Рандеву - Верхуф Эстер

Мишеля нигде не было.

— Прошу сюда, — Клаудиа открыла тяжелую дубовую дверь. — Наша телевизионная комната. Петер проводит здесь немало времени, он помешан на старых фильмах.

Это было роскошное помещение с дубовыми полами и двумя большими черными кожаными диванами. На стенах — картины с изображениями лошадей. В комнате было пятеро детей в возрасте от четырех до десяти лет. Четверо расположились на диване, а один улегся на ковре перед телевизором. Все с любопытством воззрились на нас. Изабелла и Бастиан замерли на пороге, слушая наставления Клаудии.

— Папа и мама будут с взрослыми гостями. Мы все в доме.

Я слегка подтолкнула своих детей вперед.

— Ну как вам здесь? Нравится? Остаетесь?

Оба кивнули. Кто-то из малышей протянул Изабелле блюдечко с лакомствами, а Бастиан тем временем высмотрел мальчика своих лет.

— Ты тоже из Голландии?

Паренек с готовностью кивнул.

— А у них тут есть кола? — с места в карьер спросил мой сын.

Мальчик показал на столик, на котором стояли бутылки с прохладительными напитками и фруктовыми соками, а рядом — стопка пластиковых стаканчиков.

— Пойдем, — сказала Клаудиа. — Они сами разберутся. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Бросив последний взгляд на детей, я поспешила за ней по коридору мимо комнат, причем их двери по большей части были открыты. Много мебели. Все очень уютно. Камень, кожа и дерево. Дом был огромный, больше, чем наш.

— Жаль, что лето уже кончилось, — сказала Клаудиа.

Ее каблуки цокали по плиткам пола. Я старалась не отставать.

— Пока тепло, мы всегда встречаем гостей на воздухе. В здешних местах и в декабре можно рассчитывать на барбекю, но, к сожалению, на этой неделе нашим надеждам не суждено было сбыться.

— Хорошо хоть, что дождя нет, — поддержала я разговор.

— Да, дождь ужасно надоел.

Клаудиа привела меня в огромную комнату в середине дома. Я отметила низкие потолки с темно-коричневыми балками. Наверное, это была гостиная, уж точно раза в три больше, чем у нас в Голландии. Там и сям группами стояли люди. Мне показалось, что гостей было больше сотни.

Я остановилась, чтобы оглядеться, в надежде, что где-нибудь промелькнет Мишель.

— Здесь бар.

Клаудиа небрежно махнула рукой в сторону небольшого бара, устроенного в углу. За стойкой стоял молодой человек, маленький и худой, с темными, коротко остриженными волосами.

— Что будешь пить? — хозяйка повернулась ко мне.

— Красное вино.

Бармен наполнил бокал и протянул его мне. Клаудиа сделала знак идти за ней.

— Пойдем! Кое-кто хотел с тобой познакомиться.

Она направилась к одной из групп и по-дружески взяла за руку одну из женщин. Та сразу же обернулась и с интересом посмотрела на меня.

— Люси, позволь представить тебе Симону. Они с мужем переехали сюда несколько месяцев назад. У них двое детей, школьники. Симона собирается открыть частную гостиницу.

На мой взгляд, Люси было к пятидесяти. Впрочем, выглядела она прекрасно — золотистые волосы, загорелая кожа. На вечеринку эта женщина надела короткую красную юбку и черную блузку с глубоким вырезом. Мы подали друг другу руки.

— Люси из Амстердама, — теперь Клаудиа обращалась ко мне. — Она осела здесь четыре года назад и держит на рынке магазинчик голландского сыра.

Я приветливо кивнула, не зная толком, что надо говорить в таких случаях. В социальном аспекте, и уж точно в группе, я никогда не чувствовала себя непринужденно. К тому же на первый взгляд мне показалось, что у меня с Люси вряд ли найдутся темы для разговора. Впрочем, судить об этом было еще рано.

Клаудиа бросилась к новой паре, только что появившейся в гостиной, и я почувствовала себя неуютно.

— Я тоже собиралась держать частную гостиницу. Это было моей первой идеей, когда я сюда приехала, — Люси держалась свободно. — Я купила дом, ну да, я… вместе с ним…

Она показала глазами на мужчину постарше себя, и тот мне слегка улыбнулся.

— …достаточно просторный, с отдельным входом для гостей и бассейном. Целый год занималась обустройством дома и сада. Но я не рождена быть хозяйкой пансиона. Люди могут так надоедать, просто ужасно. Они хотят провести отпуск a la campagne[33], но жалуются, если напор воды в душе кажется им недостаточным или в их спальне окажется ящерка. А потом выясняется, что один не ест рыбу, а второй вообще вегетарианец. Я готовила целыми днями, практически каждому по заказу, но для некоторых даже это было недостаточно хорошо. Большинству понравилось, но ведь в памяти остаются только недовольные. Они забирают у тебя всю энергию. Словом, в один прекрасный день мне это осточертело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И тогда ты открыла магазин сыра?

— Здесь можно было купить только гауду и, если очень повезет, амстердамер. Бизнес моего зятя — торговля сыром, вот я и подумала, не попробовать ли наладить здесь сбыт более широкого ассортимента голландского товара. Этим до сих пор и занимаюсь.

— Это дает хороший доход? — спросила я, благодарная, что Люси взяла на себя инициативу в разговоре.

Возможно, мое первое впечатление оказалось ошибочным.

Эта женщина со мной очень приветлива.

— Четыре года назад Джек вышел на пенсию. На нее мы можем прожить вполне пристойно, но я еще не так стара и не хочу целыми днями валяться в шезлонге у бассейна. Амстердамский менталитет, а? Мне нужно чем-то себя занять, иначе с ума сойду.

В углу гостиной располагался оркестрик, окруженный аппаратурой и множеством проводов. Трое мужчин, по виду — испанцы, в желтых гавайских рубашках и черных брюках. Певец дал понять, что возьмет паузу. Поставили диск — соло на гитаре. Я узнала эту вещь, это были Лос… Лос что-то такое.

— Ты любишь испанскую музыку? — неожиданно спросила Люси.

Она сделала глоток из своего бокала — нечто красное со льдом.

— Да. Под нее хорошо танцевать. Но я плохо разбираюсь в музыке.

— Совсем не обязательно во всем разбираться… А что ты делала в Голландии?

Этот вопрос застал меня врасплох. В моей биографии не было ничего увлекательного, ничего такого, что могло бы кому-нибудь показаться интересным.

— Я окончила Схуверс[34] и несколько лет была секретарем дирекции.

— Какого предприятия?

— «Кап Жемини»[35].

Она состроила серьезную мину.

— Даже так…

— Да уж.

— А теперь ты на покое?

Люси снова помогла мне, сама о том не зная. Мне не пришлось рассказывать ей, что после рождения Бастиана я бросила работу, потому что для меня было мучением отдавать своего ребенка на целый день в ясли. Не стала я говорить и о том, что потом окончила еще множество заочных курсов по психологии и углубила свои знания в философии. Но все это пошло прахом, поскольку тут столкнулись наши с Эриком интересы.

Я не могла разговаривать с ним ни о психологии, ни о философии, потому что обычно он приходил домой смертельно усталым, и, кроме того, будучи более приземленным и практичным, направлял свое познание в обеих этих областях в первую очередь на маркетинг.

— Собственно, это мой муж, — ответила я, — хотел сюда переехать.

Люси подняла брови.

— А ты нет? Слушай, это же очень серьезный шаг! Такие решения принимают вместе. Особенно когда есть дети. Ваши отношения должны быть на тысячу процентов крепкими, иначе они подвергнутся опасности. Ты не представляешь себе, сколько я видела браков, разбившихся об эти рифы! Другая страна и другой язык, осложнения со строительством, отсутствие комфорта — лучшей почвы для кризиса просто не бывает, можешь мне поверить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все не так страшно, — я поднесла бокал ко рту и отпила глоток вина.

Рука чуть заметно дрожала. Люси смотрела на меня, не отрываясь.

— Я только хочу сказать, что идея переехать сюда была не моей. При этом я всегда мечтала держать частную гостиницу, но то, что однажды я так и сделаю, причем во Франции, раньше мне и в голову не могло прийти.