Дикие псы - Иван Сербин

– Например, я, – осклабился с заднего сиденья бритоголовый. – Очень не люблю.

– Вам все понятно? – уточнил Евгений.

– Да. Мне… Я все понял, – Костя кивнул.

– Ну и отлично, – собеседник снова улыбнулся. Дружески. Совсем как аборигены капитану Куку. – Позвоните мне в воскресенье вечером, и мы оговорим наши дальнейшие действия.

– Хорошо. Я позвоню. – Костик открыл дверцу и выбрался из машины. – Можно идти?

– Да, конечно. Вас ведь никто не удерживает, – улыбка Евгения оставалась стеклянной. – И знаете, Константин… У вас очень красивая и очень заботливая сестра. Берегите ее.

– Послушайте… – начал было Костик, но «девятка», выдохнув ему в лицо облако сизого дыма, резво рванула с места. Костик вздохнул, поднял воротник плаща и, несчастно сутуля плечи, зашагал к метро.

Стукач позвонил перед самым обедом. При звуках его голоса у Владимирыча вытянулось лицо, и он усиленно принялся жестикулировать, давая понять Жигулову: «Есть!»

– Номер, – лихорадочно шептал Владимирыч. – Номер движка давай.

– Какого движка? – Жигулов развернул список. – У меня движков этих, что снега в декабре.

– «Бээмвэшного», «бээмвэшного», – Владимирыч одной рукой записывал данные, диктуемые осведомителем, вторую протягивал за гаишным списком, трубку же удерживал плечом. – Где, которая?

– Третья снизу, – подсказал Жигулов. – Маркером помечена.

– Вижу, – Владимирыч придвинул блокнотный листок, рявкнул в трубку: – Да погоди, Андрей Григорич, не части. – Он сличил цифры, расплылся, безумно довольный собой и своим информатором: – Она! Сергеич, та самая. Номер двигателя совпадает. – И тут же вновь переключился на стукача. – Слышь, Григорич? Где эта машина сейчас? А конкретнее? И направо? Ага, есть, зафиксировал. Теперь вот что, Григорич. Ты оттуда не уходи, чтобы, значит, подозрений не возникало. Мы тебя прихватим вместе с остальными, до кучи. Пару часиков посидишь для отвода глаз, а потом выпустим. И приятеля, конечно, тоже. Да, слушай, – Владимирыч понизил голос до заговорщицкого шепота, – а этот «мастер» не согласится с нами посотрудничать, как ты считаешь? Ладно, разберемся. – Он повесил трубку, улыбнулся довольно, постучал согнутым пальцем по блокнотному листку: – Вот она, тачка, Сергеич. Считай, что деньги у нас в кармане. Никуда теперь этим ребятам не деться. – Владимирыч поднялся, достал из сейфа пистолет в наплечной кобуре и, надевая ее, сказал деловито-весело: – Значит, ты доложи о сигнале «бдительных граждан» дежурному и вызови экспертов. Криминалиста и автотехника. Так? А я пока организую опергруппу и свяжусь с местным отделением, чтобы они подыскали понятых. И бланки чистые не забудь. Дело-то за тобой числится, тебе и оформлять.

– Хорошо, – Жигулов полез за бланками, спросил между делом: – А пистолет-то зачем берешь? На фига он тебе? Оружием махать – забота оперов. А мы – люди тихие, спокойные, уравновешенные. И потом, не солнцевских с таганскими брать едем, шелупонь какую-то. Они и так небось со страху уделаются. Да и чего им выпендриваться, на лишние статьи нарываться?

– Привычка. Можешь говорить, что хочешь, Сергеич, но с пистолетом я чувствую себя гораздо спокойнее. – Владимирыч натянул пиджак, скрывая кобуру. – А вот ты зря ствол себе не справил. Ей-Богу, зря. Хочешь, могу похлопотать перед начальством. Ты ведь знаешь, у меня в главке свояк сидит, так что – нет проблем. – В предвкушении крупного заработка он стал невероятно щедрым. – На всякий случай. Мало ли что.

– В случае «всякого случая» мне пистолет не поможет. Я, в отличие от тебя, за десять лет службы оружие всего два раза в руках держал. С трех шагов в дом не попаду, – натянуто засмеялся Жигулов. Странно, он не ощущал ни возбуждения, которое обычно бывает, когда заканчиваешь практически безнадежное дело, ни торжества. Наоборот, у Жигулова вдруг появилось дурное предчувствие. Определить бы источник этого предчувствия, да не было времени, чтобы как следует порыться в себе. Жигулов собрал чистые бланки в кожаную папку, спустился к дежурному зарегистрировать «анонимный» телефонный звонок «бдительных, законопослушных» граждан. Дежурный только кивнул понимающе – дознаватели и опера стараются не засвечивать свои источники информации без крайней необходимости, вот и валят все на «бдительных», – зарегистрировал звонок в журнале. Опергруппа – двое «чистых» оперов в штатском и патрульный сержант с автоматом, висящим поперек широченной груди, – уже топтались внизу, ожидая выезда, травили анекдоты и болтали за жизнь. Из-за решетки «обезьянника» тоскливо взирали трое «лиц кавказской национальности» да сочно сопел на деревянных нарах ранний забулдыга. Эксперты объявились минут через двадцать: криминалист – румяный жизнерадостно-шумный толстяк, и автотехник – солидного возраста молчаливый мужчина, с проседью и внешностью жэковского слесаря. Спустился со второго этажа Владимирыч, возбужденный донельзя, – запах грядущей награды становился все более отчетливым. Такой вот дружной компанией, оккупировав «УАЗ» и потрепанные «Жигули», покатили в сторону Кольцевой автодороги, в пятнадцати минутах езды от которой и раскинулся славный город-спутник Долгопрудный.

Славик сидел на лавочке в парке, против «нового» корпуса, и неторопливо, с удовольствием пил пиво и курил. С недоуменным любопытством рассматривал почти голые уже деревья, землю, скрытую рыжим ковром опавшей листвы, серое, жестко-картонное небо, повисшее над верхушками дубов и кленов. Артем подошел, присел рядом.

– А я думал, ты на лекциях, – сказал он, наблюдая за тем, как ребята с «режмасса» трусят по асфальтовой дорожке к старому корпусу. – Заочники, – констатировал здоровяк.

– Они уже полчаса носятся, – Славик глотнул пива, поставил бутылку на лавку, затянулся. – Аудиторию небось найти не могут, вот и бегают туда-сюда. – Выдержал паузу. – Костик не появлялся?

– Нет пока. Он же работает сегодня. А что?

– Да разговор у меня к нему есть.

– Насчет бабок этих фальшивых, да?

– И насчет бабок тоже. – Славик аккуратно погасил окурок о спинку скамейки, бросил в листву, сделал пару больших глотков, спросил: – А ты-то чего не на лекциях?

– Да так… – здоровяк пожал плечами. – Сходил, посидел, посмотрел – скучно. Народу – полторы калеки. Думаю: «Чего тут делать?» Ну и пошел тебя искать.

– Понятно, – Славик допил пиво, аккуратно поставил бутылку к ногам. – Поедешь со мной?

– Куда? – спросил здоровяк деловито.

– Выигрыш в «Русское лото» получить нужно. Думаю прокатиться на «Речной». В «Коммерческий кредитный». Составишь компанию? Артем поглядел на приятеля. По лицу здоровяка было видно, что он догадался об истинной причине интереса Славика к филиалу «Коммерческого кредитного банка». Однако задавать вопросов не стал, кивнул только серьезно:

– А что еще делать? Не психологию же слушать. Поехали.

– Костя, о чем вы думаете? Костик вздрогнул и оглянулся. Комната, в которой размещались кассовая служба и бухгалтерия, была впечатляюще мала и невзрачна. Похоже, Георгий Андреевич исповедовал принцип: «Чем меньше подчиненные любуются интерьером, тем больше у них остается времени на работу». Кроме Костика, в комнате находились еще две фотомодельные девушки – выпускницы соответствующих полугодичных курсов и, разумеется, чьи-то протеже, две женщины постарше, ну и сам царь и бог денежной службы – Степан Михайлович Тяглов. Он-то, всезамечающий, всезнающий, всепомнящий, и обратил жесткий царственный взор на Костика.

– Я… ни о чем.

– Напрасно. Лучше бы вы думали о работе. Костик вздохнул и придвинул к себе стопку бланков. Честно говоря, ему сейчас было не до бухгалтерии. Деньги, принимаемые и пересчитываемые двумя девушками, складировались в большой сейф, занимавший весь правый угол напротив двери. Суммы заносились в соответствующую ведомость. К ведомостям добавлялись «платежки». Документы сперва попадали на стол Костика, и тот превращал их в бумаги виртуальные, перенося в компьютер. Затем женщины сверяли полученные суммы с бумажными, подбивали баланс и отправляли Тяглову. Тот подводил окончательный итог, а вечером или утром следующего дня лично прослеживал отправку наличности в банк. По субботам Тяглов собирал все данные в полный и детальный отчет, который ложился на стол Конякина, чтобы хозяин имел возможность с удовольствием подсчитать, насколько богаче он стал за семь последних дней. Собственно, Костик сейчас думал не о Конякине. Он думал о деньгах, хранящихся в сейфе. Реальных, столь необходимых ему деньгах. Ведь если подумать, что такое для Конякина тринадцать тысяч долларов? Пустяк. Тем более что Костик хотел только взять взаймы, а потом отработал бы. Ночью убирал бы торговые залы фирмы, днем работал бы в бухгалтерии, совершенно бесплатно. И по выходным подрабатывал бы где-нибудь еще… Оставалось только поговорить с самим Георгием Андреевичем. Костик снова задумался. Ему скорее всего Конякин не дал бы и рубля. Попросить Аньку? Так ведь он дал ей слово не лезть в это дело и вот… Как сказать сестре о том, что теперь ему придется возвращать Димкин долг? Она, конечно, потребует получить деньги с Димки, но Костик не может этого сделать. Просто не может. Сказать при всех, что Димка – лжец, что он соврал насчет квартиры? Это невозможно. Совершенно невозможно. Но если нельзя обратиться к Аньке, нельзя получить деньги у Димки, что же ему делать? Ответ пришел сам собой. Ответ этот стоял рядом с Димкиным столом и смотрел на него, наклонив голову, поверх очков.