Негасимое пламя - Патриция Филлипс

— Я… я боюсь!..

— Не надо, радость моя. Помни, мы любим друг друга! Что может быть естественнее для любящих, чем заняться любовью? Скажи же «да»… прошу тебя!

Время для них как будто остановилось. Потом снова долгой чередой потянутся бесконечные месяцы, когда этот человек навсегда уйдет из ее жизни, но она до конца своих дней будет помнить, как ярко светило солнце, заставляя заиндевевшую траву сверкать мириадами крохотных алмазов, каким прозрачным и чистым был воздух, как тревожно шепталась на ветру мокрая листва осеннего леса…

— Да, Рис, люби меня! — чуть слышно шепнула Джессамин, касаясь его щеки. Язык ее пощекотал его шею, скользнув по загорелой, чуть солоноватой коже. — О Боже милосердный! — хрипло простонал Рис, дрожа как в лихорадке. — Сколько ты будешь дразнить меня, ведьма?! Чего ты хочешь, скажи — останемся здесь или вернемся в замок? Или лучше укроемся там, под деревьями? Там какой-то навес!

Джессамин страшно не хотелось возвращаться к реальности.

— Навес? — машинально повторила она, пытаясь перевести дыхание. — Какой навес?

Рис кивком указал в сторону темной массы возле самой опушки леса. С трудом придя в себя, Джессамин вдруг вспомнила, что это такое — когда-то крестьяне устроили здесь нечто вроде крытого загона, куда летом загоняли скот, а зимой прятали от непогоды сено.

— Вон там?

— Да.

На дрожащих, подгибавшихся от слабости ногах девушка двинулась вперед. «Дура, он уедет через два дня! Что ты делаешь, подумай!»

Но на нее все еще действовал сладкий яд его поцелуев. В мозгу билась мысль, что через минуту они станут единым целым. Джессамин чувствовала только переполнявшую ее любовь. Рис был всем, что она хотела иметь в этой жизни. В нем одном воплотились ее мечты. Наконец-то приоткрылась дверь в таинственный сад любви. Очень скоро она войдет туда, и ее жизнь уже больше никогда не будет прежней!

Навес был до половины забит свежескошенным сеном, укрытым сверху от дождя мешковиной.

Не желая больше ждать, Рис прижал ее к себе, и они вместе упали в сладко пахнувшее сено. Оно мягко спружинило под ними, будто пуховая перина.

Все сомнения исчезли, Джессамин окончательно поддалась колдовскому очарованию этого человека. Она была наедине с ним, с ее прекрасным возлюбленным. Для чего же еще она столько лет бережно хранила свою девственность, как не для того, чтобы отдать ее, как бесценный дар, любимому? Благословенное спокойствие снизошло на нее, словно в том, что они собирались сделать, не было ничего дурного.

— О, счастье мое, — выдохнул Рис, — как я люблю тебя… я сгораю от желания. О, Джесси, Джесси, приди ко мне…

Рис осторожно касался лица Джессамин своими жесткими ладонями, и она таяла под этими прикосновениями. Потом отодвинулся, чтобы еще раз полюбоваться ею.

— Милая Джессамин, красивее тебя нет женщины на земле! Ты — единственная для меня с этой минуты. Мне кажется, я всю жизнь искал такую, как ты!

Отказавшись от борьбы, девушка покорно вытянулась рядом с ним, Джессамин почувствовала, как его пальцы осторожно сомкнулись на ее талии, затем легко скользнули вверх. Руки Риса накрыли напрягшиеся груди, и у девушки вырвался стон наслаждения.

Огненная лава волной прокатилась по ее телу, оставив после себя крохотный островок огня в потайном местечке между ног. Потеряв голову, она вцепилась в Риса, без слов умоляя его не останавливаться. И он с радостью откликнулся на ее призыв. Осторожно приподняв тунику, Рис потянул ее вверх, и очень скоро Джессамин вздрогнула, ощутив обжигающий жар его пальцев на своем обнаженном теле. Пока Рис упивался видом двух восхитительно округлых, белоснежных полушарий ее груди, осторожно потирая подушечками больших пальцев чувствительные бутоны сосков, Джессамин мучительно стонала — ей казалось, что она умирает.

— Красивее груди, чем у тебя, нет во всем христианском мире, — прошептал он, склонив голову, чтобы проложить огненную цепочку поцелуев вдоль нежной ложбинки па обнаженном теле Джессамин. Когда горячий язык Риса дразняще обвел ее напрягшийся сосок, Джессамин закричала от наслаждения. Ноющая боль между ногами усилилась, так что Джессамин казалось, еще мгновение — и она просто не выдержит. Девушка не представляла даже, что ласки мужчины способны бросить се в такой водоворот чувств. В объятиях этого человека она позабыла обо всем.

А Рис все любовался красотой ее полной груди. Чуть приподняв восхитительные полные чаши, похожие на спелые плоды, он принялся слегка посасывать розовые бутоны, пока девушка не взмолилась о пощаде.

Схватив руку Джессамин, Рис осторожно потянул ее вниз, туда, где его огромное мужское копье болезненно пульсировало, подергиваясь в нетерпеливом ожидании. Джессамин затрепетала, когда Рис заставил ее обхватить его ладонью. Сжав пальцы, она услышала чуть слышный хриплый стон. Рис вздрогнул и отвел ее руку в сторону. Ничего не понимая, ошеломленная Джессамин подняла па него глаза.

— Милая, не спеши, иначе все кончится, так и не начавшись. Дай мне прийти в себя, — прошептал он, и Джессамин почувствовала, как его горячие и настойчивые губы скользнули по се щеке.

Джессамин удивило то, что ее прикосновение вызвало в нем такую бурю чувств. Ласки, как она уже поняла, вещь загадочная, но им можно научиться. И когда Джессамин, пылая от смущения, спросила его об этом, Рис удивленно присвистнул.

— Дорогая, тебе не надо учиться этому, поверь мне! Но на свете есть немало других вещей, которым я с радостью обучу тебя!

Кончик его языка коснулся пупка Джессамин, игриво очертив крохотную выемку, и девушка, выгнувшись дугой, откинула назад голову и, тяжело дыша, изо всех сил обхватила руками его сильную шею.

Джессамин старалась не дать его жадному рту спуститься ниже, где отчаянно болело и пульсировало средоточие женского естества. Но губы Риса вслед за его рукой продолжали ласкать ее трепещущее тело. От его пальцев, казалось, растекались волны наслаждения, сотрясавшие Джессамин. Она просунула ладони в вырез его рубашки, провела пальцами по спине, изумившись тому, как пылает под тонкой тканью его тело.

— О, Рис, ты — все, о чем я когда-то мечтала! — промурлыкала она.

Сгорая от нетерпения, он торопливо, обрывая пуговицы, расстегнул свою кожаную куртку и отшвырнул в сторону. Потом обоюдными усилиями они справились с рубашкой. При виде его могучей груди, заросшей жесткими черными волосами, у Джессамин вырвался испуганный вздох. Плоть его была горячей, она так и пылала под се пальцами. Гадая, как заставить его испытать наслаждение, она робко погладила его плоские соски, а потом, заметив, как они напряглись, принялась осторожно ласкать их языком точно так же, как он только что делал с ней.