Время Надежды (СИ) - Ректор Катерина

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

52

Подхожу и кладу письмо рядом с блюдом:

- Я принес прошение от моих друзей кох Неймов. Вы, должно быть, помните преданного Вам сира Хенрика кох Нейма. Он попал в неудобное положение, и просит Вас о некоторых поблажках. Я буду очень признателен, если вы поддержите эту семью.

Наместник склоняет голову на бок. Из его нутра доносится сиплое кряхтение, словно там что-то надорвалось.

- Как Вы себя чувствуете? – Неуверенно спрашиваю я.

Левое веко отца медленно опускается, глаз остается полуприкрытым. В остальном лицо неподвижно. Застывшее на нем выражение вызывает у меня отвращение.

Помешкав, я забираю письмо со стола:

- Скажу о прошении мастеру Ватабэ, чтобы не утомлять вас… Лишней работой.

Отец что-то кряхтит. Его открытый глаз округляется. Я различаю сиплое:

- Освободи.

- Отец, кто это сделал?!

Его ладонь начинает ползти, двигается, словно сама по себе. Как раненый зверь волочится по столу, с усилием перебирает пальцами, таща за собой тяжелую руку. Оставляет на дереве едва заметные лунки от отросших ногтей. Забирается на блюдо. Пальцы с силой сжимаются на шматке печени, так, что в стороны брызгает кровь.

Голова отца с щелчком падает на грудь. Словно обрубили нить кукловода.

Рука продолжает перебирать мясо.

Не дождавшись ответа, я ухожу. Спиной вперед пячусь до самых дверей. Словно отец может наброситься, как обезумевший монстр из сказки.

Мне подровняли бороду, чуть подстригли усы. Брадобрей подкрутил самые кончики, а еще зачесал набок волосы. Я напоминаю себе Джона Роу. Из зеркала на меня смотрит напомаженный индюшок.

По крайней мере, у меня получилось отбрехаться от тонирования в черный. Брадобрей оскорблен в лучших чувствах, но к еще большему сходству с Джоном я не готов. Да и не скрыть под краской мою простецовую сущность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

53

От меня пахнет изысканными восточными благовониями. Букет подбирал прибывший из Карпедайна знаток, я задыхаюсь от пряного смрада. Вонь мешает мне думать. Усилившаяся перед Турниром тревога и усталость от тренировок мыслям также не помогают.

Впрочем, кое-какие соображения упрямо лезут в голову.

Во-первых, после встречи с отцом я понял, почему Повелителя не волнует моя вероятная смерть в ходе Турнира. При желании он легко может сделать со мной то же, что и с наместником. Буду топтаться подле жены как кукла из мяса и кости.

Во-вторых, меня не отпускает желание поскорее увидеть художницу. Со временем оно лишь усиливается, и я скучаю по человеку, которого вовсе не знаю.

Эту ночь я до рассвета ворочался в постели без сна, все прикидывал, как поступить. Можно действовать в лоб, нанять художницу написать парадный портрет. Доспехи, плюмаж, мой драматичный взгляд с поволокой, - одним словом, герой в ожидании Турнира. Я могу выкроить пару часов, чтобы поболтать тет-а-тет, пока она будет делать наброски.

Но мне хочется переодеться в платье попроще и продолжить игру. Вот только… Как провернуть это здесь, в Сером замке, где меня знает каждая крыса? Второй раз не повезет, да в день знакомства я лишь чудом не прокололся, меня почти что заметили. Пришлось бежать посреди разговора.

В любом случае, прелесть нашего знакомства оборвется тогда, когда она узнает во мне сына наместника. Да-да, я тот самый Гордиан Анэстей…

«И нареченный принцессы», - подсказывает голос мастера Семиуста. Я мысленно отмахиваюсь от него: ничего этой ехидне не должен.

Итак, я Гордиан Анэстей.

Художница начнет обращаться ко мне «Ваша Светлость», и легкость сразу же улетучивается. Ей многое от меня будет нужно: передать прошение, замолвить слово в гильдии, поделиться жирным заказом, деньгами и связями… Все женщины одинаковы.

Расклады тоже один к одному. В любом случае я представляюсь художнице сыном наместника, и все заканчивается, толком не начавшись. Но поиграть напоследок в свободу мне любопытно.

Не знаю, почему я так мало думаю о близости смерти. Почему ее не боюсь, словно Турнир лишь ночная пугалка. Почему живу как обычно. То ли беспечно надеюсь на чудо, то ли я болван, тупая колода, дубина...

А может, я просто еще не видел противников? Прибывшие вместе с королем участники Турнира не покидают палаточный лагерь. На пиршестве их тоже не было. Поэтому, противники кажутся мне бесплотными, не настоящими. Не выходит бояться как следует.

И мысли мои снова сползают к художнице. Я хочу для нее подготовить подарок. Не встречал женщин, способных устоять перед дорогими дарами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

54

Подзываю слугу:

- Достань резной гребень из бивня, с лентой лучшего шелка, который только сможешь найти. Девушка с карими глазами. Проследи, чтобы ей подошло хорошо. Еще, мне потребуется перстень с рубином, но не вычурный. Не для балов. Короче. Ты же меня хорошо понял?

- О да, господин! – Слуга энергично трясет головой. – Хорошо.

- Чтобы к вечеру все было у меня.

- А Вашей невесте, Ваша светлость? – Учтиво кланяется старик.

- Вряд ли ты найдешь, чем ее удивить. – Я пожимаю плечами. – Ну, разве что принесешь ей мою голову на блюде, с торчащим изо рта ласточкиным крылом.

Слуга забывает кланяться и потрясенно на меня смотрит. Так, словно всерьез прикидывает, можно ли выполнить распоряжение.

Мне нужно перейти из старого дворца в новый, где живут старшие кроммы. Как раз к прибытию Повелителя рабочие закончили крытую галерею, соединяющую расположенные на почтительном расстоянии здания. Внутри галереи сыро и холодно, - но это лучше, чем мерзнуть в продуваемой всеми ветрами конной повозке. Тем более, что по галерее господ переносят в обшитых мехом паланкинах.

Наша встреча с невестой назначена в розовой гостиной. Стены там расписаны розами, подсвечники напоминают цветущие огнями кусты, а на портьерах цветы и шипастые ветви. Я думаю, место выбрано не случайно, с намеком: «Ты можешь любоваться моей красотой, простец и сын простеца. Попробуешь прикоснуться, и я сделаю тебе очень больно», - говорит мне моя нареченная.

У нас личная встреча. Без присутственных лиц и церемонных расшаркиваний. После пары брошенных сквозь зубы фраз это настоящий прорыв. На прошлом балу мы даже не танцевали. Принцесса сидела в окружении сестер, с отвращением поглядывая на кружащиеся пары. Очевидно, арглтонские пляски казались ей топотней, недостойной ее сиятельного участия. Я тоже сидел, катал по столешнице горошину, поглядывая, как вышагивает в рядах танцующих похожий на журавля Филипп. Фрейя оставила своего порядком набравшегося мужа, и танцевала с Джоном Роу, бросая на меня хитрые взгляды. За веселье отвечал мастер Ватабэ, лихо отплясывая со своей тучной женой. Я так и не понял, была ли она в положении. Искал глазами художницу, и не нашел. В кучке рисующих обнаружился лишь смазливый парень со шрамом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

55

Сегодня с утра я отправил принцессе три корзины выращенных в теплицах цветов и четыре ладьи, полных фруктов и сладостей. Дабы приправить мучения в моем обществе.

Покачиваясь в паланкине, уныло смотрю поверх лысой башки прущего мои носилки раба.

Принцесса Досиа занята рукоделием. Вместо холста в пяльцы вставлен отрез черного шелка. На нем вышито нечто бордовое и бесформенное, - оно напоминает мне печень. В гостиной принцесса одна, при ней нет ни подруги, ни музицирующей рабыни. Она выглядит чужеродно, так, словно ее темный силуэт грубо подрисовали в интерьер небольшой, милой девичьей комнатки, обставленной по последней южной моде. Черный шелк змеится по ковру.