Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях - Колм Лидди

И последнее.

На прошлой неделе я снова спустился к озеру за мячами. На этот раз прихватил с собой ведро и надел высокие резиновые сапоги. Как ни странно, я не нашел ни одного мяча, хотя облазил вдоль и поперек всю болотистую пустошь. Может, какие-то мячи закатились в кусты? Тощая старая корова, что бродила на окраине поля, подозрительно наблюдала, как я клюшкой тыкаю в зарослях рододендрона. Увы, я зря старался. Глина засосала, раздробила и переварила мои мячи.

18.

ПОТОРОПИСЬ!

Рим, Италия, 1958 г.

— Писай быстрее, Вера, — крикнул в замочную скважину мой муж. — Мы опаздываем.

Представляете? Писай быстрее! Как можно писать быстрее? Но в этом весь мой муж. Как бы я ни торопилась, ему все кажется, что я копаюсь, как черепаха. Особенно если одеваюсь, чтоб пойти с ним куда-нибудь. И все же я надеялась, что во время медового месяца мы немного расслабимся.

Сюда я приехала девственницей. Рядом не было ни старшей сестры, ни подруги, которые сказали бы мне, чего ожидать. И я не знала, чего ожидать, но конечно же предполагала, что немалую часть времени мы будем проводить в постели. Даже думала, что от случая к случаю будем пропускать завтрак. Как же я ошибалась!

— В Рим, Вера, — неустанно повторял мой муж, — не каждый день ездят. Главное — ничего не упустить, посмотреть все, что рекомендует путеводитель. И все сфотографировать, чтоб потом показывать снимки друзьям и знакомым.

Понимая, что он раздражен, я и впрямь постаралась писать быстрее. Надавила на живот, напряглась. Что ускорило процесс на пару секунд. Но этого было явно недостаточно: когда я вышла из туалета, мужа в номере уже не было. На кровати лежала записка. Несколько строчек, начерканных на скорую руку.

«Поторопись! Возьми карту и догоняй! Пошел вперед. Сначала на Испанскую лестницу, потом к фонтану Треви, потом в Пантеон, потом в Колизей. Потом обедать».

19.

НЕТРЕБОВАТЕЛЬНАЯ СВЕКРОВЬ

Сибирь, 13 000 г. до н. э.

В эпоху последнего ледникового периода большую часть территорий Европы, Азии и Америки покрывали огромные ледники. В 13 000 г. до н. э. ледники начали отступать, обнажая узкий перешеек, соединявший Россию с Аляской. Обитатели Сибири, занимавшиеся охотой и собирательством, быстро ухватились за представившуюся им возможность и устремились к зеленым лугам, смутно видневшимся на другой стороне…

— Живей, — поторопил Джарум, — так никогда не дойдем!

В кулаке молодой мужчина сжимал копье, на плече у него висел кожаный мешок, в котором лежали несколько каменных орудий труда, кремень для высекания огня и с десяток лесных орехов для утоления голода в пути. Рядом с ним шла немолодая женщина, которую он называл мама. Ее вещи — большую плетеную корзину с тремя сменами одежды, гребнем и красителями для губ — тоже нес он.

За ними плелась жена Джарума, Клов, обвешанная более тяжелым грузом — шестами для переносного жилища, шкурами мамонта и прочих животных.

— Она всегда такая медлительная? — спросила мама. — Я тебя предупреждала, да что уж теперь говорить.

— Иду, иду, козел! А мать твоя — козлиха! — буркнула Клов. Чтобы позлить их, она скинула с себя груз и вовсе встала, поправляя волосы.

— А я ведь тебя предупреждала, — повторила мама.

Джарум стал жестами подгонять жену, но Клов повернулась к нему спиной и, потирая живот, устремила взгляд на северное море. У самого ледника оно казалось зловещим, медленно проталкиваясь через талый снег. Отдохнув и приведя себя в порядок, Клов подняла свою корзину и последовала за мужем и свекровью.

Перешеек между материками длиной в 25 миль существовал всего один год. По мере отступления льдов миллионы галлонов воды выливались в океаны планеты. Те, кто бывал у перешейка к концу ледникового периода, замечали, что вода накатывает на узкую полоску суши с обеих сторон. Правда, такие отважные ходоки, как обитатели Сибири, могли одолеть перешеек за один день…

Если только они не брали с собой едва передвигающую ноги свекровь…

Если только невестка не была на пятом месяце беременности и не злилась на то, что они взяли с собой свекровь…

Если только на полпути им не приходилось становиться лагерем на ночлег, потому что обе женщины еле-еле плелись.

В тундре укрытие трудно найти, но Джарум соорудил рядом две палатки из шкур, что несла Клов. Его мама тем временем достала щепотку красителя и нанесла ровным слоем на свои широкие губы. Клов развела огонь и на скорую руку приготовила скромный ужин из скудной провизии, что они взяли с собой в дорогу. Попробовав стряпню невестки, мама поморщилась, положила еду в свою миску и заявила, что завтрак она приготовит сама. Потом удалилась в свою палатку, а молодая чета — в свою.

Спустя десять минут, когда Джарум поглаживал живот жены, шепча «детка», раздался крик его мамы:

— Джарум, скорей сюда, Джарум!

Он вскочил и, едва не завалив палатку в спешке, бросился на зов, думая, что на мать напал белый медведь. Но очень скоро он вернулся к жене. Оказывается, нужно было поправить угол палатки: маме дуло.

Еще через пять минут, когда молодая чета страстно обнималась, снова раздался крик:

— Джа-рум! Джа-рум!

— Должно быть, волки, — с тревогой в голосе предположил Джарум, обращаясь к жене.

К счастью, он опять ошибся. Всего лишь нужно было поправить подушку матери.

Когда мама в очередной раз позвала сына, Клов и Джарум уже не обнимались и не ласкали друг друга. Они ругались. Джарум в энный раз пытался объяснить, почему они были вынуждены взять его маму с собой.

(Отца Джарум потерял давно: тот погиб во время охоты на мамонта. Его мама, слывшая красавицей, не знала недостатка в кавалерах, но трех ее последующих мужей тоже постигла безвременная кончина. С тех пор считалось, что она приносит несчастье, и потому ни один мужчина не прикасался к ней, не брал даже в любовницы. Соответственно, забота о матери легла на плечи ее единственного сына. Хотя потребностей у мамы было немного. Все говорили, что у нее очень скромные запросы. И вообще, она наверняка долго не протянет. Неужели Клов не может немного потерпеть?)

Джарум поднялся — пусть и не так стремительно, как прежде, — и покорно пошел в палатку матери. Та жаловалась на голод. Теперь она была готова поесть, готова была съесть даже ту пищу, что не смогла запихнуть в себя раньше.

На следующее утро они свернули лагерь и быстро зашагали к намеченной цели. Благо, конец путешествия был уже виден. Через два часа пути мама обнаружила нечто ужасное.

— О нет, Джарум. Нет, нет, нет… — заголосила она.

От отчаяния бедная женщина ни слова не могла произнести внятно, но ее сын в конце концов выяснил, что на месте последней стоянки мама забыла нечто очень важное — свои красители для губ.

— Мы должны вернуться, — стонала она.

— Что за глупости! — возмутилась Клов. — Два часа туда, два часа обратно: мы вернемся к тому, с чего начали. Доберемся до места, достанем тебе новые красители.

— Джарум, я ведь всегда прошу так мало, — вопила мама. — Новые красители будут не того оттенка. Мне нужны мои… те…

Сын не хотел разочаровывать маму.

— Знаю, — сказал он. — Я пойду один. Быстро сбегаю туда и обратно, у меня это займет вдвое меньше времени. А вы тем временем пока посидите здесь, отдохните.

— Нет, Джарум, — негодующе воскликнула Клов. — Меня тошнит от глупостей этой старухи. Очень прошу тебя, не возвращайся за этими чертовыми красителями!

Но ее мужа уже и след простыл. Разгневанная Клов повернулась к свекрови. На сухих губах пожилой женщины играла победоносная ухмылка, которую та даже не пыталась скрыть.

В результате таяния ледников уровень мирового океана поднялся на девяносто футов, это вызвало катастрофические наводнения во многих областях. Перешеек тоже пострадал: он внезапно ушел под воду, превратившись в пролив, теперь этот пролив называется Берингов. Период, когда можно было пешком перебраться из Сибири на Аляску, подошел к концу…

Две женщины увидели вдалеке возвращающего Джарума. Тот, приближаясь к ним, торжествующе вскинул руку, в которой держал мешочек с драгоценными красителями. Обрадованная мама побежала к нему навстречу. Клов осталась сидеть на месте. Она видела, как мать обняла сына, но потом ее внимание привлекла огромная волна, катившая с севера. Клов поднялась, но волна сбила ее с ног. Поток ледяной воды, несущийся к южному морю, накрыл перешеек, словно его и вовсе не было. Клов захлестнула следующая волна. Медленно, на четвереньках она поползла на более высокое место.

Море немного утихло. Выпрямившись во весь рост, Клов посмотрела в ту сторону, где находились ее муж и свекровь, проверяя, выжили ли они.