Ночь для двоих - Томас Шерри

Однако глаза видели вполне отчетливо. Девушка была совершенна, как обнаженная натура Дега — плавные изгибы, мягкость и скрытые тенями тайны. А потом она двинулась к нему — чувственные губы, гладкая бархатистая кожа, торчащие соски.

Её руки обвили шею маркиза. От нее пахло, как всегда, медом и розами. Ее губы, прохладные и дрожащие, коснулись его губ...

Реакция не замедлила последовать. Похоть, но не только она. Шок наконец вывел его из ступора.

Как он мог так ошибиться? Тетя Элиссанды — окончательно сломленная женщина, которая не может закричать, даже когда насмерть перепугана. Сама мисс Эджертон может улыбаться при любых обстоятельствах — и делает это. Все указывает на то, что ее дядя — сущий монстр. Она стремилась любой ценой вырваться из этого дома.

И пребывала в таком отчаянии, что даже он сгодился.

Маркиз высвободился из ее рук и попятился. Элиссанда не отставала. Не думая, что делает, он сорвал штору и швырнул в нее десять ярдов двойного муслина. Она запуталась в ткани — эдакая порнографическая идея женской мумии.

Вир побежал. Однако Элиссанда, совершив меткий бросок, вцепилась в него мертвой хваткой. Ее веса оказалось достаточно, чтобы сбить маркиза с ног, и они оба повалились на кушетку, попутно сбив столик, на котором что-то стояло.

Это что-то с грохотом разбилось — вероятно, одна из бутылок с корабликом внутри. Вслед за этим погасла свеча, и комната погрузилась во мрак. Маркиз попытался стряхнуть Элиссанду с себя, но она оказалась цепкой и демонически сильной, как один из гигантских осьминогов Жюля Верна. Ее руки приросли к нему. Вир опустил одну ногу на пол, повернулся так, чтобы она оказалась на кушетке, и толкнул.

Ее хватка немного ослабла. Он толкнул сильнее. Элиссанда издала крик разочарования. Или боли? Ему было все равно. Он должен был во что бы то ни стало избавиться от нее. У нее, вероятно, открылось второе дыхание, и она начала бороться с удвоенной силой. Боже, она едва не угодила коленом в самое чувствительное место!

Маркиз не понял, что произошло, но неожиданно кушетка перевернулась и они оказались на ковре. Прокатившись по нему, они остановились, наткнувшись на что-то. Мисс Эджертон оказалась сверху, но теперь уже без шторы.

Ее волосы растрепались во время борьбы. Она тяжело дышала. Красивая грудь поднималась и опускалась. Под упавшими вперед волосами отчетливо виднелись сморщившиеся соски.

Как он мог что-то отчетливо видеть? Разве свеча не погасла еще в начале схватки? Маркиз проследил взглядом источник света и понял то, с чем его разум никак не желал смириться.

В комнате был кто-то еще.

— Что же это такое? — ошеломленно пробормотала леди Эйвери и, не удержавшись, хихикнула. — Должна сказать, я не ожидала, что это будете именно вы.

Теперь мисс Эджертон наконец слезла с него. Теперь она завернулась в муслиновую штору. Теперь она тихо проговорила:

— Это совсем не то, что вы подумали.

— Нет? А вы как считаете, леди Кингсли?

Ад и проклятие! И леди Кингсли здесь.

Их взгляды встретились.

— Я... ну... — запинаясь, проговорила леди Кингсли. Она явно была шокирована ничуть не меньше Вира. — Это весьма неудобная ситуация.

— Неудобная? Неудобство — это когда ваш лакей ломает ногу и некому подать чай гостям. А это называется скандалом. И, подумать только, ваш отец, лорд Вир, учился вместе с дядей мисс Эджертон.

До этого упоминания о своем покойном отце Виру не приходило в голову, что участие в планах мисс Эджертон может привести его к алтарю. В конце концов, он знал ее только три дня и в действительности не прикоснулся к ней. К тому же он был всем известным идиотом. Бога ради, должен же кто-то учесть этот факт!

Но только мозги леди Эйвери, судя по всему, работали иначе. Он скомпрометировал достойную молодую леди — и не важно, что мать этой леди не отличалась скромностью и что леди сама подстроила встречу. А Вир, во всяком случае, на публике, был милым покорным идиотом, который ни за что не допустит, чтобы упомянутая достойная молодая леди «погибла».

Придав своей физиономии самое глупое выражение, маркиз, наконец, встал.

— Извините за разбитую бутылку с корабликом, мисс Эджертон.

— Ничего страшного, — очень тихо ответила она.

— Дети мои, необходимо действовать, — воодушевилась леди Эйвери. — Следует сделать необходимые приготовления. Лорд Вир, разве епископ Кентерберийский не является вашим дальним родственником? Он, несомненно, будет очень рад выдать вам специальное разрешение.

—Да? Мой дальний родственник? А я и не знал. Возможно, мне не следует его беспокоить?

— Тогда оглашение? — неуверенно спросила мисс Эджертон.

Ей здорово удавалась эта робость девственницы.

— Нет, и еще раз нет. Только не в данных обстоятельствах, — объявила леди Эйвери. — Вы должны попросить дядю, чтобы он обратился за специальным разрешением для вас, мисс Эджертон.

— Ой, я не знаю...

— Когда ваш дядя приедет, вы все ему объясните. Он встретится с лордом Виром, он получит специальное разрешение. А потом мы все с радостью получим приглашение на свадьбу.

Мисс Эджертон молчала.

— Вот и прекрасно. А теперь — в постель, — удовлетворенно заявила леди Эйвери. — И больше никаких тайных свиданий. Вы поженитесь. А значит, вам больше не нужно встречаться тайком.

Но суровое испытание еще не завершилось.

Все джентльмены собрались в коридоре, несомненно, привлеченные доносившимися из гостиной звуками борьбы. Леди Кингсли и леди Эйвери, облачив мисс Эджертон в халат, увели ее, предоставив Виру позаботиться о себе.

— Что случилось? — спросил Уэссекс, хотя все было совершенно очевидно.

Вир проигнорировал вопрос, молча прошел мимо Уэссекса к входной двери и вышел в сад. Он остановился, только добравшись до середины сада, да и то чтобы закурить.

— Извини, — сказал Фредди, — я должен был тебя предупредить.

Маркиз глубоко затянулся и выдохнул дым.

— О чем?

— Я... я хотел тебя предупредить, чтобы ты был осторожнее.

Ирония судьбы.

— Я?

Фредди засунул руки в карманы.

— Прошлой ночью я поздно гулял и видел, как вы двое — с вами больше никого не было — вошли в дом. А утром я подумал, что тебе опять приснился кошмар, но когда открыл дверь, увидел, как она выходит из твоей комнаты.

Вир сделал еще одну глубокую затяжку. Господь всемогущий!

— Я был уверен, что всему есть вполне невинное объяснение, — наверное, она услышала твой крик и зашла посмотреть, что произошло.

Маркиз швырнул сигарету на землю и раздавил ее каблуком.

Фредди тяжело вздохнул. Он вытащил портсигар и спички из кармана брата, прикурил еще одну сигарету и протянул ему. Вир не отказался. Как можно было сердиться на Фредди?