Дополнительный прибывает на второй путь - Леонид Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Слово „война“ было определенно произнесено…» — свидетельствовала Марина.
«Наконец сошлись на шампанском, которое Голей незаметно приправил снотворным… Ратц наконец отпил, Марина тоже пригубила. На несколько минут вышли в коридор. Здесь их видел Феликс, а затем Прудников, который по случаю дня рождения искал спиртное. Пассажиров было мало, многие легли отдыхать. Перед решительной минутой Полетика-Голей уже впрямую расспрашивал всех о кинологе: „Видел ли кто-нибудь собаку в поезде?“»
Никто не видел Дарби. В час третьей стражи Полетика-Голей благополучно вывел из строя распределительный щит, вернулся в купе, лег. На всякий случай зашил бумажник в матрас. Лука ждал человека к сломанному щиту, но никого не было. Электрик возился в тринадцатом, где за стаканами коротали время «рыбаки». Шалимов за два вагона от Луки заканчивал сведения о наличии свободных мест. «Только называются сведениями, — сказал наутро Шалимов, — а в Кашире и не выходит никто…»
Магаданец объяснял:
— …Сидели с фонариком, ждали, пока исправят свет. Тут Феликс…
— Вино было при нем?
— В корзине… Перед Домодедовом заглянул снова: «Не возражаете, я унесу бутылки?» — Магаданец показал на пожилого со шрамом: — Николай сказал, что не против. «И еще, если можно, захватите вина. Мимо дома еду».
— Мимо дома? — переспросил Денисов.
— Он из Привалова, Николай.
«В Привалове Ратц уже разбудил Суркову», — подумал Денисов.
Он попросил уточнить:
— Когда Феликс снова принес вино? В Привалове?
— Оставался еще перегон, — Николай кивнул утвердительно.
Магаданец воспользовался паузой:
— На другой день я фокус-покус показал с этой «Марсалой», поэтому вы узнали.
Феликс тяжело оторвался от стойки.
— «Не можешь, не берись!» Другим не такое с рук сходит! — Он вытер пот. — Остальное вино у меня в купе. Шесть бутылок продал, одну разбил…
Денисов ни о чем не стал больше спрашивать.
— Кто видел вас ночью? — спросил Антон.
— Все спали. В девятом не спал пассажир, — Феликс показал на Шпака.
— Разрешите вопрос? — Директор оторвался от стула. — Знал я обо всем этом, Феликс? Или нет? Честно!
— Не знали, — Феликс отвел глаза. — Я один виноват.
Бег дополнительного замедлился. Магаданец встал, чтобы размять ноги, прошел к стойке. Больше он не садился.
— Аксарайская? — один из «рыбаков» показал на платформу.
— Она, — подтвердил Шалимов. — Теперь Бузанский и Астрахань.
На перроне торговали вареными раками.
— Сюда! — Электрик протянул руку в окно.
Раки были нанизаны на проволочные дужки. Одну связку электрик предложил Шалимову, другую сунул в чемодан.
Состав тут же двинулся.
— …В одиннадцатом было темно, — вспомнил официант, — купе третье, по-моему, оставалось открытым. Да! В двенадцатом мне навстречу шел…
Денисов догадался:
— Пассажир с догом?
Судебский смутился:
— Десять минут перед сном, святое дело… Дошли до девятого и назад!
— В тринадцатом вы прошли мимо проводницы…
— Галя видела, как я вошел.
— Не доезжая Привалова, — вставил магаданец. — Николай как раз сказал: «Следующая моя».
Пожилой со шрамом повторил:
— Вельяминово, за ним Привалово.
«…Лука приготовился задолго до Привалова, отпер и приоткрыл дверь купе. Из темноты был хорошо виден каждый, кто шел по коридору. Полетика-Голей ждал. Железнодорожник, получивший от Карунаса сумку с ценнейшим грузом, с минуты на минуту обязан был появиться у выведенного из строя распределительного щита…»
Внезапно Денисов почувствовал, что допустил неточность: «Железнодорожник, получивший от Карунаса…»
«…Не от Карунаса была получена сумка, а с помощью Карунаса, через Карунаса! А это не одно и то же! Партнеры не видели друг друга и не должны были видеть! Один поставил сумку с нерабочей стороны тамбура, в окно, второй взял…»
Он напрягся, стараясь вспомнить все об «организации», которая тщательно конспирировала свою деятельность, так что выпадение одного звена не могло вызвать провала всей цепи.
«Дело Стоппера! Преступный картель!»
Тростниковый лес за окнами ресторана возник внезапно, пронизанный покоем. Показались вязы, похожие на странных животных, группами и в одиночку прогуливавшихся в высокой траве.
«…Когда у щита появился бы человек, которого он ждал, Лука спустился бы с полки, прошел в малый коридор. Почти бесшумно сработала бы пружина самовыбрасывающегося лезвия…»
«Освобождение от труда — есть преступление», — записал Лука. Еще при первом знакомстве с записной книжкой Полетики-Голея Денисову пришла мысль, что сентенции великих гуманистов владелец переписал со стен следственных изоляторов и исправительно-трудовых колоний.
«…Дерзкий план рецидивиста, — Денисов склонялся к этой рабочей гипотезе. Сначала присвоить деньги, которые были предназначены семье Стоппера за его молчание на следствии, потом убить перевозчика, завладеть грузом… — Версия получалась стройной. — Обнаружив труп, милиция должна была броситься на поиск пассажира, который исчез, оставив портфель с пляжным туалетом, коробочками Ювелирторга… В ней отсутствует пока только одно, в этой версии, — с сожалением подумал Денисов, — указание на того, кто убил Полетику-Голея…»
Дополнительный остановился. Впереди и сзади горели запрещающие огни, под невысокой насыпью к грунтовой дороге тянулся тростниковый лес.
«…В Астрахани Лука вынес бы из поезда свой груз и присоединился бы к молодоженам. Несомненно, он взялся бы помогать Ларисе, подсунув Косте опасную поклажу Карунаса на случай проверки… Как назвать то, что сейчас происходит? — подумал Денисов. — Воспроизведение обстоятельств? Очная ставка, в которой одновременно участвуют пятеро — магаданец, Феликс, проводницы, Судебский? И еще шестой — неназванный!»
— В тринадцатом вагоне проводница видела, как вы принесли бутылки? спросил Денисов официанта.
Феликс поправил куртку.
— В последний раз? Не знаю.
— Галя! — позвал Денисов.
Она заулыбалась.
— Я же книжку читала!
— Значит, свет починили?
— Ну!
— А электрик?!
— Так они сразу ж ушли!
Денисов обернулся к электрику:
— Вы пошли к себе?
Вопрос не застал специалиста по игровым схемам врасплох:
— Конечно!
Электрик был странно спокоен, пока Денисов занимался только Полетикой-Голеем.
— Давно в последний раз были в поездке? — спросил Денисов.
— Недели две. Я же говорил: мы из разных бригад. У кого недоработка, кто по болезни…
— А вы?
— Из отпуска!
В турнирной партии, которую играл Денисов в течение суток, произошел перелом.
— Вы видели ночью в коридоре пассажира с собакой?
— Впереди себя… — Электрик незаметно перевел дыхание. — Они входили в купе, когда я возвращался из тринадцатого.
— После того, как исправили свет?
— Да.
— Чемодан был с вами?
Электрик промедлил с секунду:
— Я с ним не расстаюсь, там инструменты.
Денисов кивнул, потом показал на стол:
— Откройте чемодан.
Электрик не двинулся.
— Вы меня слышали?
С грохотом повалились ящики — электрик метнулся в другую половину, заставленную тарой. Хлопнула дверь тамбура.
Сидевшие спинами ко второму салону ничего не поняли.
— Уйдет! — крикнул Шпак.
Антон скомандовал:
— Оставаться на местах!
Он выскочил во второй салон, дальше бежать не пришлось. Дверь из тамбура открылась, на пороге показалась негнущаяся спина электрика. Следом шел дог.
— Уберите собаку! — Электрик отступал, закрываясь чемоданом.
— Место, Дарби! — крикнул Судебский. — Место!
Дог нехотя повернул назад.
Электрик обернулся. От его заносчивости, с которой за дорогу все уже успели смириться, казалось, ничего не осталось, в салоне появился новый человек — тихо подвывая, он поставил чемодан на стол.
Подошел Сабодаш, один за другим осторожно извлек инструментарий.
Под кусачками, отвертками, между первым и вторым дном, в желтом пакете с эмблемой Международной выставки станков, хранилось то, что передал на посадке Карунас, за чем безуспешно охотился покойный Полетика-Голей, что стоило ему жизни, — упакованные в пленку брикеты дурно пахнущего высушенного сока семенных коробочек опиумного мака.
10
Денисов стремился к полной ясности:
— В тамбуре одиннадцатого ночью разбили бутылку вина…
Феликс вскочил.
— Это я. Я все объясню! — Он надеялся, что в свете происшедших событий история с «Марсалой» будет если не прощена, то на время забыта.
— Осколки выбросили? — спросил Денисов.
— На правую сторону по ходу.
— А что наружная дверь?
