остановился.

– Вы думаете, что горазды полицию обманывать, молодые люди? – произнес он, не оборачиваясь. – Я в полиции, дамы и господа, уже третий десяток лет! Думаете, я крестик не заметил?

Пустив эту парфянскую стрелу, он с тяжелым вздохом вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Не понимаю! – гражданка Тома пожала плечами. – Какой еще крестик?

Мы с Вильбоа переглянулись.

– На шее бедной мадемуазель Араужо был крестик, – негромко напомнил я. – Если бы тело переносили…

Я хотел добавить об отрубленной голове, но не решился. Бледные губы больного на миг искривились гримасой. Девушка вновь пожала плечами:

– Все равно не понимаю… И вообще вести подобные разговоры в присутствии больного считаю совершенно излишним! Так что, гражданин Люсон, пожелайте гражданину Вильбоа скорейшего выздоровления – и прошу на улицу!

Решив не спорить, я наклонился над кроватью. Вильбоа улыбнулся краешком губ:

– Спасибо… Вы зайдете ко мне?

Я кивнул – нам было о чем поговорить. Сегодня я успел в лечебницу за полчаса до комиссара и сумел изложить Шарлю нашу версию случившегося. Но мы оба знали, что желтоусый гражданин Сименон не так уж далек от истины…

В коридоре ко мне тут же бросился истомившийся ожиданием гражданин д'Энваль. Я улыбнулся:

– Ведайте истину, друг мой! Отныне ржавые цепи не грозят гражданке Тома! Ее не ввергнут в сырую темницу…

– Шутите? – Взгляд индейца был полон укоризны. – Разве можно смеяться над любовью, которая… О-о, сколь горьки ваши насмешки!.. Значит, следствие окончено?

Я кивнул, и гражданин д'Энваль облегченно вздохнул.

– Друг мой! – торжественным тоном проговорил он, но я предостерегающе поднял руку:

– Следствие окончено, и не будем больше об этом. Гражданка Тома сейчас у больного. Лучше, если мы подождем ее на улице.

Гражданин д'Энваль не возражал, и мы покинули больницу. Я был не прочь кое-что узнать у индейца, но ему, похоже, было не до меня. Я даже позавидовал – хорошо, когда чье-то лицо для тебя сияет, словно солнце…

Гражданка Тома не вышла, а буквально выбежала на улицу, поправляя шляпку, которую она сегодня надела вместо своего лапландского чудовища. Гражданин д'Энваль бросился навстречу, но девушка махнула рукой:

– Альфонс! Мне некогда вас выслушивать! У меня важный консилиум, я опаздываю, а вы даже не догадались поймать фиакр! Ага, кажется, вот он!

Она бросилась вперед, оставив бедного Альфонса с широко открытым ртом. Я покачал головой, но решил не усугублять ситуацию. Проводив глазами экипаж, молодой человек вздохнул:

– Мне в Тюильри, гражданин Люсон. Но в отличие от Юлии я совершенно не спешу. Мы могли бы с вами прогуляться до Нового Моста.

Это полностью совпадало с моими планами. Однако гражданин д'Энваль был явно не расположен к беседе, и, чтобы отвлечь его от меланхолии, я напомнил о нашем последнем разговоре.

– А! – вспомнил он. – Я обещал вам рассказать о моем дяде! Извольте, хотя мысли мои сейчас, признаться, далеко… Однако же…

Мне было, честно говоря, тоже не до его семейных воспоминаний, но я решил дать индейцу выговориться. Спросить о нужном я еще успею.