Стремительный - Джемма Джеймс

Джакс пожал плечами.

— Ребята, у меня уже голова разболелась. Кто такой Лайл и кто ты такая?

Впервые женщина попала в его внимание, и это была мать моего ребенка.

— Джакс, это Никки.

— Ну, это о многом мне говорит.

Я вздохнул.

— Мы вместе ходили в старшую школу. Она обручилась с… — блядь, ему это не понравится. — Лайлом — шерифом.

— Замечательно, — он посмотрел на меня с укором, надеюсь, Никки этого не заметила.

Она сделала еще один шаг вперед.

— Могу я войти, пожалуйста? Тогда ночью ты так быстро ушел…

— Давай прогуляемся.

Я прервал ее, и надел кроссовки, что стояли около двери. Я посмотрел на Джакса, и незаметно кивнул ему. Мы прекрасно ладили и без слов. Наклон головы, взмах руки и мимолетный взгляд. Мы давно научились общаться благодаря этому коду. Он наблюдал за заключенными, пока я защищал его от угрозы.

Я закрыл за собой дверь и последовал за Никки вниз по лестнице. Мы немного погуляли в тишине, слыша гул шоссе и рев грузового поезда.

— Это твоя? — спросил я, указывая на небольшую рыбацкую лодку, которая стояла рядом с моей большой. Тупой вопрос, но я не знал, что еще сказать.

— Моего отца.

— Как он?

— Плохо, он опять пьет, даже после того как мама его бросила.

Простое слово «прости» не помогло бы, поэтому я промолчал. Когда мы начали приближаться к станции, она замедлила шаг.

— Я пришла не из-за Лайла.

— Я понял это.

— Я имела в виду, что ты всегда сдерживаешься, когда речь идет о нем.

Я поднял бровь, ожидая, когда же она перейдет к делу.

Она крутила свое обручальное кольцо на пальце, большой камень, которого достойны принцессы, выглядел так, будто из-за тяжести тянул руку вниз. Я удивился, как человек, который работает шерифом, мог позволить себе это. Вой двигателя поезда становился все громче. Ближе. Она прочистила горло.

— Дело в том, что Лайл не знает, что ты отец Уилла.

От ее слов я похолодел.

— Тогда кого он считает его отцом? После меня был кто-то еще? — мысль об этом ранила сильнее, чем должна была.

Она затрясла головой.

— Несколько ни к чему не обязывающих ночей, пока ты был далеко на соревнованиях или занят на тренировках, но никого в момент зачатия, кроме тебя, не было.

— Он знает об этом?

— Ну, он не знал. Я думаю, он начал подозревать, после того, как мы с тобой тогда вместе поужинали. Маленький город и все такое. Помнишь, каково это. Ничто не происходит в городе, о чем бы не знали люди.

Я почти фыркнул. Я думал, что жизнь на острове даст мне преимущества, например, возможность украсть женщину и удерживать ее в доме. Никто не знал об этом. Разговоры — это одно, но знание — совершенно другое.

— О чем ты говоришь? — поднял руки. — Я не знаю, что ты хочешь от меня. Ты даже не сказала мне о нем, если бы не встреча пару дней назад, — я сложил руки, чтобы отогнать утренний холод, которым веяло от реки.

— Потому что ты был заперт! — ветер ударил волосами ей в лицо, и она со злостью их убрала. — Когда я в последний раз видела тебя, то не узнала, Райф. Я никогда не видела тебя таким злым, таким… таким…

— Каким таким? Скажи это! — я сделал шаг в ее сторону, вторгаясь в ее личное пространство.

— Таким разбитым.

Я глубоко вдохнул.

— Давай не заниматься херней. Что ты хочешь от меня? Ты хочешь, чтобы я оставался в стороне, и ты могла иметь маленькую уютную семью с Лайлом? — я закатил глаза. Лайл и вышеописанная картина несовместимы. Блядь, Никки, наверное, шутит. Возможно, последние восемь лет сделали меня мертвым или, как она сказала, разбитым, но люди не меняются. Ничего такого. И даже если меняются, то в худшую сторону.

Она опустила голову.

— Я не знаю, почему я здесь, не знаю, что еще делать. Лайл просто становится гадким и мерзким, когда речь заходит о тебе. Смотри в оба, Райф. У него куча власти в этом городе. Ты уже отправлялся в тюрьму за то, чего не делал.

Я уставился на реку, вспоминая, как Алекс упала в нее ночью. Я пытался не показывать каких-либо эмоций. Никаких улик, никаких зацепок, которые сделают мою задницу опять виноватой.

— Тебе нужно идти, — сказал я, знаю, что был груб, но был не в силах сдержать себя. У меня нет никаких объяснений для Никки. Я не хотел разговаривать о своем сыне. Блядь, я даже не знаю, чего она хочет от меня для него: — Если ты хочешь, чтобы Лайл был его отцом, я учту твои желания. Восемь гребаных лет это очень много времени. Уже слишком поздно.

Почему это так сложно? Я едва увидел этого малыша, а мысль о том, что я должен его отпустить разрывала мое сердце на куски.

Она нахмурилась.

— Ты его отец. Он должен знать тебя.

— Он, наверное, сейчас в каком… втором классе?

Она кивнула.

— Дети сплетничают, а они пиздец какие грубые. Возможно, лучше, если мы будем держать это в секрете сейчас. Последнее, что я хочу, это нарушить его жизнь, встречаясь с тобой, а потом делать это снова и снова, — я скривился. Бедный ребенок получит много дерьма из-за моего пребывания в тюрьме.

— Хорошо, — она повернулась и зашагала к станции, хотя я все-таки увидел грусть и разочарование в ее глазах, прежде чем она ушла. Спустя несколько минут, после того, как она завела мотор лодки и двинулась вдоль реки, я поторопился к дому, думая об Алекс, и неважно, что она была спрятана. Мне не нравилось это. Ситуация была на грани выхода из-под контроля. Я не мог позволить себе быть в неведении обо всем, что происходит, особенно имея ребенка, о котором нужно думать.

Джакс встретил меня возле двери, натягивая свой жакет, он шагнул на крыльцо.

— Нужно идти. Вернусь поздно ночью. Работа накаляется.

— Увидимся.

Нам нужно серьезно поговорить, но все по порядку, Алекс придется вернуться и увидеть реку, воспоминание о ее страхе даст мне замечательные рычаги управления, и позволит выбить из нее все упрямство.

Семнадцатая глава

Допрос

Алекс

Лента была горячей и липкой, а осознание того, что он почти задушил меня, привело меня к панике. Мои мысли были сосредоточены на том, что происходит на крыльце дома Райфа, радуясь, что это не был Зак. Женщина, как сказал Джакс. Кем бы она ни была, найдет ли она меня здесь? Мысль о свободе пленила меня. Никогда не была самостоятельной. Кто-то всегда говорил мне, что я должна делать, с кем видеться, с кем нет, и даже что я должна есть. Особенно последнее, когда отец узнал о моей анорексии. Райф запер меня на этом острове и превратил мою жизнь в круговорот, но здесь я впервые ощутила свободу.

Если бы мой похититель был кем-то другим, все было бы иначе.