ЙОЗЕФ ГЕББЕЛЬС. ОСОБЕННОСТИ НАЦИСТСКОГО ПИАРА - Е. Кормилицына

Нельзя обойти молчанием и один из самых выразительных и любимых сюжетов, который использовался в обозрениях: борьба человека и стихии. Штормовое море, палящий зной, русские морозы — все это добавляло драматизма и динамики, а потому редко какой выпуск обходился без подобных «актеров».

Демонстрация холодной русской зимы преследовала еще одну цель — подтолкнуть гражданское население к более активному сбору теплой одежды. Думая разбить Советский Союз до наступления зимы, руководство Третьего рейха элементарно не позаботилось о зимнем обмундировании для солдат. Однако сбор теплых вещей не должен был производить гнетущего впечатления, тем паче натолкнуть на мысль о недальновидности руководства. Поэтому показ русской зимы оправдывал неподготовленность — кто ж знал, что там ТАКИЕ морозы!

При том, что хроники действительно содержали минимум постановочных кадров, они выполняли свою функцию, демонстрируя как только можно превосходство немецкого оружия. Для каждого выпуска снималось огромное количество пленки. Это позволяло сделать «нарезку», оставив самые выразительные и «правильные» кадры.

Как же добывались все эти горы пленки, отображавшие, казалось, каждый шаг немецкого солдата? Идея сбора изобразительного материала для кинохроник возникла еще до войны. Первый выпуск еще немого «Вохеншау» вышел в 1926 году, однако действительно значимым обозрение стало лишь к 1938 году. Именно в этом году генерал Кейтель в качестве представителя вермахта и Геббельс договорились о ведении пропаганды на фронте. В том же году стали формироваться специальные роты пропаганды. Первые пять рот подчинялись командованию армейских корпусов в Дрездене, Бреслау, Нюрнберге, Вене и Берлине[196].

Во время войны с СССР число их весьма существенно выросло. Отснятые километры пленки многочисленные операторы отсылали в Берлин, где, собственно, и происходило редактирование и составление окончательного варианта хроники. Подмяв под себя УФА, Геббельс постарался максимально «замкнуть» новую корпорацию на Министерство пропаганды, на небольшое количество преданных людей[197] и на себя лично. Регулярно просматривая уже смонтированный материал, он контролировал и содержание, и длительность показа.

Продолжительность обозрений варьировалась в разные периоды времени. В 1939 году средняя длина отснятой пленки, из которой составлялся один выпуск, равнялась 300–400 метрам, а демонстрационное время занимало около 12 минут. Факт покорения Франции увеличил длину пленки до 1200 метров, а демонстрационное время — до 40–45 минут[198]. Однако министру пропаганды и этого было мало. С 1940 года стали создаваться специальные кинотеатры для показа «Вохеншау». Ежедневно с 10 до 22 часов в них демонстрировались выпуски обозрения, прерываемые лишь показом художественных короткометражных фильмов.

В мае 1941 года, когда в обстановке строжайшей секретности готовилось нападение на СССР, Геббельс предвкушал тот миг, когда пропаганда поменяет свою направленность на 180 градусов и «Вохеншау» приобретет новые черты, обогатившись свежими военными реалиями.

«Вечером "Вохеншау". Неплохая журналистская подборка. Это еще не военный выпуск. Но скоро все будет иначе. Мы все с радостью ждем этого»[199].

Радость довольно скоро сменилась опасением. Результаты войны диктовали свои условия. Уже к августу 1942 года продолжительность выпусков сократилось до получаса, а в 1944 году — до 15 минут. А в 1945 году, когда почти все специалисты ушли в фольксштурм, Геббельс до последнего делал все, чтобы те, кто обеспечивал материалом и монтировал «Вохеншау», занимались своим непосредственным делом, однако от него уже ничего не зависело. «Еженедельное обозрение» агонизировало вместе со всем рейхом.

«НЕСЕРЬЕЗНЫЕ И СЕРЬЕЗНЫЕ » СМИ: ТЕЛЕВИДЕНИЕ И РАДИО

Однако было замечено, что

психологический эффект, производимый

на телеэкране, изменчив

и зависит от многих факторов.

А. Е. Тарас

— О каком конкретно шуме вы говорите?

— Об этом собачьем радио… Только не заливай мне, что ты его не слышишь.

Кен Кизи. Пролетая над гнездом кукушки

Если считать, что у Й. Геббельса были любимые «дети», такие как, например, «Дас Райх», то положение «новорожденного» телевидения было вполне сравнимо с положением нелюбимого пасынка.

Первое и основное, что следует сказать о телевидении в Третьем рейхе, — это то, что оно в принципе было. Оно развивалось и могло бы занять свое место в структуре, подчиненной всесильному министру пропаганды. Но этого не произошло. Не только Геббельс, но и другие иерархи Третьего рейха оставались полностью безучастными к появлению столь прогрессивного средства массовой информации. Журналисты, занятые в подготовке телепередач, не подвергались столь пристальному контролю, как, например, работники радио. Министерство пропаганды не обрастало соответствующими отделами и ведомствами. Неужели никому не было дела до того потенциала, который имелся в новом изобретении? К счастью, не было — время еще не пришло.

Датой рождения телевидения в Германии можно назвать день 22 мая 1935 года. Именно тогда Ойген Хадамовски, возглавлявший на ту пору отдел радиовещания произнес высокопарную речь о том, что Германия стоит на пороге новой эры, эры телевидения:

«В этот час вещательная индустрия призвана осуществить величайшее и священное задание — увековечить образ фюрера в сердце каждого немца, чтобы он остался там навсегда!»[200]

Однако обещанная эра телевидения наступит еще не скоро. Слишком трудоемким и дорогостоящим был сам процесс съемки, слишком больших сил требовало развитие соответствующей техники и обучение персонала. Силы же эти были направлены на поддержание проверенных средств массовой информации, более необходимых в условиях начавшейся вскоре войны. Известно, что лучшее — враг хорошего: в Германии снималось огромное количество фильмов и хроники; для демонстрации всего этого постоянно открывались новые кинозалы. Чего же еще желать?

Как ни странно, но немецкое телевидение спасла Англия. Погоня за ее достижениями привела к тому, что новое изобретение не пропало окончательно. Однако стать истинно народным у него так и не получилось.

Сказалась еще и дороговизна самих приемников. Если радиоприемник «морда Геббельса» имелся в каждой семье, то телевидение долго еще оставалось изобретением малодоступным и технически несовершенным. Замысловатое устройство под названием «диск Непкова» обеспечивало подачу изображения благодаря своему вращению. При этом разрешение было столь мало, что зачастую на маленьких экранчиках возникали расплывчатые световые пятна на очень темном фоне. В нескольких просмотровых залах, открытых в Берлине, на стене обязательно имелось объявление для публики: «Пожалуйста, наблюдайте изображение с максимально большого расстояния!» В противном случае не всегда представлялось возможным различить, что, собственно, происходит на экране. Так, например, футбольный матч выглядел мельтешением белых пятен на очень темном фоне. Впрочем, правильное местоположение в зале не гарантировало, что передачу получится досмотреть до конца, поскольку два телевизора, которые были установлены на специальных возвышениях, то и дело вообще «теряли» изображение. Появлялся почтовый служащий (первоначально именно работники почты осуществляли техническую поддержку) и пытался наладить работу капризного аппарата. Если его манипуляции помогали, то сеанс продолжался.

Все эти издержки, свойственные телевидению на заре его существования, привели к тому, что Геббельс с самого начала принял его очень настороженно.

Был и еще один аспект, на который, конечно, невозможно полностью списать безразличное отношение со стороны министра пропаганды, но упомянуть о нем следует. Дело в том, что когда Геббельс первый раз увидел себя по телевизору, он испытал настоящий шок. Все его физические особенности предстали на телеэкране в гипертрофированном виде. Геббельс не мог скрыть своей досады и разочарования. Невольно напрашивается сравнение с радио, где он буквально зачаровывал слушателей своей грамотной, язвительной речью и голосовыми модуляциями. Можно назвать это совпадением, но именно радио получило приоритетное развитие в Третьем рейхе, а телевидению была отведена весьма второстепенная роль.

Телепередачи — от развлекательных до политических — очень часто шли в прямом эфире[201]. Но сравнительно недавно в одном из архивов были обнаружены удивительные материалы: тысячи метров кинопленки с запечатленными на ней телевизионными программами. Имеющаяся информация была в спешном порядке перенесена на другие носители, что дало возможность восстановить интереснейшие подробности. Современные исследователи взглянули на события того времени не только благодаря выверенным материалам Лени Рифеншталь или особым образом смонтированным кадрам «Вохеншау». Материалы для телевидения шли практически без предварительной обработки, в результате при демонстрации, например, политических событий можно было наблюдать несколько затянутое, но зато сверхточное изображение происходившего. Неопытные операторы находили порой совершенно немыслимые ракурсы, демонстрируя, например, снизу и сбоку Гитлера, залезающего в автомобиль. Камера в их руках прыгала как живая. Если она переводилась на другой объект, то зрителю гарантировались несколько секунд головокружения от резко меняющейся смазанной картинки. Однако именно эти передачи, почти лишенные постановочных моментов, представляют сегодня наибольший интерес.