Марс наш! - Валерий Большаков

– Где мы хоть? – проворчал Николай.

– Над Долиной Маринер. Я все верно рассчитал!

– Чучело…

– Чтобы ты понимал – модуль сядет поблизости от… э-э… места кораблекрушения. Летать он не умеет, только приземляться. Примарсианиваться, то есть…

– Ну, и ладно…

– «Астру» покинули три… нет, четыре модуля. Десантные!

– Жаль, – буркнул Воронин.

Николай надеялся на суматоху и неразбериху, неизбежно возникшие на борту падающей «Астры», а тут организованно, все четыре…

Хотя программу-минимум он выполнил-таки.

Америкосы лишились сразу двух кораблей!

А много ли захватишь с собой, учиняя драку за место в десантном модуле?

Да если даже космопехи рассаживались чинно-благородно, шаркая ножкой и уступая друг другу место, то спасут они самих себя, и только.

А провизия? Вода? Кислород? Энергия?

На Марсе можно и поголодать, ежели в меру.

Воду пить по минимуму, как жаждущие в пустыне.

Но дышать через раз не получится.

А греться как?

Тут костер не разведешь, да и хвороста не наблюдается.

На солнышке можно днем покайфовать – в Долине Маринер температура, бывает, почти до плюс тридцати поднимается, а ночью мороз, к утру – до минус пятидесяти.

Поди-ка, попляши…

«Петербургские ведомости», Санкт-Петербург:

«Ровно восемь лет назад нога человека впервые ступила на Марс.

Этим человеком был Иван Юсупов.

«Даже когда корабль вышел на орбиту Марса, – вспоминает Иван Николаевич, – я все еще не верил, что желание мое исполняется. Лишь когда наш МПА совершил посадку на Большом Сырте, я сказал себе: «Сбылось!»

1-я марсианская экспедиция пробыла на Красной планете 45 дней, за одну первую неделю узнав о Марсе больше, чем все «Соджорнеры» с «Экзомарсами».

Во время 2-й экспедиции на Марс была основана постоянная станция «Королев», нынче разросшаяся до базы.

Согласно Федеральной космической программе, на базе «Королев» планируется выстроить настоящий завод по производству дейтерия. До 2047 года база будет расширена вдвое и сможет принять 126 человек.

В ближайшие пять лет временные научные станции появятся в каньоне Северный (северная полярная шапка), в долине Хеллас, где чаще всего зарождаются глобальные пылевые бури, и на склоне горы Арсия».

Глава 17. Оккупация

– Начинается забортный шум, – сообщил Подолян.

– Надо же, – вяло удивился Николай, – тут есть чему шуметь?

– Скоро вибрации пойдут… Ждем торможения.

Воронин глянул на обзорник.

– Это что под нами? Как колея…

– Чтобы ты понимал – это каньоны Иус и Титониум, они параллельные. Наш южнее.

– Наш – это Иус? А, ну да…

– Шум увеличивается… Вибрации тоже… Есть торможение!

– А то я не заметил…

Навалилась перегрузка, но терпимая.

Посадочный модуль тряхнуло, и он завис.

Затем медленно опустился на выпущенные опоры, качнулся, и все стихло.

– С прибытием! – выдохнул Ашот.

– Быстро отсюда!

После длительной невесомости даже слабое тяготение Марса нагрузило тело – словно невидимую гирю повесили на шею, и ходи с ней.

Неуклюже выбравшись из модуля, Воронин сошел на плотный красноватый песок и быстро осмотрелся.

Пустыня.

Она была тускло-оранжевая, усеянная изъеденными каменными обломками, и шла волнами-дюнами.

На севере поднимались слоистые горы с плоскими верхушками, выстроившиеся в гряду, а с другой стороны задирался южный склон каньона Иус, крутой и ступенчатый.

В его толще перемежались лава, пепел и пыль, а у основания громоздились рухнувшие камни и целые скалы, громадными языками тянулись оползни.

Вверху, на круче, виднелись ниши отрыва, и узкие вертикальные борозды програбывали обрыв до самого низа.

А посреди «острова», намытого древними потоками, пузырились белые купола и параллелепипеды базы «Королев».

– Бегом!

Спотыкаясь и охая, Подолян припустил к базе.

Воронин бежал следом, поглядывая в тускло-розовое небо, с которого едва слышно доносился вой тормозных двигателей – десантные модули шли на посадку.

Впрочем, их только называли так – десантные.

Обычные посадочные модули: снизу МПА – марсианский посадочный аппарат, сверху МВА – марсианский взлетный аппарат.

Модуль садится, бравые космопехи совершают подвиги, защищая демократию и свободу, после чего отбывают восвояси – набиваются в МВА и взлетают на орбиту.

А использованный МПА остается на Марсе, как отработанная ступень.

Тут один из модулей сел впереди, словно преграждая путь к куполам.

По откинутому трапу сбежали пятеро с автоматами наперевес, за ними еще полдесятка.

– Стой! – послышалось в наушниках. – Руки за голову! На колени!

Николай сцепил зубы, но послушался.

Подолян замешкался, и пуля ударила в песок прямо перед ним, выбрасывая злой фонтанчик.

Ашот поспешно бухнулся на коленки.

Подбежавшие космопехи, обнаружив русских пилотов, растерялись сперва, а потом один из них, с наклейками сержант-майора на скафандре, спросил на корявом русском:

– Кто ви есть? Отвеч-шать!

– Пленные с корабля «Леонов», – изложил «легенду» Воронин. – Когда Хоршем приказал тормозить, я понял: надо валить. Вот мы и… здесь.

– Вирджил! Обыскать!

Космопех неловко козырнул, тыкаясь перчаткой в шлем, обшмонал Воронина, изъяв «стечкина», и кое-что по мелочи.

– Поч-шему Хоршем нач-шал тормош-жение?

– Да я-то откуда знаю? – очень натурально удивился Николай. – Они говорили о чем-то с лейтенантом Поттером, а потом… Вы лучше у Поттера спросили бы.

– Второй лейтенант Поттер погиб, – сообщил сержант-майор и дернул стволом. – Имя? Должность? Звание?

– Николай Воронин, командир ТМК «Леонов». Капитан запаса. Кстати, вы не представились, сержант.

– Сержант-майор! Хайме Ромеро. А теперь назовите мне хотя бы единственный прич-шина для того, чтобы я вас не расстреливал!

– Да ради бога… Я единственный пилот на Марсе, а вот он, – Воронин ткнул пальцем в Ашота, – единственный бортинженер. И если кто-то и может спасти вашу задницу, так это мы с ним. Ну, и наш корабль, разумеется.

– Какой, к дьяволу, корабль?!

– «Леонов», какой же еще.

– «Леонов» взорван!

– Брехня, сержант. Это вам Хоршем наврал. Мы с этим пройдохой договорились: он нас не трогает, а мы ему отдаем тонну золота…

– Какого, к дьяволу, золота?

– К примеру, того, что при обыске спер Вирджил.

Космопех, засопев, медленно достал из нижнего кармана скафандра плоский самородок величиной с оладью.

Сержант-майор принял драгметалл, небрежно бросив: «Вещественные доказательства!»