Мистик Томас Свит - Козлов Евгений Александрович

Стоит мне представить опечаленные очи Агнетты, смотрящие с вопросом, я невольно размякаю, настороженность исчезает, и я слабею в клевете над своими устоями, делаю лишь один взмах, дабы поощрить неискушенную особу своим вниманием. Я повернулся. Но напротив меня сидела не Агнетта, а Бела, она прекрасна, с прощальным взором, заключая в себе всю скорбь мира, но пылинка надежды будто мерцала в ее непроницаемой душе. Нимфа безмолвна, она протягивает руку и передает мне загадочные карточки. Я неуверенно беру и читаю, на первой было написано – “Никогда”, на второй – “Никогда”, и на третьей также трагично – “Никогда”.

Я просыпаюсь с отчетливым осязаемым сновидением. Матушка стоит передо мной и легко касается моего плеча, она взволнована и нетерпелива.

– Просыпайся. Приехала Агнетта, для того чтобы навестить и высказаться. – сказав, она уходит, оставив меня в ожидании.

Вскоре обонянием я уловил знакомый аромат недорогих свежих духов, она приближалась, тщательно отмеривая каждое слово, в каком настроении и каковы намерения ее, мог только гадать, но всё равно бы ошибся, ведь леди столь непредсказуемы. Ее речь была готова, она говорила тихо, будто успокаивала меня, без фальши и чопорности, без напора и натянутости, лишь голая правда. Но наша помолвка расторгнута, измена на лицо, однако давал ли я повод, и обещание вечной верности, нет, лишь формальности связывали нас, все же она живой человек, рассказывать письменным текстом о случившемся я не хотел, пусть останется тайной.

Она говоря, подошла к моей кровати, словно к тяжелобольному, в глазах ее читалась жалость, раньше не видел Агнетту такой. Я лежал, не двигался, слушал.

– …Я так беспокоилась о вас. Пожалуй, весьма неоднозначно было отправляться в столь опасное путешествие, но вы поправитесь, я знаю, доктор говорит это сильный испуг, либо вы зажали нерв, потому неспособны говорить. Мы обязательно что-нибудь придумаем, вот увидите. Вы заговорите.

Агнетта всегда отличалась праздным оптимизмом, как впрочем, женщин задумчиво меланхоличных с явной отстраненностью от внешнего мира не так много, успокоение от невзгод они ищут в беседах, сладком или в приобретении вещей. Она обычно действовала подобным образом, всюду улыбалась и была приветливой, однако солнечное настроение порою возникает в отношении симпатизирующих ей людей, с остальными же сдержанно холодна, главное – выгодно или не выгодно. Впоследствии в ней укоренится этот циничный оптимизм. Она многого добьется, имея такой располагающий подход к жизни, будет счастливой, но когда приходят мысли о потере всего этого изобилия благ, как неотвратимая смерть, тогда она всячески начинает обманывать себя, снова улыбаясь. Жалкое зрелище, самообман. Мне приходилось всё это видеть и слышать, она суетилась, имея на то эгоистичные желания.

– Как только вы поправитесь мы поженимся. – повторяла она неоднократно.

Для меня сей фраза прозвучала как вопрос, на который неминуемо предстояло ответить, и ответ не заставил себя ждать, впереди мне зададут три вопроса, но ответ всего один. Указав перстом на листок бумаги, Агнетта сразу сообразила мою потребность в изъяснении, подала чернила и перо. Я скорописью начертал всего одно роковое слово – никогда. Можно обвинить меня в бессердечности, но леди просто села на хрупкую неуверенную ветвь, которая вот-вот оборвется, переломится, и ей придется перелететь на другую, ее вины нет, она не любит меня, никогда не любила, она не знает, что есть любовь, для нее любовь это совокупность земных благ, счастье и подобное. Она даже не подозревает, что любовь есть страдание, самопожертвование, смирение, любовь это боль, преодолевая которую, понимаешь всю ценность и безграничность сострадания, ей, к сожалению, эта непреложная истина неведома. Далее она будет продолжать обманывать себя, обложив себя драгоценностями, и лаской слов, будет ощущать внутреннюю пустоту и надменность чувств. Ведь любовь можно доказать лишь двумя известными способами: самопожертвованием и верностью, одно миг, второе вечность, она неспособна на такое. Но не буду так строг, я пока что не в силах уловить сущность человеческой нищеты, плавно переходящей в непостижимое. А ныне она получив удар по самолюбию, лишь побледнев развернулась словно балерина на носочках и вышла задрав носик кверху, она из тех людей, кто не привык останавливаться на достигнутом, им непривычно достигать недостижимое, потому они меняют избранников с изрядным постоянством, ожидая лучшего, но его всё нет, и вот уже появились первые морщинки, а выбрать не получается, и конечно вина в одиночестве чересчур разборчивой леди ложится бельмом на окружающих. Не осознавая, что причина кроется очень близко, нужно только взглянуть разок в зеркало.

Я мог бы написать иное слово, однако, взяв еще два листка бумаги, повторил. Рушил свою жизнь, шаг за шагом, ради построения нового, или замаливания соделанных согрешений, получив воздаяние, приготовился к столь судьбоносному повороту событий. Будущее нам неподвластно, но претерпевший до конца спасется.

Наскоро оделся, собрал несколько важных полезных вещей, практически ничего, путь предстоял дальний.

Я великий грешник и величие мое позорно. Всей жизни не хватит, чтобы простить себя, былого не исправить. Посмотрите, оглянитесь, в мире столько людей, но каждый ли из них оставит после себя плоды добра, каждый ли изменит мир к лучшему, и каждый ли спасет свою душу, немыслимое количество судеб, мыслей, желаний, столько мечтаний, и лишь единицы воздвигнут себе памятники, неважно какой, рукотворный или неосязаемый, самое главное в жизни, это умереть с мыслью, что был полезен. Я желаю написать книгу под названием – “Книга Судеб”, записать каждую жизнь, всех людей, чтобы они не были забытыми, показать тем самым уникальность каждого человека. И стоит ли думать об изменении мира, стоит ли замышлять свержение устоев и предрассудков, менять человеческое мышление и виды на обыденные вещи, думаю, да, нести окружающим добрые мысли, но прежде необходимо перевернуть самого себя, и только с чистым сердцем попытаться что-либо исправить.

Как сложно, как тяжело навсегда прощаться с близкими. Родители зададут ожидаемый часто повторяющийся вопрос, куда я ухожу и скоро ли вернусь, безоговорочно ответ им поведало слово, написанное на клочке смятой бумаги, сжавши в кулак, долго не решался отворить, то были сомнения, кои вскоре разрешились, протянув заветное предзнаменование их потери, я, уподобившись Агнетте вышел из дома и зашагал вдоль улицы, имея лишь последний ответ.

Долго тоскливо блуждал, ища верный путь, день потребовался, чтобы добраться до вокзала, слышно грохотание поездов, гул толпы провожатых. С радостью бы сел на поезд и отправился в снежные степи, однако монет в дырявом кармане не оказалось, нисколько.

Как запутана, бывает жизнь, ведь так легко заплутать в знакомых лесах, близко отчаяние, преодоление возможно если имеются два поддерживающих фактора, какие, решайте сами, то, что бесценно, поможет воспрянуть духом, главное вера. Так и я верил своему избранному пути, и ни какие трудности не помешают мне осуществить задуманное. Первым делом устроился на подходящую работу, вернее заключил договор о деле, платили сущие гроши, по меркам чернорабочих, но выбирать не приходилось, я не роптал. Сборщик сигарных окурков – так называлась моя профессия, одна из направленностей занятий уборщика, и эта стезя была чище, чем например собиратель костей, в канализации, хотя говорят там иногда попадаются золотые украшения. Работодателю я сразу понравился, ведь они не любят проявления активности, особенно если их совесть не чиста, приходилось ползать под столами, чистить пепельницы, выслушивать оскорбления и впитывать затхлый табачный дым самой кожей. Таким неблагодарным способом я заработал некоторое количество средств на приобретение части от стоимости билета в один конец, однако впоследствии оказалось, что он мне не пригодился. Следующая работа была нечистоплотной, но к удивлению более прибыльной. Я очищал печь паровоза от истлевшего угля, нужно было целиком забираться внутрь, и небольшой лопаткой выбрасывать наружу сажу. Вот почему билет не понадобился, очередным поездом работая без отдыха, я добрался до Норвегии, по прибытии снарядил легкий экипаж, дабы отправиться к тем таинственным горам. Проводник долго отнекивался, но впоследствии согласился, находясь в почетном возрасте, тот не слишком дорожил своей жизнью, потому и дал утвердительный ответ. По дороге также твердил слово – зелиген, увидев мой интерес, проявленный сквозь мимику, он пояснил.