Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

города, опустился отдохнуть на круглое каменное возвышение, которое густо испещряли тексты на позабытом языке. Интересно, что это? Что-то вроде сцены или же площадка для магических практик?

Я хотела пригласить явно уставшего снуи сесть на моё плечо, но при нашем приближении дух вспорхнул и упрямо полетел вперёд, старательно изображая, что ему совсем несложно преодолевать такие огромные расстояния. Надо же, какой гордый! Весь в Силграса, что ли?

Поскольку каждая минута была дорога, я не стала подходить к заинтересовавшей меня платформе.

– А расскажи мне о своей поездке в Мудру, пожалуйста, – попросил между тем Берти.

И эта, казалось бы, невинная просьба превратила следующие полчаса моей жизни в экзамен по недомолвкам. Мой мозг буквально кипел из-за непростой задачи: рассказать Берти побольше (потому что мне хотелось этого), но притом не выдать ему ни одной из ужасно опасных тайн, связанных с тем путешествием (потому что они даже не мои). Одновременно с этим я расспрашивала Голден-Халлу об острове Этерны, где он, оказывается, работал преподавателем, и что-то мне подсказывало, что сыщик выбирал слова для своего рассказа не менее осторожно, чем я…

– А какими были три самые важные вещи, случившиеся с тобой на Этерне? – спросила я.

Берти задумался, поудобнее устроил на плече ремень сумки, взятой им в Долине Колокольчиков вместо громоздкого саквояжа.

– Хм. Я смог помочь своим студентам. Обрёл лучшего друга. И… – Голден-Халла помедлил. Потом всё же со вздохом закончил: – Потерял женщину, которая была мне очень дорога.

Ох…

– Она умерла, – пояснил Берти. И, поймав мой встревоженный взгляд, покачал головой: – Только не вздумай сейчас корить себя за заданный вопрос. Скорее уж я прошу прощения за откровенный ответ – он был неуместен.

– Уместен, – возразила я. И, помолчав, добавила: – Мне так жаль, Берти.

– Мне тоже. И с учётом того, что, поговори мы с ней вовремя, она осталась бы жива… – Пальцы Голден-Халлы сжались в кулак. – Я очень, очень хочу помочь Силграсу, Тинави.

Какое-то время мы шли молча, и только ветер тоскливо нашёптывал нам свою историю. Я вытащила из волос сорванный ветром стебелёк плюща.

– Ненавижу смерть, – сказала я, сдув его с ладони. – Просто ненавижу. И время – ту безжалостность, с которой оно уничтожает всё на свете и не прощает ошибок. Я тоже очень хочу помочь Силграсу, Берти. И из-за того, что как раз ненавистные мне время и смерть – его враги. И из-за того, что сам Силграс – воплощённое одиночество. Знаешь, у меня с детства были прекрасные друзья, но, несмотря на это, мне всегда казалось, что я как-то не вписываюсь, что со мной что-то не так, что я не способна достичь настоящей близости с людьми, как бы к этому ни стремилась. Будто между мной и остальными – невидимая стена, слишком большая для того, чтобы я могла разрушить её. Но мне иногда удаётся заглядывать за неё – и это всегда такое счастье… Так вот, мне кажется, у Силграса есть такая же стена. Только в сотни раз выше и толще, чем моя. И сейчас, после всего случившегося, если мы вернём ему дом, он наконец-то сможет увидеть её – и, может, даже разрушить… И я очень, очень хочу, чтобы это случилось. Я болею за него, Берти. И в то же время мне так горько оттого, что его друг Тофф уже мёртв – и вот этого мы изменить не сможем.

Голден-Халла серьёзно кивнул в ответ на мои слова.

– Я хорошо понимаю тебя, – произнёс он. – И про смерть. И про эту стену.

Мы продолжали путь.

В какой-то момент нам встретилась птица-сольвегга – судя по всему, как раз та, чьё гнездо мы видели в ущелье. Пламенеющая и огромная, она наискось пролетела над улицей, спугнув призраков Асулена, а потом скрылась где-то в соседнем квартале. При этом выглядела сольвегга очень важно, будто ворочала здесь какими-то серьёзными делами.

Впрочем, возможно, так оно и было. Возможно даже, она считала себя хозяйкой города – и, при отсутствии других кандидатур, имела на это полное право.

Наконец показалась Рассветная башня. Её покосившиеся стены были местами разрушены, а исполинский вход почти доверху засыпало камнями.

– Пип! – торжественно провозгласил снуи, влетел в щель между верхним валуном и притолокой и помахал, подзывая нас.

Мы с Берти забрались туда же, протиснулись сквозь дыру и вздохнули… Из-под груды камней торчала нижняя часть давно пожелтевшего скелета. Неподалёку стоял аккуратный сундук.

– Что ж, время поработать, – Голден-Халла протянул мне руку, и по скатывающимся и гулко стучащим друг о друга камням мы спустились вниз.

Там, закатав рукава и обнажив запястья с маг-браслетами[2], Берти склонился над сундуком, а я опустилась на корточки возле скелета. Беззаботный снуи стал наворачивать круги по колокольне, разглядывая сквозь сломанные перекрытия огромный колокол высоко над нами.

– На крышке сундука стоит защитное заклинание, которое поразит любого, кто попробует поднять его, – задумчиво произнёс Голден-Халла. – Придётся немного повозиться.

– Мне тоже. Ведь мы пообещали Силграсу не только привезти кости Хеголы, но и выяснить, как именно он умер. Конечно, самое простое объяснение – попал под завал, но… Возможно, он погиб по другой причине, а потом уже над ним разрушилась часть башни, похоронив под собой. В общем, я поищу зацепки – и соберу кости.

– Отлично. Зови, когда нужно будет откатывать валуны.

И мы занялись каждый своим делом.

Но не прошло и десяти минут, как я раскопала среди камней оторванную кисть скелета. И кое-что в её виде заставило меня сначала недоумённо нахмуриться, а потом…

– Это не Хегола! – заорала я так радостно, что сама от себя не ожидала, и вскочила, торжественно вскинув руку со своей добычей.

Берти обернулся на меня в некотором изумлении.

– Видишь эти шипы на большом пальце? – Я сунула кости ему под нос. – Это вообще не человеческий скелет! Это был просто гуль!

– Вижу. – Берти сглотнул и аккуратненько отодвинул от себя улику. – Но вряд ли ты ликуешь потому, что помнишь такие детали из курса о нежити.

– Да просто я счастлива, что это не Тофф! В темноте, в одиночестве, под камнями, – это была бы ужасная смерть… И я рада, что, возможно, Хегола умер как-то более… – Мой энтузиазм пошёл на спад. Находка не отменяла самого факта гибели старосты. – Более… спокойно.

Голден-Халла, всё это время продолжавший распутывать чары, вдруг остановился и цепко прищурился, глядя на нити заклинания, висевшие перед ним прихотливым жемчужным плетением.

– Посмотри-ка сюда, Тинави. – Берти показал мне на участок, в котором прямые линии неожиданно складывались в рукописную вязь.

В ней угадывались