«Медовая ловушка». История трех предательств - Игорь Атаманенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Склонен к рефлексии и самоанализу. Очень энергичен, обладает повышенной работоспособностью.
Пользуется успехом у женщин всех возрастных групп и социальных прослоек.
Обладает даром убеждения. В спорах красноречив, логичен, уверен и внешне искренен. Собственную точку зрения готов отстаивать до конца. В последующем может быть использован в качестве агента-вербовщика.
Выявленные недостатки:излишне самоуверен, болезненно переносит критические замечания в свой адрес.
Эгоистичен до крайности, злопамятен, коварен и безжалостен в актах мести.
Гедонист, любит всякого рода излишества, склонен к избыточным удовольствиям. Вместе с тем ярый противник алкоголя и табакокурения.
Неразборчив в установлении сексуальных связей с женщинами, предпочтение отдаёт младшим по возрасту. В отношениях с ними деспотичен. Возможно, это вызвано тем, что в детстве он был лишен в необходимой мере материнской ласки».
Глава четвертая. На прямой линии с президентом
В феврале 1974 года Огородник был отозван в Москву и зачислен в штат Управления общих международных проблем Министерства иностранных дел СССР.
Назначению немало способствовал и факт многолетнего секретного сотрудничества «Стахановца» с Комитетом госбезопасности, который стремился иметь свои глаза и уши в элитном подразделении МИДа. Туда стекалась информация со всех концов света, так как каждый советский посол ежегодно представлял в министерство отчёт, в котором не только подвергал анализу политическую ситуацию в стране пребывания, но и излагал планируемые мероприятия по улучшению отношений с данным конкретным государством.
Таким образом, ЦРУ с помощью «Тригона», а КГБ с подачи «Стахановца» имели возможность видеть мир точно таким, каким его видело высшее руководство СССР…
В Москве «Тригон» - «Стахановец» принялся за работу засучив рукава. Он перефотографировал и передал в Лэнгли тысячи дипломатических телеграмм, включая секретные депеши, составленные советским послом в Вашингтоне Анатолием Добрыниным и Олегом Трояновским, постоянным представителем Советского Союза при Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке.
Двойной агент сообщал своим операторам из КГБ и ЦРУ, какие конкретно указания давал Кремль Анатолию Добрынину по поводу его поведения в ООН, и какова должна быть его позиция на переговорах об ограничении вооружений, и даже о том, до каких пределов СССР может уступить на переговорах об ОСВ-1.
Кроме того, «Тригон» - «Стахановец» передал в штаб-квартиру ЦРУ подробную информацию о нежелании советского правительства участвовать в военном противостоянии между группировками различной политической ориентации в Анголе…
Не редкостью было и появление на рабочем столе двойного агента докладов о состоянии советской экономики. Неудивительно, что совершенно секретные сведения о быстро сокращающихся запасах нефти на месторождениях в Волжско-Уральском регионе стали достоянием КГБ и ЦРУ.
В первой инстанции они вызвали недоумение и обеспокоенность. После чего по инициативе председателя КГБ Юрия Андропова было созвано заседание Политбюро, на котором обсуждались меры по улучшению обстановки в указанном регионе.
Достигнув другого полушария, та же самая информация отчасти спровоцировала «энергетический кризис» и повышение цен на бензин в середине 70-х годов…
На правах будущего зятя Огородник регулярно участвовал в застольях, устраиваемых в хлебосольном доме секретаря ЦК КПСС Константина Русакова, где часто присутствовали не только партийные бонзы со Старой площади, но также руководители союзных министерств и даже генералы из центрального аппарата Лубянки.
Из отдельных неосторожных высказываний сановных гостей, свидетелем которых зачастую был Огородник, ему несложно было делать далеко идущие выводы.
Обо всём подслушанном в доме будущего тестя «Тригон» - «Стахановец» незамедлительно, но весьма дифференцированно информировал своих работодателей в Лэнгли и на Лубянке.
Так, он представил им подробную справку о нарастающих разногласиях между генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым и председателем Совмина Алексеем Косыгиным по поводу отношений СССР с США.
Юрий Андропов не в силах предложить какой-либо более или менее приемлемый компромисс, чтобы погасить разраставшийся конфликт между двумя первыми лицами партии и государства, просто принял информацию «Стахановца» к сведению.
Администрация президента Никсона мгновенно отреагировала на поступившую от «Тригона» информацию и по согласованию с премьер-министром Канады Пьером Трюдо немедленно направила Косыгину приглашение посетить Соединенные Штаты и Канаду осенью 1974 года…
Для ЦРУ материалы, поступавшие от «Тригона», представляли такую ценность, что руководство Управления ввело специальную систему их распространения, строго обозначив и постоянно держа под контролем круг лиц, которые имели к ним доступ.
Со всеми донесениями агента работали только кадровые офицеры-переводчики Управления. Дипломатические сообщения, переданные «Тригоном», переводились на английский язык дословно, без всякого редактирования и правки, а затем печатались на бумаге с синим окаймлением, получив кодовое название «синеполосные доклады».
Специальные курьеры доставляли их непосредственно президенту США Ричарду Никсону и его помощнику по национальной безопасности Генри Киссинджеру.
Лишь после этого «синеполосные доклады» попадали в Государственный департамент и Совет национальной безопасности.
За всю историю вербовочной деятельности ЦРУ такой чести были удостоены лишь материалы, поступавшие от «кротов» из ГРУ, полковника Олега Пеньковского и генерала Дмитрия Полякова…
* * *В дом вельможного партийного функционера Огородник попал, обучаясь на последнем курсе переводческого факультета Московского госпединститута иностранных языков им. Мориса Тореза (МГПИИЯ).
В конце 60-х годов отпрыски кремлёвских небожителей обучались преимущественно в Московском государственном институте международных отношений (МГИМО). Во время устраиваемых «капустников» и вечеров отдыха там собиралась вся «золотая молодёжь» столицы.
Специально для таких великосветских тусовок в буфет института из Елисеевского гастронома завозились всевозможные отечественные деликатесы в виде осетровых балыков, крабов, чёрной и красной икры, изысканные сухие вина, импортное пиво, а также «колониальные товары» — бананы, ананасы, манго, киви.
Всё это делалось по распоряжению ректората и парткома в рамках программы производственного обучения. Наставники будущих советских дипломатов были убеждены, что именно таким образом должна проводиться подготовка их адептов к участию в предстоящих дипломатических раутах на высшем уровне.
Советский дипломат, считало руководство института, находясь на приёме у английской королевы, не должен мучиться вопросом, в какой руке ему держать вилку, если котлету по-киевски он уже держит в правой…
Именно для того, чтобы избежать в будущем подобных промахов, в институте и проводились фуршеты с разносолами и лёгкой выпивкой.
Александр Огородник, простолюдин из украинской глубинки, не упускал ни одной возможности побывать на вечерах отдыха и «капустниках», где тусовались без пяти минут дипломаты. Там он мог на короткий миг обмануть себя иллюзорной идеей принадлежности к элите, хоть ненадолго почувствовать себя причастным к касте избранных и хоть одной ноздрей, вдохнуть дурманящий аромат той, недоступной ему ввиду рабоче-крестьянского происхождения, жизни, которую вели его сверстники, сынки и дочки родителей всесоюзного значения…
На одном из «капустников» он познакомился с сыном Константина Русакова, Игорем, который и ввёл его в дом своего отца.
Особенно они сблизились после возвращения «друга Саши» из Колумбии, потому что кураторы из Лэнгли и с Лубянки всячески поощряли посещения «Тригоном»-«Стахановцем» дома секретаря ЦК КПСС Русакова…
Глава пятая. Губят агентов не деньги, губят их тайники
Весь постколумбийский период своей дважды тайной жизни «Тригон» - «Стахановец» работал в поте лица своего, что называется, на два фронта.
Им были пересняты и переправлены за океан тысячи секретных документов, касающихся магистральных направлений советской внешней политики. Предпочтение, разумеется, отдавалось материалам, в которых излагалась тактика и стратегия СССР в отношении США и их союзников.
