Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Трофимов Ерофей

От неожиданности стрелок даже стонать перестал, глядя на него перепуганным взглядом. Отбросив ногой ружье, Елисей сорвал с его пояса длинный кинжал в красивых ножнах и принялся быстро обыскивать. Вот тут случилось то, чего Елисей никак не ожидал. Взвизгнув, раненый принялся остервенело отбиваться и брыкаться. Отскочив в сторону, парень поднял пистолет и тут же опустил его снова. В пылу сопротивления со стрелка свалилась папаха и из-под нее выскользнула коса.

– Так ты девчонка, – растерянно проворчал Елисей, убирая пистолет в кобуру. – Зачем в меня стреляла?

– Ты брата убил, – зло прошипела девчонка, быстро убирая косу под папаху.

– Я много кого убил, и что? Он сам пришел в станицу с оружием, – пожал Елисей плечами.

– Он хотел мне приданое собрать. А вашим уже все равно. Умерли все, – прошипела девка, косясь на ружье.

По-русски она говорила с акцентом, но достаточно чисто.

– Я еще жив, – зарычал Елисей, не выпуская рукояти пистолета. – Сама запомни и другим скажи. Еще кто придет, живым не выпущу. А это, чтоб запомнила, – добавил он, подхватив ее ружье за ствол и со всего размаху грохнув его о ближайшее дерево.

Потом, размахнувшись, он зашвырнул останки далеко в кусты и, закинув на плечо ее пороховой рог и подсумок с пулями, зашагал в сторону станицы. Выяснять, откуда она и почему решила мстить сама, он не стал. И так все было понятно. Наверняка парень был единственный мужчина, способный носить оружие, вот и полез в станицу за поживой. Она сказала, что брат хотел собрать ей приданое. Значит, семья из бедных, но не сироты, раз девчонка смогла взять оружие.

Наверняка ее карамультук еще деду принадлежал. Были бы они сиротами, жили бы у родичей и делали то, что велят. А раз сама это дело затеяла, значит, дома только немощные старики остались.

– Вот дура, – в голос выругался парень, чувствуя, как на спине опять стало мокро. – Ну не убивать же идиотку. Ладно, ствола лишил, может, теперь уймется.

Вернулся домой он уже в сумерках. Сбросив у дверей небогатые трофеи, он напился и, сняв рубашку, покорно подставил бабке спину для обработки и перевязки, попутно рассказывая о своих приключениях. Услышав, что стрельбу устроила девчонка, бабка удрученно качнула головой и, вздохнув, одобрила:

– И правильно, что убивать не стал. Глядишь, и ума прибудет. Ты только осторожен теперь будь. Она хоть и девчонка, а злая. Может и пакость какую удумать.

– Вот и я думаю, как все это обойти, – вздохнул Елисей.

– А никак, – пожала бабка плечами. – Все одно не узнаешь, пока опять стрелять не станут. Вот уж тут не зевай.

– Да уж, задачка, – мрачно протянул парень. – Все одно не хотелось бы убивать ее. Девка-то красивая, – усмехнулся он, вспомнив ее огромные испуганные глаза.

– Да уж. Горянки такие красавицы бывают, что глаз не оторвать, – тихо рассмеялась Степанида. – Даром, что ль, наши казаки из походов их привозили да женились потом.

– Как женились? – не понял Елисей, задумавшись о сложившейся ситуации.

– Да как обычно женятся. В церкву сведут, батюшка окрестит да обвенчает. Так и женятся.

– И что, ни одна бежать не пыталась? – заинтересовался парень.

– Так они ж полонянки, – развела Степанида руками. – Сама сбежит, соседи станут вопросы задавать. Не поверят, что сбежала. Порченой считать станут. Вот ежели б выкупили, тогда дело другое. А так, раз уж прилюдно казак в жены взял, то и жили. А чего бежать? Что там замуж идти, что тут. Плакали, конечно, поначалу, а потом привыкали. Особливо, когда дети появятся. Там уж про все забывали. Дети, они любой бабе быстро мозги вправляют, – в голосе бабки звучала неприкрытая ирония.

– Ты смеешься надо мной, бабуль? – повернувшись к ней, удивленно уточнил Елисей.

– Жизни учу, внучок, – ответила бабка, взъерошив ему чуб. – Раз уж некому больше, – грустно вздохнула она. – А ты слушай да на ус мотай. Есть дела, о которых только бабы и знают. Была бы мамка твоя жива, я б и рта не раскрыла. Привел бы жену, она б сама с ней те дела решала. А раз уж некому, так приходится тебя тому учить.

– Что-то ты меня совсем запутала, – покрутил парень головой, про себя подумав: «Это она мне про женский ПМС рассказать, что ли, хочет? Вполне возможно. В этом времени про такие дела только опытные бабки и да повитухи знали. Мужиков к такому и близко не подпускали. Ладно. Сделаю вид, что внимательно слушаю».

Перевязывая его, Степанида тихим голосом продолжала вещать ему о женских секретах. Слушая ее впол уха, Елисей продолжал прокручивать в уме свое приключение, жалея только об одном. Не узнал, из какого клана эта девчонка. Если из того, что выкупил у него коней после первого нападения, то имело бы смысл передать весточку тому вождю. Тот бы быстро ей мозги на место вправил. Если она из его клана, то она нарушила его слово, а такое не прощается. С другой стороны, несмотря на рану, зла он на нее не держал. Сам не святой.

Так и не придя к единому мнению, Елисей поужинал и отправился в свой закуток. Бабка, быстро помыв посуду, уселась под лучину вязать. Уже стемнело, когда неожиданно раздался стук в дверь. Подскочив, словно подброшенный пружиной, Елисей выхватил пистолеты и бесшумно скользнул к двери. Сделав бабке знак, чтобы укрылась в простенке, он ногой толкнул дверь, вскидывая оружие.

– Ой! – раздалось на крыльце, и парень от удивления едва не выронил оружие.

На пороге стояла та самая девчонка.

– Ты откуда тут взялась? Как в станицу вошла? – растерянно спросил он, глядя на гостью неверящим взглядом.

– За тобой шла. По следам, – всхлипнула девчонка. – Ты меня в ногу ранил. Я так до дому не дойду. А в лесу одной страшно. Ружья же нет.

– Войди, девонька, – с улыбкой разрешила Степанида, отодвигая внука. – Вон, к столу присядь, я рану посмотрю. А ты воды принеси пока, – скомандовала она Елисею.

На улице парень просидел часа полтора, пока бабка занималась царапиной девчонки. Как оказалось, пуля вырвала ей кусок кожи и мышцы. Кость была цела, но идти девчонке было тяжело. Сообразив, что до аула ей не добраться, она решилась вернуться в станицу. Решив, что раз уж пойдя по ее следу, парень ее не убил, то дальше точно убивать не станет. Тем более что где-то в лесу начали подавать голос волки. Выломав палку, она с грехом пополам доковыляла до станицы и, войдя в нее по его следам, постучала в двери единственного дома, где горел свет.

– Ты из клана Махмад-ходжи? – спросил Елисей, решив выяснить этот вопрос.

– Нет. Мы в другом ауле живем.

– Тогда почему ты решила, что это я твоего брата убил? – удивился Елисей.

– Ты же сам сказал, что убил многих, – насторожилась девчонка.

– Да, но это были люди Махмада. А с ним мы все решили мирно. Так кто тебе сказал, что это был я? – не унимался парень.

– Жених моей двоюродной сестры из аула Махмада-ходжи. Он рассказал, – опустив голову, еле слышно произнесла девушка.

– А у него, небось, кто-то из родственников в том набеге погиб, – понимающе кивнул Елисей.

– Да.

– А тебе он это рассказал потому, что ты стреляешь не хуже любого джигита, – продолжал развивать свою версию Елисей. – И когда узнал, что твой брат не вернулся, рассказал тебе эту историю. Правильно?

– Ты словно сам там был, – недоверчиво проворчала девчонка.

– Шакал он, жених этот, – вызверился Елисей. – решил твоими руками мне отомстить. Махмад-ходжа слово дал, что его люди больше сюда не придут и что между нами вражды не будет. Так он тебя подбил.

– Дура, – опустив голову ниже плеч и всхлипнув, еле слышно произнесла девушка.

Бабки Степаниды не стало внезапно. На Рождество. Еще вечером она поздравила внука с праздником и, помолясь, отправилась спать. А утром, проснувшись, Елисей не услышал ее уже привычного шебуршания на кухне. Поднявшись, парень выглянул на улицу, заглянул в сарай и, не найдя ее, поспешил обратно в дом. Откинув занавеску, Елисей увидел все еще спящую женщину и, не ожидая плохого, аккуратно взял ее за руку, чтобы разбудить.