Черный карлик - Вальтер Скотт

Я уверен, что после свидания с ним ты получишь обратно не только Грейс, но и свой скот, и все будет в порядке.

Эти спокойные доводы были не по душе несчастному влюбленному, но так как он мог рассчитывать на помощь своих соседей и друзей, только приняв их собственные условия, ему волей-неволей пришлось согласиться с их представлениями о чести и добропорядочных поступках.

Эрнсклиф обратился к отряду с просьбой помочь ему проводить мисс Вир в замок ее отца, куда она непременно желала вернуться. На его просьбу откликнулись пятеро или шестеро молодых людей, изъявивших желание поехать с ним. Хобби среди них не было. Убитый горем после событий этого дня и после только что пережитого разочарования, он в угрюмом настроении вернулся домой, чтобы сделать все, что было в его силах, для поддержания и защиты своей семьи и договориться с соседями о дальнейших действиях, которые следовало предпринять ради освобождения Грейс Армстронг. Остальные участники отряда разбредись кто куда, как только миновали трясину. Бандит и его мать следили за ними из башни, пока все не скрылись из виду.

Глава Х

Тебя покинул я в ночи -

В убранстве снежном спал твой дом.

Вернусь, когда блеснут лучи

И розы расцветут кругом.

Выведенный из себя тем, что его друзья, как ему казалось, проявляют непонятное равнодушие к постигшей его беде, Хобби постарался избавиться от всяких спутников и теперь ехал домой совсем один.

— Дьявол ты этакий, — говорил он, нетерпеливо пришпоривая вконец усталого и спотыкающегося коня, — ты ничуть не лучше всех их. Не я ли растил тебя, кормил, укрывал от непогоды. А теперь, в тяжелый для меня час, ты готов выбросить меня из седла и сломать мне шею. Ты такой же, как все они: каждый из них считается моей родней, пусть это иногда и десятая вода на киселе, — и сам я за каждого готов в любое время пролить кровь, а они… Им куда важнее какой-то грабитель Уэстбернфлет, чем кровный родич! Скоро покажутся огни Хейфута… Но нет! — воскликнул он, вдруг вспомнив обо всем, что произошло, — нет: в Хейфуте уже не разведут огня в камине и не зажгут свечки! Если бы не матушка, не сестры и не бедная Грейс, пришпорил бы я коня, махнул бы с обрыва в омут — и дело с концом!

В таком мрачном настроении Хобби повернул коня к избушке, в которой его близкие нашли себе приют.

Подъехав к двери, он вдруг услышал сдержанный шепот и смех своих сестер.

— Дьявол обуял всех женщин, — пробормотал бедный Хобби. — Они не перестанут пересмеиваться и хихикать даже у гроба своей лучшей подруги. — А, впрочем, я рад, что мои глупенькие хохотушки не слишком убиваются. Ведь не им, а мне надо думать, как выкручиваться из беды.

Рассуждая таким образом, он тем временем привязывал коня под навесом.

— Придется тебе обходиться теперь без попоны и подпруги, приятель,

— сказал он, обращаясь к коню, — Мы с тобой оба попали в такую переделку, что лучше бы нам очутиться на дне самых глубоких пучин Тэрреса!

Его прервала младшая из сестер; она выбежала из дома и заговорила с ним сдавленным голосом, как бы преодолевая волнение:

— Что ты так долго возишься там с лошадью, Хобби? Тебя уже больше часа ждет гость из Камберленда. Иди скорее, я сама сниму седло.

— Гость из Камберленда! — воскликнул Элиот и, вложив узду в руку сестры, стремглав бросился в дом.

— Где он? Где он? — спрашивал он, оглядываюсь с нетерпением вокруг и видя только женщин. — Есть какие-нибудь новости о Грейс?

— В самом деле, куда же это гость запропастился? — сказала старшая сестра, давясь от смеха.

— Полно вам, полно, детки, — добродушно увещевала внучек старушка,

— хватит вам разыгрывать нашего Хобби. Оглянись-ка, сынок, и посчитай, не больше ли нас стало, чем утром.

Хобби внимательно оглядел всех присутствующих.

— Нет, только ты и трое сестренок.

— Нас четверо, Хобби, голубчик, — подсказала младшая сестра, которая только что вошла в комнату.

В следующее мгновение Хобби уже держал в своих объятиях Грейс Армстронг, которую он до сих пор принимал за одну из своих сестер, так как она куталась в ее плед.

— Ну, как же ты могла так? — повторял он.

— Право, я не виновата, — говорила Грейс, закрывая лицо руками и пытаясь таким образом скрыть краску смущения и в то же время отвратить от себя бурю поцелуев, обрушенных на нее женихом в наказание за нехитрую уловку, — право же, это не я; тебе надо расцеловать Джини с сестрами: это их затея.

— Я их и расцелую, — заявил Хобби и принялся Обнимать своих сестер и старушку, осыпая их поцелуями. От избытка счастья все четверо плакали и Смеялись в одно и то же время.

— Я самый счастливый человек, — воскликнул Хобби, в изнеможении бросаясь на скамью, — я самый счастливый человек на свете!

— Тогда, дорогой сыночек, — сказала добрая старушка, которая не упускала благоприятного случая преподать урок благочестия в тот момент, когда сердца слушателей были лучше всего настроены к его восприятию, — тогда, сын мой, вознеси хвалу тому, кто слезы превращает в улыбку и горе — в радость, подобно тому, как он сотворил свет из тьмы и весь этот мир из пустоты. Разве я не говорила тебе, что стоит тебе сказать: «Да свершится воля твоя», у тебя будет причина сказать: «Да святится имя твое, господи!»

— Говорила, говорила, бабуся, и я возношу хвалу господу за его милосердие и за то, что он дал мне такую добрую матушку, когда не стало моих собственных родителей, — сказал простодушный Хобби, беря ее за руку, — так что я вспоминаю о нем и в счастье и в беде.

На минуту или две воцарилось торжественное молчание, в течение которого эта дружная семья мысленно возносила к небу свои чистые и искренние молитвы, благодаря провидение за столь неожиданное возвращение их исчезнувшего друга.

Приступив к расспросам, Хобби принялся выведывать у Грейс все, что с нею приключилось. Скоро он узнал все подробности; сводились они в основном к следующему. В ту ночь Грейс проснулась от шума, поднятого вломившейся в дом шайкой. Один или двое слуг пытались оказать сопротивление, но их тут же одолели. Она поспешно оделась, сбежала вниз и, узнав в суматохе Уэстбернфлета, с которого спала маска, неосторожно назвала его по имени и стала молить о пощаде. Тогда разбойник сразу же заткнул ей рот кляпом, выволок из дома и посадил на лошадь позади одного из своих сообщников.

— Я ему шею сверну, проклятому, — пробормотал Хобби, — пусть он теперь считается последним в роду Грэмов!

Она рассказала далее, что шайка повезла ее куда-то в южном направлении; впереди гнали награбленный скот, и так они ехали до самой границы. Вдруг грабителей нагнал человек, в котором она узнала одного из родственников Уэстбернфлета. Он передал предводителю шайки, что его двоюродному брату некий верный человек сказал, будто им не будет удачи, если они не вернут девушку ее друзьям. После некоторых пререканий предводитель шайки, по всей видимости, согласился. Посланец молча усадил Грейс позади себя, пустил лошадь во весь опор по безлюдной тропинке в Хейфут и еще до наступления вечера оставил усталую и перепуганную насмерть девушку в четверти мили от жилища ее друзей.