Потомки скифов - Владимир Владко

— Хорошо.

Выслушав археолога, Варкан заговорил. Видимо, он рассказывал о весьма сложных вещах, так как Дмитрию Борисовичу приходилось то и дело переспрашивать.

Неожиданно Артем громко кашлянул, что, как и было условлено, являлось сигналом тревоги. Варкан тут же исчез под войлоком.

Двое крепкого телосложения скифов, вооруженных кинжалами, вошли в кибитку. Они внесли деревянные блюда с большими кусками вареного мяса. Поверх лежал хлеб. Вслед за этими вошел третий скиф — с глиняным кувшином. Молча поставив все это на пол, они удалились.

Варкан сбросил войлок с головы. Улыбаясь, он произнес несколько слов. И эти слова взволновали археолога. Он отрицательно покачал головой, решительно поправил очки и заговорил:

— Дело в том, товарищи… Между прочим, Артем, Варкан просит вас не забывать о своих обязанностях часового! Так вот, дело в том, что кривобокий, который интересует нас, — родной сын Сколота!

— Что? — удивились друзья.

— Да, сын Сколота, и зовут его Гартак. Он родился калекой и не мог стать ни охотником, ни воином, как все скифы знатного происхождения. Гартак побаивается, что после смерти Сколота ему не придется стать вождем, так как скифы ценят в своих предводителях отвагу и физическую силу. Да и сам Сколот не любит Гартака главным образом потому, что тот сблизился с Дорбатаем, этим старым жрецом-энареем…

— Оба одним миром мазаны, — заметил Артем.

— А между Сколотом и Дорбатаем старая вражда. Они братья по отцу, но судьба у них очень различная. Сколот по праву, как старший, унаследовал власть вождя скифов. А Дорбатай никак не мог с этим смириться. Помните, Иван Семенович, я говорил вам еще тогда, когда мы пили оксюгалу, что Дорбатай в свое время, в молодости, мог быть весьма женоподобным?.. Оказывается, он был очень красивым…

— Эта уродливая старая бестия! — возмутился Артем.

— Что ж, старость не красит, — усмехнулся археолог. — Дорбатай в юности был, как говорит Варкан, красивый и, пожалуй, даже слишком женоподобный. Вот это и привело его к тому, что он решил стать энареем, верховным жрецом скифов. Вероятнее всего, потому, что надеялся противопоставить себя наследственному вождю Сколоту… И это у него получилось, хотя, скажем прямо, для скифских племен такое противопоставление, как говорят источники, было, ну, ненормальным, что ли.

— Почему?

— О, это сложная история! В отличие от Древнего Египта, скажем, у скифов, где государство только зарождалось, власть вождя всегда была сильнее, чем власть жрецов. Скифские вожди стремились использовать для своих целей ту первобытную религию, которая была у них. Однако Дорбатай оказался хитрее Сколота. Он ведь жаждал, так сказать, не духовной, а светской власти. И постепенно прибрал к рукам всех остальных жрецов. Вначале он был обычным энареем, его отличало от женщин-жриц только то, что Дорбатай являлся братом вождя. Поэтому, одевшись в женскую одежду и став жрецом-энареем, он подчинил себе остальных жрецов. Хитрый и ловкий, Дорбатай понемногу приобрел немалую власть над легковерными скифами…

— В чем мы уже успели убедиться!

— Он завел себе втайне от Сколота помощников, подбирая в жрецы крепких и сильных молодых мужчин, хотя и женоподобных, то есть энареев… Впрочем, есть у него приверженцы и среди воинов-скифов. И теперь между двумя группировками, Сколота и Дорбатая, разгорелась жестокая вражда. Самое главное в том, что знатные и богатые скифы тоже включились в эту вражду, и между ними идет борьба за власть. Вот то, что я успел понять из объяснений Варкана. А какая из этих двух группировок лучше — мне неизвестно. Пока что нас захватила партия, поддерживающая Дорбатая, с помощью легковерной скифской бедноты, которая страшно боится грозы. Я думаю, что такие грозы в пещере, где мы находимся, действительно могут своими электрическими разрядами причинять основательный вред скифам… Знаете, камни, падающие с неба, и прочее… Вот мы и оказались жертвой религиозных предрассудков.

— М-да… Действительно, довольно сложная ситуация, — задумчиво произнес Иван Семенович.

— А почему же тогда Сколот защищал нас от Дорбатая? — спросила Лида, которой Сколот казался гораздо симпатичнее брата.

Дмитрий Борисович пожал плечами:

— Я думаю, что Сколоту так же, как и Дорбатаю, хотелось бы использовать нас в своих интересах. Ведь случилось так, что мы благодаря пылкому Артему выступили против Дорбатая в такой момент, когда это было на руку Сколоту. Вот вождь и пожелал, чтобы мы и в дальнейшем были его верными союзниками. Дорбатай, конечно, не мог этого допустить…

— Да, — хмыкнул Артем. — Выходит, мы превратились в какое-то орудие, которым хотят завладеть обе группировки, как вы выразились, Дмитрий Борисович. Ну, а если я не хочу быть таким орудием и не соглашусь им стать, что тогда?

— Не только вы, Артем, но и никто из нас, наверно, не хочет этого, — вместо археолога ответил Иван Семенович. — Однако одного желания здесь слишком мало. Мы ничего не можем поделать, пока нас будут держать под стражей. Следовательно, первая наша цель — освободиться.

— Но как?

— Будем искать способы… Дмитрий Борисович, мне лишь вот что неясно. Какова же роль во всей этой каше нашего Варкана? Он представитель Сколота, что ли? Не к лицу нам пассивно ждать, какой именно группе — Сколота или Дорбатая — удастся использовать нас для укрепления своей власти!

— Правильно, Иван Семенович! — горячо подхватил Артем.

— Что касается этого, то Варкан говорит, что он оказался здесь по поручению Сколота, которое совпало с его личными намерениями, — объяснил археолог, переговорив с молодым скифом.

— Из личных соображений? Не идет ли речь еще о какой-то третьей группировке? — удивился Иван Семенович.

— Здесь опять сложная картина, — ответил Дмитрий Борисович, в раздумье пощипывая бородку. — Видите ли, сила и мощь Сколота — в его верных воинах-скифах, точно так же как сила Дорбатая — в его вещунах. Воины Сколота состоят не только из знатных скифов. Сколот, заинтересованный в том, чтобы верные ему люди были сильнее, охотно принимает к себе храбрых воинов и охотников даже незнатного происхождения. Варкан как раз из этой среды. А так как Дорбатай со своими вещунами очень эксплуатируют скифов, то…

— Неужели вы хотите сказать, что Сколот заинтересован в том, чтобы не эксплуатировать скифов, и хочет их освободить из-под ярма Дорбатая? — насмешливо перебил его Иван Семенович. — Тогда это будет, должно быть, первый в истории человечества случай революции сверху…

Дмитрий Борисович обиженно ответил:

— Я советовал бы вам прежде всего дослушать, а затем уже делать свои критические выводы, для которых нет никаких оснований…

— Простите, Дмитрий Борисович! Продолжайте, пожалуйста!

— Тут, как я уже сказал, сложная обстановка… Варкан говорит, что стычки между двумя враждующими лагерями происходили уже не раз. Помните, мы видели, как пригнали обратно бежавших рабов? Это любопытная история. Дело в том, что недавно здесь восстали рабы против своих господ. Восстание закончилось поражением рабов. Естественно, знать одержала победу. Часть восставших бежала. Мы стали невольными свидетелями неудачи этого восстания…

— Да, — задумчиво произнес Иван Семенович. — В самом деле, сложная картина… А, кстати, что это за смуглый безбородый человек, который успокаивал пленных? Помните, Дмитрий Борисович, тот, кого вы впервые поняли?

— Как же, помню! Сейчас спрошу.

Археолог вновь обратился к Варкану. Молодой скиф внимательно выслушал его и весело усмехнулся. Товарищам пришлось некоторое время подождать, так как на этот раз ответ Варкана несколько затянулся. Но одно слово из его рассказа неожиданно привлекло внимание Ивана Семеновича.

— Постойте, постойте минутку, — перебил он Варкана. — Дмитрий Борисович, что это он сказал? Мне кажется, что я расслышал знакомое имя. Как будто я слышал его где-то… Ронис… Ронис… гм…

— Да, это имя, Иван Семенович. Именно так зовут того человека, о котором вы спросили. И вообще то, что рассказал мне Варкан, очень, очень любопытно!

— А именно?

— Собственно, в основном эта история мне, как археологу, отчасти известна и без Варкана. Да, не удивляйтесь, сейчас все объясню. Она относится к взаимоотношениям между многочисленными скифскими племенами и греческими колонистами, которые в древности поселились на побережье Черного моря и основали там свои укрепленные города — Ольвию, Херсонес, Кепы и другие. Вы же слышали про Ольвию?.. Да и я вам о ней рассказывал. Так вот, вначале как обычные мирные торговцы, а потом как жестокие эксплуататоры местного населения, греческие колонисты покрыли своими факториями скифские земли. Хитрые и умные греческие торговцы проникали все дальше и дальше на север. Они подчиняли своему влиянию некоторые скифские племена, в особенности земледельческие. Ведь именно скифский хлеб шел тогда большими партиями в Грецию. Постепенно греческие купцы стали чуть ли не хозяевами страны, превращая свободных скифов в рабов…