Ищите кота (сборник) - Наталья Нестерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша компания не лишена известной женской слабости — перемывать косточки отсутствующей подруге. Обсуждая Настю, девочки сходились во мнении, что такова ее натура — командовать, руководить, взваливать на себя груз, свой и чужой, прокладывать дорогу, топать по ней с упорством рабочего вола. И мужа, мол, выбрала в соответствии со своими комплексами. Олег добрый, хороший, работящий, покладистый и совершенно безответственный. В том смысле, что никогда и никакой ответственности на себя не берет: как Настя скажет, как Настя решит. Я бы согласилась с этой точкой зрения, если бы однажды Настя не влюбилась. Тот мужчина был Личность — с большой буквы. Сильный, умный, волевой, блестящий политик и бизнесмен. Когда требовалось — жесткий до жестокости, на досуге — дурашливый, остроумный повеса. Такой — один на миллион или на десять миллионов. Роман их не закрутился, не состоялся, потому что Настя слишком горда, чтобы пускаться во вранье с тайными свиданиями, чтобы ходить в любовницах. А иных вариантов ни его, ни ее жизненные обстоятельства не предусматривали. И вот когда Настя открылась нам, когда я увидела ее совершенно ошеломленной не только тем фактом, что возможно существование подобных мужчин, но — более всего — пораженной теми чувствами, которые, оказывается, способна переживать, я поняла, что Настя по сути из того же теста, что и все мы. Или все-таки закваска покачественнее? Настя — национальное генетическое достояние, она из отряда великих русских женщин, у которых не только в лихолетье, в голод, в войну, но и в мирное благополучное время на первом месте стоит «надо!», а на последнем — «хочется».
Ирина и Элька
Мы были и остаемся с Ириной соседями по даче, наши участки через забор. В молодости сошлись на почве «моя свекровь — мое проклятье». Общались накоротке. У каждой дети, в стране смута и в магазинах шаром покати, мужьям зарплату не платят, учреждения их на ладан дышат, а свекрови, памятуя голод военных и послевоенных лет, ударились в натуральное хозяйство, на котором невестки, точно батрачки, должны с утра до вечера вкалывать. Мы с Ирой не то что картофель, морковь и огурцы выращивать не умеем, даже комнатными цветами никогда не увлекались. Времени для полноценного женского общения не выкроить, как и на то, чтобы поддерживать в мало-мальском виде свою внешность. Настроение затаенно-бунтарское: без маникюра и аккуратной прически мы себя чувствуем как беглянки из горящей бани — тазиком прикрылись и на улицу выскочили.
Бунт не состоялся, потому что в разгар дилетантских сельскохозяйственных утех Ирин папа переусердствовал на вспахивании целины под картофельное поле. Свалившись с «болями везде», решив, что пребывает на смертном одре, он признался в существовании параллельной семьи и наличии у Ирины сестры Элеоноры.
Ира пришла ко мне с квадратными глазами:
— Это какая-то Санта-Барбара, мыльная опера. Сестра! На десять лет младше! Только сестры мне не хватало. Она приезжает послезавтра.
Я нервно хохотнула:
— За картошкой? Так ведь только посадили. Можем оказать продовольственную помощь ранней зеленью. Сын говорит, что я неправильно называла крапивницей аллергический дерматит. Крапивница — это когда бабушка варит большую кастрюлю супа из крапивы. Извини, это у меня нервное! Ира, я вызвоню свою подругу Настю, чтобы приехала на выходные. Настя — она… с гаечным ключом. У нас всех, когда неожиданно случается обескураживающее событие, выбивающее из колеи, что-то внутри разбалтывается, сходит с резьбы. Настя вбуравливает ключ в твое подсознание и затягивает гайки. А пока ты наводишь на резкость свой замутненный взгляд, она действует. Осмотревшись в нашей квартире, Настя заставила родственничков, которые жили у нас нахлебниками, сделать ремонт в ванной и туалете. Они трудились на стройке, откровенно говоря, тырили материалы, потому что купить мы возможности не имели. Настя уже съехала от нас, но регулярно наведывалась, следила за ремонтом. Когда он закончился, Настя показала родственничкам на дверь: «Теперь все справедливо — вы расплатились за хлеб-соль и постой. Скатертью дорога!» О, какое это было счастье!
Ира посмотрела на меня с недоумением. У нее папа при смерти, мама в прострации, не знает, горевать или негодовать, свекровь шипит: она-де давно предчувствовала, Ирин папа внушал ей смутные подозрения. А тут я про неведомую подругу при гаечном ключе, организаторше ремонтов с замашками вышибалы. У Иры было лицо человека, который пришел посетовать, что боится надвигающейся бури, а в ответ услышал совет пригласить газонокосильщика.
Спустя некоторое время, глядя на Ельцина в телевизоре, Ирина скажет:
— Если бы на его месте была Настя, страна жила бы припеваючи.
Элька всегда знала о наличии старшей сестры, но никогда не пыталась объявить о своем существовании. Элька приехала, повинуясь воле умирающего папы, и выражение лица у нее было смущенно-извинительное. На платформе ее встречали мы с Настей. Так сказать, группа разведки, поддержки и подготовки.
Ирина ростом метр восемьдесят семь, мастер спорта по волейболу. Она не просто высокая, она большая, крупная, мощная. Я тоже не короткая, ниже Ирины на десять сантиметров, но я — жердь, и меня Катя никогда не называла «человек будущего», а при первом знакомстве с Ирой именно это определение выпалила. Они, люди будущего, такими будут, наверное: раса высоких, сильных, мощных, с добрыми лицами, с умными глазами, со щедрой улыбкой детей, не знавших горя и занимавшихся физической культурой с колыбели.
Мы с Настей, естественно, смотрели поверх голов, ожидая дылду Ириных габаритов. Народ из электрички стекал с платформы, но никого похожего на «человека будущего» не наблюдалось. Через пять минут на платформе, кроме нас, осталась только девочка, нет, все-таки молодая женщина, дюймовочка. Она была одета в псевдовзрослые одежды сорокового размера, но с плеча свисала вполне дамская и недешевая сумочка.
— Просите, я Элеонора. Вы не меня встречаете? — спросила она, приблизившись к нам.
Спросила с отчаянной смелостью, как ребенок, которого вытолкнули на сцену читать стих. Ребенок панически боялся публики, и только воля умирающего папы заставила справиться со страхом. Кстати, папа прожил еще двадцать лет, вполне благополучно с точки зрения здоровья, и преставился ночью во сне в восьмидесятилетнем возрасте.
Я смотрела на Эльку, как жираф на котенка. Жираф в принципе знал о существовании котят, просто не ожидал встретить в этих пампасах.
Настя первой пришла в себя:
— Да, мы вас встречаем. Я Настя, это Алена, мы подруги вашей сестры Ирины. Сразу двинем к месту или через чайную?