Мертвая комната - Уилки Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мистер Орридж провел целый день в бесплодных поисках. Желающих было много, но у одной голос был слишком громкий, у другой – грубые руки, у третьей – тяжелая походка, словом, ни одна не годилась. Прошло утро и было уже за полдень, а заменить больную сиделку все еще было некем.
В два часа у доктора был назначен визит в один загородный дом для осмотра больного ребенка. «Может, я еще вспомню кого-нибудь, – думал он, – до вечера еще есть время. Подумаю во время дороги». Наконец, перебрав в памяти почти всех известных ему замужних женщин, он остановился на мысли, что призовет на помощь Миссис Норбери – даму, к ребенку которой он ехал. Он познакомился с ней, когда только начал практиковать в Вест-Винстоне, и нашел ее одной из тех откровенных, добродушных женщин средних лет, которых принято называть «по-матерински заботливыми».
Муж ее, сельский сквайр, славился своими старыми историями и старыми винами. Он подкреплял радушный прием жены привычными шутками, что у него для доктора работы никогда не будет, и в доме его не будет никаких склянок, кроме тех, что хранят в погребе. Миссис Норбери же давно обитала в Вест-Винстоне и знала всех окрестных жителей.
Осмотрев ребенка и заявив, что у маленького пациента нет никаких симптомов, которые могли бы вызвать хоть малейшую тревогу, доктор поинтересовался у миссис Норбери, слышала ли она об «интересном событии», произошедшем в «Голове тигре».
Миссис Норбери была женщина честная и отвечала без обиняков:
– Вы имеете в виду, слышала ли я о той несчастной леди, которая заболела во время путешествия и у которой в гостинице родился ребенок? Мы слышим многое, но вообще-то стараемся держать подальше от городских сплетен. Как она себя чувствует? Кто она? Здоров ли ребенок? Они хорошо устроились? Бедняжка! Могу ли я чем-то ей помочь?
– Вы сделаете великое дело и окажете мне большую услугу, если посоветуете какую-нибудь уважаемую женщину в качестве подходящей сиделки.
– Вы же не хотите сказать, что у бедняжки нет сиделки! – воскликнула миссис Норбери.
– У нее была лучшая помощница во всем Вест-Винстоне, но, к большому сожалению, сегодня утром она заболела и вынуждена была отправиться домой. Теперь я в затруднительных поисках кого-нибудь на ее место. Миссис Фрэнкленд привыкла к роскоши и когда ее хорошо обслуживают, и я не знаю, где мне найти прислугу, которая могла бы ее удовлетворить.
– Вы сказали, миссис Фрэнкленд?
– Она, как я понимаю, дочь капитана Тревертона, который год назад погиб вместе со своим кораблем в Вест-Индии. Может быть, вы помните – об этой катастрофе писали в газетах.
– О да! И самого капитана я тоже помню. В молодости я познакомилась с ним в Портсмуте. И в отношении его дочери я не должна вести себя как чужой человек, особенно в обстоятельствах, в каких оказалась бедняжка. Я навещу ее, как только вы сможете меня представить. Но что же делать с сиделкой? Кто сейчас с миссис Фрэнкленд?
– Ее горничная, но она молода и не знает об уходе за больными. Хозяйка гостиницы готова по возможности помочь, но иные дела постоянно требуют ее времени и внимания. Полагаю, придется телеграфировать в Лондон, чтобы кто-нибудь приехал поездом.
– И это, конечно, займет время. А новая сиделка может оказаться пьяницей или воровкой, когда вы ее сюда привезете, – сказала откровенная Миссис Норбери. – Не можем ли мы придумать что-нибудь получше? Я готова взять на себя любой труд, чтобы услужить миссис Фрэнкленд. Знаете что, доктор, давайте посоветуемся с моей экономкой, миссис Джазеф. Она странная женщина – и со странным именем, наверняка подумали вы, – но она живет со мной в этом доме больше пяти лет и может знать кого-нибудь подходящего в нашем районе. – С этими словами миссис Норбери позвонила в колокольчик и приказала вошедшему слуге позвать миссис Джазеф.
Через минуту раздался тихий стук в дверь и в комнату вошла экономка.
Мистер Орридж смотрел на нее с интересом и любопытством, которые он вряд ли мог объяснить. По его приблизительным прикидкам, это была женщина лет пятидесяти. Его медицинский глаз тотчас заметил, что ее нервы нездоровы. Он отметил странную работу мышц ее лица и суматошный румянец, вспыхнувший на щеках, когда она вошла в комнату и обнаружила там посетителя. А также странный испуганный взгляд, который никуда не делся, даже когда остальное лицо постепенно приобрело выражение спокойствия. «Эта женщина пережила какой-то ужасный испуг, какое-то большое горе или какую-то изнуряющую тяжбу, – подумал он про себя. – Интересно, что случилось?»
– Это мистер Орридж, доктор, недавно начавший практику в Вест-Винстоне, – сказала Миссис Норбери, обращаясь к экономке. – Он лечит леди, которая заболела во время путешествия и вынуждена была остановиться в «Голове тигра». Вы, вероятно, слышали о об этом происшествии.
Миссис Джазеф, стоявшая в дверях, почтительно посмотрела в сторону доктора и ответила утвердительно. Хотя она произнесла только два обычных слова: «Да, мэм», – тихим, незаинтересованным тоном, мистер Орридж был поражен нежностью и мягкостью ее голоса. Если бы он не смотрел на нее, то мог бы предположить, что это голос молодой женщины. Его глаза не отрывались от нее, хотя он чувствовал, что должен был смотреть на хозяйку дома. Как все мужчины он обычно был ненаблюдательным к нарядам, но долго потом вспоминал форму безупречного муслинового чепчика, аккуратно прикрывавшего гладкие седые волосы экономки, и спокойный коричневый цвет шелкового платья, которое лежало свободными и аккуратными складками. Небольшое замешательство, которое женщина, очевидно, испытала, обнаружив, что стала объектом внимания доктора, она не выдала ни жестом ни словом. Изящество, казалось, управляло миссис Джазеф: оно плавно вело ее ноги по ковру, когда она шла вперед, оно управляло действиями ее правой руки, когда она оперлась на стол, слушая обращенный к ней вопрос.
– Так вот, – продолжала миссис Норбери, – эта бедная дама теперь нуждается в сиделке. Она оказалась здесь, в чужом городе, с первым ребенком и без надлежащего ухода – без женщины в возрасте и с опытом, которая могла бы
