Братство фронтовое - Александр Жаренов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Летом 1942 года враг продвинулся к центру Кавказа, к Волге. Фронту нужен был каждый боец. И вот субботним днем после обеда на сборе курсантов подводим итоги учебы. Выстроились поротно. Зачитывается приказ. Объявляются благодарности, присваиваются очередные звания.
Скоро снова на фронт, а меня удручает отсутствие каких-либо известий от семьи. Из-за перемены места письма перестали приходить, где-то блуждают в поисках адресата. Как там дети?
Вернувшись вечером после прогулки в свое расположение, встретил начальника курсов.
- Вижу, хорошо побродили по городу, товарищ старший политрук!
- После наших общих трудов на курсах решил немного отвлечься, товарищ старший батальонный комиссар, и пришлось малость погрустить.
- В чем дело? - озабоченно спрашивает начальник. - Говорите, не скрывайте, может, в чем нужна помощь?
- Хочется увидеться с семьей. Можете дать разрешение? Тем более скоро уедем на фронт. После свидания с семьей легче воевать, - старался убедить начальника.
- Да, вы не первый обращаетесь ко мне с такой просьбой. Что же мне с вами делать? - задумчиво произносит он. - Недели две вы еще будете здесь в ожидании приказа. А сколько вам требуется времени? Успеете за восемь - десять дней?
Не ожидая такого счастливого оборота, возбужденно говорю:
- Восемь маловато, а за десять управлюсь.
- Что ж, тогда так и решим. Тут еще есть трое. Выходит, из каждой роты по одному. С завтрашнего дня на десять суток, - сказал руководитель курсов и зашагал в помещение штаба.
- Есть на десять суток! - ответил я, глядя ему вслед.
...Ранним утром, еще до общей побудки, отправляемся мы на паром через Оку. Оттуда километра три до станции.
Сокращая путь, идем по тропинкам через луга и поля. Станция бурлит, как растревоженный муравейник, масса пассажиров. Вдоль забора расположились с детьми, с тюками домашнего скарба женщины. Ходят угрюмые пожилые мужики с мешками на плечах, опираясь на палки бродят дряхлые старики с маленькими узелками. Все в ожидании поездов.
Не дождавшись своего поезда, мы пристроились к подножке проходящего товарного. Лишь бы не терять времени. Так пересаживались с одного товарного на другой до города Ульяновска. Здесь разошлись по своим направлениям. Я думал, как добраться до реки.
Парное утро. До пристани пешком через весь город тяжело и времени мало. За пачку табака нанимаю извозчика. На его старой пролетке трясусь по булыжнику. В И часов отходит пароход до Казани. По крутой многоступенчатой лестнице почти бегом поднимаюсь к кассе за билетом. Здесь спрашивают справку о санобработке. Без нее не выдают билета. Посылают за ней в городскую баню. До отхода парохода остались считанные минуты.
Гудок парохода. Мокрый от пота, озлобленно махнул на кассиршу, слетаю по крутой лестнице. Сквозь контроль врываюсь на палубу отчаливающего парохода. Вот это баня! - с досадой думаю, прислонясь к борту. Вытираю рукавом потное лицо. Облокотившись на поручни, стараюсь отдышаться.
Знойное солнце позолотило крутые берега. Медленно, с одышкой двигается пароход.
Вечер. Станция Тетюши. Новый прыжок, только с борта на берег. Такая же многоступенчатая крутая лестница. Поднимаюсь наверх. Незнакомый городок. Интересуюсь у проходящих о ночлеге. Подсказали, как пройти к Дому крестьянина. После короткого, но крепкого сна, поблагодарив дежурную за предоставленный отдых, вместе с соседом по койке покидаем Дом колхозника. Оказалось нам по пути, он шофер и повез меня на своей машине.
Широкая степь. Вдали пасекой выглядели деревни. Я сижу в кабине с шофером. Машина мчится по ровной проселочной дороге, поднимая за собой клубы рыжей пыли. Навстречу и по пути сонно двигаются быки и коровы, запряженные в телеги. Порожняк подгоняют мальчишки. На телегах с молочными бидонами сидят женщины.
Деревянный Буинск. Дощатые тротуары, местами разобранные. Зимой для отопления, о чем и писала жена. Посередине длинной центральной улицы машина остановилась. Напротив, немного наискосок небольшой деревянный, как скворечник, домик под No 38. Крепко пожимаю натруженные руки водителя.
Подхожу к дому. Через раскрытое оконце, не веря глазам, вижу своих дочурок. Они только что проснулись. В одних рубашонках сидят в постели. Вбегаю в дом. Пока целовал детей, запыхавшись, вбежала жена. Она стояла в очереди за хлебом - соседи сбегали за ней, рассказали о моем приезде.
Вот и дождался счастливого дня свидания. Обнимаю жену, детей. Сажусь на деревянную кровать, еще крепче прижимаю к себе малюток. В палисаднике перед домом собрались эвакуированные москвичи, жены фронтовиков. Они рады увидеться со мной, услышать о делах на фронте.
Разгром фашистов под Москвой - для всех большое счастье. Продвижение врага на юге, наступление его на Волге омрачает настроение. Напряженно трудятся все на любой работе, заботятся о детях фронтовиков. Эвакуированные дети учатся в местных школах, воспитываются в детских садах. Дети-сироты, потерявшие родителей, живут в детском доме. Здесь работает моя жена.
- Ты знаешь, какие они все милые, - говорит она. - Насколько они послушны, как радуются нашим малышкам, когда они заходят ко мне на занятия. Я с большой радостью занимаюсь с ребятами. С ними мне легче. В этом сейчас наша жизнь...
Несколько дней свидания с семьей пролетели как сон. Как радостен был день встречи и как тяжело расставаться.
Солнце едва начало подниматься. В квартире напряженная тишина. Дети грустно смотрят на мои сборы. Прощание. Крепко прижимаю к себе дочек. Жена стоит с моей полевой сумкой и всхлипывает. Под окнами снова собрались соседи и многие из тех, кто встречал меня в первый день. Попутная полуторка с тем же шофером ожидает меня возле дома. Надел полевую сумку, поправил пилотку.
Последние объятия, и... машина трогается. Я долго выглядываю из кабины, словно навсегда разлучаясь с семьей. Ржавое облако пыли скрывает провожающих. Водитель, чувствуя мое душевное состояние, ускоряет ход машины, чтобы избавить меня от нелегкого расставания.
Снова медленно плывет пароход, снова содрогается своим тяжелым корпусом. Я стою на палубе, облокотясь на борт. Прощальным взглядом смотрю на переливы Волги, на ее берега.
В новой фронтовой семье
Пафнутьев монастырь в Боровске. Поседели древние стены, потускнели, покрылись пробоинами, как оспой, некогда золоченые главы. Из проема граненой колокольни торчит дуло пушки. А вокруг холмы, овраги, заросли старых ив, серебристые тополя. Внизу поблескивает Протва, извиваясь, она проползает мимо монастырской ограды с опорами контрфорсов. Такой я увидел одну из прекраснейших построек русских зодчих в годы войны. Под сводами музея-монастыря разместился штаб резерва политуправления Западного фронта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});