Знак фараона - Лора Бекитт

— Украсть? Я бы не хотел, чтобы ты это делала.

Тия взяла Тамита за руки и посмотрела ему в глаза.

— Если мы без конца будем думать о том, что нам можно, а что нельзя, то так и останемся сидеть на месте и другие люди сделают с нами все, что захотят.

Он глубоко вздохнул и расправил плечи, словно высвобождаясь из невидимых пут.

Ты права. Главное — ничего не бояться. Отпустить себя на волю. Ни о чем не жалеть.

— Тогда обними меня! — страстно прошептала девушка. — Обними и забудь обо всем, что нас разделяет!

Тамит привлек к себе Тию и покрыл ее тело горячими поцелуями. Девушке казалось, что ее кожу лижут языки пламени. Влюбленные разделись и приникли друг к другу, изнывая от желания у утолить сладкую боль. Они словно воспарили между безумной явью и волшебным забытьём. Юноша и девушка страстно ласкали друг друга и уже были готовы переступить запретную грань, как вдруг услышали гневный возглас:

— Как вы посмели!

Тия испуганно открыла глаза. На миг ей почудилось, будто голос прозвучал с небес. Над ней возвышалась фигура писца Ан-хора. За его спиной стояли два высоких крепких нубийца с палками в руках. Девушка видела, что глаза отца побелели от ярости, а пальцы сжаты в кулаки.

Тамит и Тия поднялись с земли. Девушка схватила платье и прикрыла наготу. Она содрогалась от страха при мысли о том, что будет дальше. Юноша не стал сопротивляться и пытаться бежать, когда нубийцы подошли к нему и, повинуясь приказу Анхора, заломили руки Тамита за спину. Сейчас отец Тии действовал как человек, облеченный властью, неповиновение которому могло повлечь за собой жестокое наказание, даже смерть.

Анхор приблизился к юноше и замахнулся. Тия зажмурилась. Она думала, что отец ударит Тамита, но ошиблась. Писец был умен и всегда поступал согласно закону. Овладев собой, он отдернул руку и спросил:

— Кто ты такой и как зовут твоего отца?

Тамит ответил.

— Ты, грязный пес, осмелился обесчестить мою дочь! — прошипел Анхор.

Тамит стоял, гордо подняв голову, не отводя взгляда.

— Я не пес. Да, мы встречались тайком, да я ее люблю и мечтаю никогда не расставаться с ней. Но я не сделал ничего такого, что могло бы опозорить имя Тии.

— «Никогда не расставаться»! — передразнил Анхор и добавил: — Может, достать тебе с неба пригоршню звезд?!

Потом повернулся к дочери и, не стесняясь слуг, грубо произнес:

— Чем вы тут занимались? Ты ему отдалась?!

Лицо девушки залила краска стыда.

— Нет. То, что ты увидел, произошло впервые, случайно... Мы... мы не хотели...

— Тогда зачем ты с ним встречалась?

Тия постаралась взять себя в руки.

— Я учила Тамита читать и писать.

— Зачем грамота полудикому мальчишке, который родился в грязи и в грязи умрет? — воскликнул писец и обратился к рабам: — Отпустите его, пусть возвращается туда, откуда пришел.

Когда Тия услышала, что отец велит освободить Тамита, ее сердце радостно встрепенулось. Однако Анхор добавил:

— Завтра к твоему отцу, низкородный, придут мои люди, чтобы забрать недостающую часть налога. Довольно отсрочек. Пора расплатиться сполна!

Тамит едва заметно кивнул. Его толкнули в спину, но он не спешил уходить — стоял и смотрел на Тию таким взглядом, будто их разделяли тысячелетия и вместе с тем связывала невидимая, но прочная как железо нить.

— Что уставился? Убирайся! Иначе я потеряю терпение и прикажу забить тебя палками до смерти! — в ярости вскричал Анхор.

— Иди, Тамит, — прошептала Тия.

Писец схватил дочь за руку и потащил за собой. Следом шли безмолвные воины.

Вечерние небеса и воды великой реки были одинаково глад-кими и блестели, как перламутр: одни — пылью звезд, другие — сверкающей серебром рябью. Луна ярко освещала узкую тропинку, напоминавшую след змеи. Тия несколько раз обернулась, но берег тонул во мраке, и она не смогла разглядеть фигуру Тамита.

— Ты будешь сидеть взаперти до замужества! — гневно проговорил Анхор, втолкнув дочь в калитку, и с трудом перевел дыхание.

— Замужества? За кого ты хочешь меня выдать? — прошептала Тия.

— Пока не знаю, но вижу, что это нужно сделать как можно скорее, иначе ты отдашься первому попавшемуся мужчине! Опозоришь и меня, и мать, и своих братьев!

Тия отшатнулась. Анхор никогда не произносил таких грубых слов. В глазах девушки блеснули слезы.

— Прошу, — умоляюще проговорила она, — не трогай Тамита!

— Он и его отец получат то, что положено по закону, — сухо произнес Анхор. — В который раз я убеждаюсь в том, что служба царю и установленным порядкам более благодарное дело, чем служение собственному сердцу! Я щадил обитателей болот до тех пор, пока один из них едва не отнял у меня дочь!

— Если ты никогда не думал о том, что главное богатство живых — это богатство душ и сердец, значит, ты никого не любил! — прошептала Тия.

Анхор замер. Его лицо казалось вытесанным из гранита, и только губы слегка шевельнулись, и на них будто замерло какое-то слово. Девушка догадалась, что отец думает о Харуе. Она умерла, и от нее не осталось даже праха, но Анхор просчитался: память оказалась сильнее.

— Любовь — кипящая смола, которая льется в открытую рану. Она не приносит ничего, кроме страданий. Любовь — самое коварное чувство, каким могут соблазнять человека его мечты. Она — змея, что прячется под камнем! Счастлив тот, кто ее избежит, — отрывисто произнес он и приказал: — Ступай к себе!

Потянулись долгие дни заточения. Девушке не запрещали покидать комнату, но она не могла выйти за ворота: за ней повсюду следовали неподкупная старая служанка и безмолвный вооруженный раб. Анхор не отвечал на вопросы, и Тия ничего не знала о судьбе Тамита. Девушка попыталась поговорить с Небет, но та держалась отчужденно и холодно.

Между тем к обитателям болот нагрянули нежданные гости, коих ненавидели и боялись как те, кто был имущим, так и те, у кого не было ничего. В то утро Тамит проснулся, едва на востоке встрепенулась прозрачная и нежная, как крылья стрекозы, заря. Во тьме начали проступать очертания тростниковых зарослей, какая-то птица завела тревожную песнь. Что делает Тия? Мучается, плачет, вспоминает о нем? Что он может и должен сделать для того, чтобы они снова встретились?

Юноша подумал об огромной незримой пирамиде, возвышавшейся над ним, над писцом Анхором, над девушкой, — пирамиде власти, обычаев, догм. Тамит знал: чтобы получить Тию, ему придется сразиться не с ее отцом и не с вооруженными палками нубийцами, а со своей судьбой. Мир был велик и вместе с тем имел жесткие границы, раздвинуть которые живому человеку не проще, чем мумии разорвать свои вечные путы.