Ложь, которую мы произносим - Джейн Корри

даже нравились кроссворды. И я знал об этом только потому, что однажды утром, когда мы ждали лифт до офиса, она заканчивала разгадывать один в своей газете.

– Если не возражаете, я скажу, – произнесла она сейчас, – что на плечи вам, похоже, свалилась вся тяжесть мира.

Не самое оригинальное замечание, но оно успокоило меня своей старомодной фамильярностью. А еще несколько удивило. Я никогда не заводил дружеских отношений в офисе. Приходишь на работу. Стараешься изо всех сил. И держишь личную жизнь при себе.

– Вовсе нет, – торопливо ответил я. – Напротив. Я просто немного устал. Моя жена беременна и плохо спит.

– Замечательная новость, – сказала она. – Я о беременности. Не знала об этом.

Потому что я не оповещал об этом по радио. Никто не знал ни о выкидышах Сары, ни об ЭКО. Я намеренно держал все это при себе. Последнее, чего мне хотелось бы, это чтобы кто-нибудь спрашивал, как я себя чувствую.

И все же каким-то образом – понятия не имею каким – вышло так, что я рассказал Хилари обо всем. Без намеков на сомнительное прошлое моей жены, разумеется.

К моему удивлению, Хилари, казалось, не шокировали наши попытки забеременеть.

– Могу понять, почему вы не хотите, чтобы кто-то знал, но бывают моменты, когда полезно поделиться. Не волнуйтесь. Я никому не расскажу. Но если вам когда-нибудь понадобится поговорить, то я здесь. Лично я думаю, это замечательно, что вы двое не отказались от попыток завести ребенка. Но опять же, мне самой не особенно интересно материнство. Я слишком дорожу независимостью.

Хилари посмотрела на свою левую руку, как бы подчеркивая собственную точку зрения. На ее пальце не было кольца.

Конечно, мне больше ни разу не «понадобилось поговорить» с Хилари. Я был слишком зол на себя – и смущен – из-за того, что утратил бдительность. Поэтому продолжал жить дальше, ни с кем не делясь своими переживаниями.

Однажды субботним утром, за четыре недели до нашей «ожидаемой даты», как это называлось в руководствах, я готовил для Сары чашку чая, когда услышал крик из спальни.

– Том! Скорее. Кажется, у меня отошли воды.

Я все знал о водах. Я стал экспертом-самоучкой благодаря учебникам и занятиям, на которые мы ходили. Но сейчас было слишком рано.

– Отвези меня в больницу! – кричала Сара. Ее глаза расширились от ужаса. – Так быстро, как только сможешь.

– Все будет хорошо, – сказал я, помогая ей сесть в машину.

– А что, если нет? – всхлипнула она. – Я не могу и этого потерять. Не могу.

Я старался не отрывать взгляд от дороги. Как Сара выживет, если все снова пойдет не так?

Но в глубине моего сознания мелькнула мысль, которую я тут же постарался прогнать. Если Сара действительно потеряет ребенка, я буду волен уйти.

«Наверное, это из-за страха, – сказал я себе. – Ты хочешь этого ребенка. Ты любишь ее. Даже если на бумаге вы не подходите друг другу».

– У вас сын, – сказала акушерка и положила мне на руки запеленатое крошечное тельце.

Лицо Сары было мокрым от слез.

– У нас ребенок, – прошептала она. – У нас действительно ребенок. Я знала, что это будет мальчик.

– С ним все в порядке? – тихо спросил я, глядя на маленькое морщинистое красное личико, уставившееся на меня снизу вверх.

– Он красивый, – сказала акушерка. – И больше, чем мы ожидали, учитывая, что родился он раньше срока.

Больше? Он казался таким слабеньким. Что, если уроню? Я не был склонен к панике. По крайней мере, мне не нравилось так думать о себе. Но сейчас чувствовал себя не в своей тарелке. Зато Сара держала младенца так, будто точно знала, что делает.

– Мы увезем ребенка и маму в соседнюю палату для нескольких проверок, – добавила медсестра.

– Его нужно подключить к аппарату или что-то в этом роде? – взволнованно спросил я.

– В этом нет необходимости. Обычное дело.

– Мне тоже пойти?

– Нет, дорогой. Посидите там и немного отдохните.

Она подмигнула Саре.

– Мне нравится позволять мужчинам думать, что они сделали всю тяжелую работу. Как же вы собираетесь его назвать?

– Фредди, – быстро ответил я. Мы договорились дать ребенку это имя, какого бы пола тот ни оказался. Если бы родилась девочка, назвали бы ее Фредерикой. В честь моей мамы.

Медсестра увезла Сару и Фредди, а я тяжело опустился на стул. Не мог поверить, что у нас вдруг родился ребенок. Я стал отцом! Это слово в отношении меня казалось таким странным и в то же время прекрасным.

В стороне лежала медицинская карта Сары. Я заглянул в нее, чтобы еще раз проверить срок родов. Здесь было все. Вся ее история…

Не смог удержаться и пролистал назад, к ее прошлому. И тут остановился.

Слова поплыли перед глазами. Хотелось, чтобы меня стошнило.

«Это все? – спросил я после того ужасного дня в Камдене, когда мы встретили эту жуткую Келли. – Ты мне все рассказала?»

«Да», – ответила Сара.

Но передо мной было зримое доказательство обратного. Как она могла? Я влюбился в женщину, которая оказалась не той, за кого себя выдавала. Не такой, как я думал.

Постепенно до меня начала доходить ужасная правда.

Теперь у меня был сын. От жены, которой я больше не мог доверять.

Глава 14. Сара

Как только мы с Фредди вернулись в палату после проверок, я поняла: что-то не так.

Том смотрел на меня так же, как тогда, когда нас на улице остановила Келли.

Что такое?

– А, вот же она. – Медсестра взяла с тележки мою карточку. – Я-то гадала, куда ее дела.

Синяя папка была открыта. В моей груди все похолодело и сжалось. Шестым чувством я догадалась, что Том прочел записи.

Он узнал.

Я забралась в кровать и принялась баюкать Фредди. Единственного человека в мире, который все еще меня любил. Потому что Том – уже нет. Не теперь. Не после этого.

– Почему? – холодно спросил он, едва ушла акушерка.

– О чем ты? – уточнила я, пытаясь выиграть время.

– Почему ты мне не сказала? – Затем он повторил фразы из моей карты, словно выучил их наизусть: – Лечение инфекции грудной клетки. – Он поднял взгляд. – В двадцать один год.

Моя кожа покрылась мурашками. Воспоминание. Потребовалась целая вечность, чтобы меня осмотрел врач. К тому времени у меня уже была очень высокая температура.

– Да, – ответила я.

– Но тебя осматривал не обычный врач? – спросил он.

– Нет.

Теперь я видела окошко медпункта. Решетки. Охранника, стоявшего рядом. Наручники, впившиеся в мою кожу.

– После этой записи стоит штамп. Он показывает, где был «кабинет» врача.