Месть за победу — новая война - Анатолий Уткин

На Западе поднимается волна сторонников ужесточения контроля над производством оружия массового поражения. Ныне — в отличие от ситуации десятилетия назад — кажутся неприемлемыми широкие допуски к мирным исследованиям атомной энергии. Опыт показал, что подобная терпимость чрезвычайно опасна; прежних уверений и международных механизмов уже недостаточно. Распространение ядерного оружия в первые десятилетия XXI века изменит мир, физически подготовив его к тому, что может оказаться Четвертой мировой войной.

СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ

В 1994 г. одинокая Северная Корея подписала с Соединенными Штатами в Пхеньяне соглашение о замораживании всех программ, ведущих к созданию ядерного оружия. Но в ежегодном послании «О положении страны» президент Буш в январе 2002 г. включил КНДР в т. н. «ось зла» (наряду с Ираном и Ираком), что вызвало в Пхеньяне желание усилить свою военную мощь.

В КНДР вооруженные силы насчитывают 1,2 млн солдат, что, разумеется, огромная цифра при общем населении в 22 млн. Уже созданные северокорейские баллистические ракеты могли бы представлять угрозу соседним странам, прежде всего Южной Корее и Японии. Правительство Северной Кореи отказалось допустить международную инспекцию своего ядерного арсенала. И официальный Вашингтон настаивает на существовании свидетельств скрытой деятельности северных корейцев в ядерной сфере.

При этом северокорейский режим не демонстрирует слепого фанатизма, напротив, видны черты определенного прагматизма и стремления найти компромиссные решения. Правительство КНДР дало обещание прекратить развитие своей ядерной программы в обмен на помощь в поставках нефти и содействие строительству атомных электростанций со стороны американцев. Было сделано несколько жестов по примирению с корейским Югом.

Критики американского курса в отношении КНДР указывают, что сам Вашингтон сделал несколько неожиданных поворотов в своей корейской политике. Жесткая новая риторика правительства Буша достаточно неожиданно сменила более умеренный подход Клинтона, что не способствует обсуждению корейской ядерной программы и прочих интересующих США вопросов. По крайней мере, администрация Буша не сумела доказать всем, что Северная Корея — это неразумное милитаристское государство, которое понимает только язык силы. Не будет ли ее словесное ожесточение более опасным, чем попытки компромисса?

Даже американские специалисты по Северной Корее критически относятся, мягко говоря, к прямолинейному курсу по отношению к Пхеньяну. Так, С. Харрисон указывает на постоянно проявляемую американской стороной неспособность выполнять обещания, данные северокорейскому руководству. Он пишет: «Северная Корея настойчиво продвигалась по пути нормализации начиная с 1994 года, когда две стороны пришли к договоренности, согласно которой Пхеньян согласился заморозить свою программу создания ядерного оружия в обмен на поставки нефти и строительство западными фирмами атомных реакторов. В 1999 году администрация Клинтона односторонне изменила основные пункты согласованной политики, и дипломатические переговоры на высоком уровне возобновились снова. Вашингтон подорвал соглашения, подписанные под его давлением»[115]. Сторонники жесткой линии в США стали указывать на то, что американские интересы страдают от этого неожиданного сближения с Северной Кореей. При всем этом специалисты, как С. Харрисон, убеждены, что продвижение северокорейских конструкторов по пути создания ракетного оружия преувеличено, равно как и общий потенциал северокорейской военной машины. Харрисон советует администрации Буша «осознать ту реальность, что Северная Корея не находится на грани краха, и прекратить давление на ракетную программу корейцев как условие нормализации отношений»[116]. Другой американский специалист — К. Кольдер полагает, что в Вашингтоне недооценивают рациональности Ким Чен Ира и его прагматизма. Специальная группа совета по внешним сношениям опубликовала в 2001 году доклад, в котором указывает, что в случае односторонней жесткости с американской стороны дипломатические приобретения последних лет окажутся под угрозой. И все же преобладающим мнением в США является то, что ядерные специалисты КНДР приобрели достаточно обогащенного плутония для производства по меньшей мере одного ядерного заряда.

3 апреля 2002 года правительство КНДР впервые дало понять, что готово к диалогу с администрацией Буша. Официальное северокорейское агентство сообщило о том, что Север «решил возобновить переговоры» с организацией, созданной Америкой, Японией и Южной Кореей для претворения в жизнь соглашения 1994 г., по которому КНДР обещала прекратить развитие программы разработки ядерного оружия. Но ни администрация президента, ни американские законодатели не интерпретировали публично это заявление как официальный ответ на угрозы и предложения Соединенных Штатов, а только по минимуму как согласие восстановить сотрудничество с Организацией по развитию энергетики на Корейском полуострове. В центре внимания вопрос о строительстве указанной организацией на территории Северной Кореи двух легководных ядерных реакторов (напомним, что в 1994 году Америка выразила желание помочь в финансировании данного проекта стоимостью 4,6 млрд долл.; а до ввода в строй реакторов пообещала Северной Корее топливный мазут). Реализация проекта отодвинута, как минимум, до 2008 года. Администрация Буша–младшего ведет сложную политику. Эта политика сочетает в себе жесткость и тот самый пряник, от которого Пхеньян не может отказаться. На фоне причисления Северной Кореи к «оси зла» такая политика видится двусмысленной.

Драматическим развитие событий стало после 4 октября 2002 г., когда администрация Буша (заметим, что этот поворот произошел месяц спустя после провозглашения «доктрины Буша», декларировавшей готовность Вашингтона к односторонним силовым действиям против любого государства, которое американцы оценят как «угрожающее Соединенным Штатам») неожиданно обвинила правительство КНДР в тайных усилиях по созданию ядерного оружия.

Неоконсервативная администрация объявила, что Соединенные Штаты не считают себя связанными данными в 1994 г. обязательствами. Собственно конфронтация началась в апреле 2002 г., когда Соединенные Штаты блокировали принятый обеими Кореями проект смычки северной и южной железнодорожных магистралей с целью создания в Северной Корее, в Кэсоне, международной индустриальной зоны, в которой хотели участвовать около тысячи южнокорейских фирм. Американцы резко выступили против разминирования панмыньчжонской полосы (разделяющей две Кореи). Более того. Американская сторона заявила, что, в случае неподчинения корейцев американским требованиям, Вашингтон заблокирует корейский проект, ограничивая использование американских лицензий на передовые технологии, запрещая инвестировать в указанную зону.

Обе корейские стороны чувствовали себя ущемленными. Южная Корея предприняла особые усилия, чтобы переубедить американцев. В августе 2002 г. президент Южной Кореи Ким Тэ Чжун лично обратился к президенту Бушу–младшему с просьбой снять свои возражения. Последовала подлинная дипломатическая битва, и Вашингтон решил несколько отступить. 12 сентября 2002 г. американское военное ведомство неохотно сняло свои возражения и позволило южнокорейцам приступить к началу разминирования приграничной полосы.

Здесь в ситуацию вторгся японский фактор. Практически не уведомив американцев, японский премьер Дзюньитиро Коидзуми посетил Северную Корею в сентябре 2002 г.

Заместителю госсекретаря Ричарду Армитеджу было сказано об этом визите в последний момент, и Коидзуми не попросил американского разрешения совершить визит в Пхеньян. Более того, Коидзуми отказался отложить визит даже после того, как Вашингтон высказался о своих опасениях в отношении секретной урановой программы Пхеньяна. Администрация Буша обостренно переживала новую степень самостоятельности своих фактических сателлитов — Японии и Южной Кореи, стран, на территории которых размещены американские войска. Председатель департамента стратегических исследований в Военно–морском колледже США Джонатан Поллак писал по поводу сложившейся обстановки: «Существуют реальные опасения того, что ситуация на Корейском полуострове будет во все возрастающей степени зависеть от других.

Госдепартамент послал в Пхеньян ответственного за корейскую политику Келли через три недели после встречи Коидзуми с Ким Чен Иром. Келли, основываясь на специальных докладах ЦРУ, выдвинул северокорейской стороне ряд обвинений в осуществлении ядерной программы. Дипломаты Буша открыто критиковали «слишком мягкий» подход к Северной Корее администрации Билла Клинтона. Новый доклад ЦРУ в ноябре 2002 г. был еще более жестким. Окружением президента Буша было решено оказать на Пхеньян давление. (При этом американская сторона никак не оповещала китайских, русских и прочих партнеров по шестисторонним переговорам о жестко известных новых фактах. Американская сторона говорила, что опасается раскрыть свои источники. Представитель КНР позже скажет, что «до сих пор Соединенные Штаты не представили убедительных свидетельств существования урановой программы. Мы не знаем, существует ли она»[117].)