Чеченское колесо - Александр Михайлов

День проходит. Спецподразделения прикидывают планы действий.

А боевики окапываются.

К ночи необходимо заправить автобус. Это, на первый взгляд рядовое, мероприятие становится проблемой. На ближайших заправках нет дизельного топлива. На дальних не дают чеков об оплате. Следовательно, приходится заправляться за свой счет. Плутаем по колонкам. Плюнув, едем в Хасавюрт. Ночная зимняя дорога не подарок.

В автобусе краснодарская "Альфа" в полном составе.

На перекрестке предупреждают: "В городе митинги, поэтому надо двигаться окружным путем". Что и делаем. Пока автобус заправляется, скупаем все, что есть в местных ларьках. Воду, печенье, консервы. Это - первая возможность подхарчиться.

Настроение у бойцов чуть приподнимается. Но ненадолго.

На повороте нас останавливает патруль ГАИ: "В районе Аксая замечено скопление боевиков".

Бойцы натягивают доспехи. Вновь ловлю себя на мысли, что "икарус" не лучшая боевая машина. Автобус ревет, но едет по скользкому насту не очень быстро. Бойцы в шлемах заняли позиции у окон; внимательно всматриваясь в темноту, пытаются разглядеть возможного противника. Мера символическая. Автобус на пустой дороге - мишень для первоклассника.

Ситуация в наших рядах в состоянии "константы". Информация носит обрывочный характер. Некоторое оживление вызвало сообщение об отчаянном поступке заложника, уничтожившего двух боевиков. Известно, что его фамилия Аюбов. Известно, что он увидел брошенный боевиками автомат, схватил его и открыл огонь.

Первый раз появилась пища, горячая в частности. Неподалеку развернута полевая кухня. На другом перекрестке продолжается оживление. Агентура Дудаева свой хлеб ест не зря. Митинги в Хасавюрте продолжаются. Они становятся все более агрессивными и жесткими. Периодически эмиссары подкатывают посмотреть, что делается на посту.

Всех не выявишь: внешних признаков никаких. Так, местные жители. Но глаза! Эти глаза не врут.

Получаем информацию о провокационных действиях агентов Дудаева среди чеченцев-акинцев. Пользуясь случаем, озвучиваю её по всем программам телевидения. В первую очередь, дагестанского. Своему телевидению они верят больше, чем московскому. Призываю не поддаваться на провокации и, самое главное, вываливаю всю информацию, какая есть. Основной упор делаю на стремление федеральных сил максимально бескровно, путем переговоров освободить заложников. Это действительно так. Переговоры ведутся, федеральные силы определяют возможные варианты освобождения, а боевики... окапываются. Рабочей силы достаточно. По свидетельству очевидцев и участников событий, заложники использовались как бульдозеры.

* * *

Рассказывает заложница Алиева Риехан, медсестра поликлиники:

"Ночью мы проснулись от стрельбы. Потом соседка прибежала, говорит, вставай быстро, ребенка одевай. Там боевики пришли. Собрались мы в одной комнате соседки... На улице стреляли. А потом кто-то кричит: "Пожар на первом этаже!" Мы вышли все на улицу... Жители вышли все в одну кучку, нам говорят, идите все в больницу. Вот мы пришли в больницу. Нас там по палатам развели... Нас жители Кизляра попросили прийти в больницу.

- К вам в квартиру приходили боевики?

- Нет. Они вообще не заходили туда. Они на улице стреляли. У нас общежитие. Они в общежитие не заходили. А вот в соседние дома...

- Сколько сейчас заложников из вашего общежития?

- Три соседки. Одна с детьми, одна нет.

- А сколько заложников всего?

- Я не знаю сколько. Говорят сто - сто пятьдесят.

- Кто говорит?

- Они говорят... По радио говорят (!).

- А вы слушаете радио?

- Да, слушаем.

- И что по радио говорят?

- Неправду говорят. Мы слышим другое, а там другое говорят. Вот Ельцин говорит...

- Что говорит?

- Да не помню... Там такое состояние было. Но неправду.

- Какое к вам отношение?

- Нормальное отношение.

- Когда вас в больнице брали... вас насильно взяли или вы сами добровольно пошли?

- Сами добровольно пошли. Там мужчины прятались с чужими детьми в тени. Там насильно никого не брали... За мужиков стыдно стало. Они брали чужих детей, прятались по туалетам, в тени, в темноте, в палатах. Лишь бы не пойти... Мы все соседки и пошли.

- Сколько лет дочери?

- Три годика.

- Какова была система ваших перемещений в поселке Первомайский?

- Целый день мы были в автобусе, потом, когда начало темнеть, нас вывели в село. Мы ходили от дома к дому... Мы поселка не знаем, они тоже поселка не знают... Все закрыто было.

Потом пошли в мечеть, и там мулла разрешил в один дом зайти нам. А с мужчинами как там, я не знаю... Мулла разрешил нам войти в дом, который открыт.

- Вы ночевали все время в доме?

- Да, в доме.

- Дом охранялся?

- Ну конечно. И снаружи, и напротив была комната с боевиками.

- Сколько женщин было в вашем автобусе?

- Двенадцать-тринадцать...

- А детей?

- Трое.

- По какому принципу освобождали заложников?

- Они пришли и сказали: "Уходите все". А тут говорят, мы не пойдем. Тут наши мужчины... У девочки отец там. У некоторых брат там... Да ещё темноты боялись. Мы согласились утром поехать, потому что боялись, что нас опять начнут обстреливать.

- Каким было питание, размещение...

- Все хорошо.

- Чем вас кормили?

- Мука у нас была... Правда, хлеб привезли, но не доверяли мы хлебу. Сказали, чтобы не ели. Мы сами пекли пышки... Мука у нас была, два или три мешка. Кур зарезали, обчистили. Жарили, варили.

- Вам внушали они, что российские войска вас будут обстреливать?

- Нет, мы видели сами. Наш милицейский обстреляли..."

Второму заложнику было лет тринадцать - четырнадцать.

Отец, находившийся с ним, попросил взять его с собой, и он вместе с четырьмя женщинами, тремя детьми оказался в расположении федеральных сил.

Рассказывает Гаджиев Андрей:

"Когда началась перестрелка, мы не думали, что до нас дойдет. Но к нам пришли боевики и попросили, чтобы мы одевались, что нам ничего не будет. Мы переоделись и пошли. Нас было три человека в то время. Во время перестрелки мы сидели в больнице. Они нормально к нам относились, ничего нам не сделали. Они кормили. Просили, чтобы мы сами прятались...

Утром они сказали, что половину отпустят, но потом сказали, чтобы все собрались. Сказали, что мы сейчас уезжаем, чтобы мы готовились. Мы сначала обрадовались, потому что нам сказали, что вместо нас нашлись другие люди, которые с ними поедут. Потом сказали, что так мы тоже не можем, а потому просим вас добровольцев, кто хочет пойти с нами. Потому что слишком мало тех, кто пришел, и поэтому может быть атака".

Рассказы этих и многих других заложников поражали своей наивностью. Ко всему с ними происшедшему они относились как к какой-то игре, в которой участвуют добрые разбойники и злые дяди "федералы". Разбойники их подняли на ноги ночью, согнали в больницу - это, конечно, плохо. Но они ничего не сделали, кормили, хорошо относились, и это, конечно, хорошо.

А злые дяди из федеральных сил обижают этих разбойников, а следовательно, обижают нас. А поэтому боевики хорошие, а остальные плохие. Типичный "хельсинкский синдром". По наблюдениям психологов, заложник, находясь в плену, через некоторое время начинает лучше относиться к террористам и хуже - к своим освободителям.

Наутро одна из заложниц вернулась в расположение террористов.

* * *

Стройный порядок построения машин на КП нарушен. Во время хаотичного обстрела позиций федеральных войск в расположение штаба залетела мина. К счастью, без ввернутого взрывателя.

Первое поручение: подготовить текст ультиматума, который был бы ясен и понятен каждому наколотому наркотиками бандиту. (О том, что это действительно так, вскоре рассказали бойцы, ворвавшиеся на позиции террористов.) Под ногами хрустели ампулы, содержимое которых одурманивало, превращало нормальных людей в идиотов, способных на безумные поступки.

Текст рождался трудно. Несколько строчек без лирики - и вроде "руководствуясь гуманистическими целями" было написать труднее, чем передовицу "Правды". Тем не менее...

"Боевики! Вы оказались в безвыходном положении. Федеральные войска блокируют вас со всех сторон. Сил и средств для подавления вашего сопротивления достаточно. Жизнь каждого из вас в ваших собственных руках.

На земле Дагестана вами совершено преступление, которое осудили чеченцы во всем мире, правительства США и других стран.

Джохар Дудаев отрекся от вас в интервью по телевидению.

Поэтому мы требуем:

- немедленно освободить всех заложников;

- сложившим оружие гарантируется жизнь.

Фанатики, которым не дорога ни своя ни чужая жизнь, решают за вас.

Принимайте решение. Ваша жизнь и жизнь ваших родственников в ваших руках".

Оставалось перевести на чеченский и записать на магнитофон.

БТР с громкоговорителем принадлежал Министерству обороны. Командир этой команды - молоденький и очень толковый майор - сетовал: