Танцовщица - Эмма Драммонд

Вивиан отпил вина, стараясь заглушить мысли, которыми ему не хотелось делиться с братом. Он все равно не мог выразить словами, что чувствовал, когда стоял в синяках и больной перед девушкой, которая явно наслаждалась его состоянием. Как римские женщины, дрожащие от восторга во время битвы гладиаторов на арене, Джулия сияла оттого, что заставила его пройти такое тяжкое испытание. Его до сих пор

поражало, что она наслаждалась его битвой с опасным животным, приходила в возбуждение от боли, которую он испытывал. В отличие от деда, Джулию мало интересовал итог борьбы. Она наслаждалась силой: своей и мужчины, которого она хотела подчинить себе. При этой мысли Вивиан посмотрел на несчастного брата и заметил, как нахмурилось его красивое лицо. Поездка в дом, где прошло их детство, оживила в нем воспоминания, он налил еще один бокал и протянул его Чарльзу.

— Давай выпьем за наше братство, — дружелюбно предложил он. — Когда мы были маленькими, старик приложил все силы, чтобы поссорить нас друг с другом, заставляя соревноваться и надеясь, что это породит вражду между нами. Но ему это не удалось. Пусть и впредь не удастся. Ссора между нами доставит ему величайшее наслаждение на старости лет.

Братья молча выпили, и Чарльз решил поблагодарить Вивиана за приобретение лошадей.

— Я очень благодарен тебе, Вив, и верну деньги, как только мое золото начнет давать дивиденды. А когда дед наконец покинет этот мир, я перевезу их в шенстоунскую конюшню.

— Я сомневаюсь, что он когда-нибудь покинет этот мир, — пробормотал Вивиан, осушая второй бокал. — Бранклифф за всю жизнь никому не доставил удовольствия.

Братья перешли в обеденный зал. Не сговариваясь, они бросили разговор о передаче земли с целью обеспечить следующего лорда Бранклиффа желаемой супругой и перешли к финансам и инвестициям. Чарльз уговаривал брата вложить деньги в золото Южной Африки или в алмазы, как сделала их мать. Однако эта тема вызвала у них немногим меньше разногласий, чем другие, которых они коснулись в этот вечер.

Из-за того что Джеймс Вейси-Хантер умер до того, как вступил во владение наследством, доход от части имущества, предназначенного ему как наследнику, перешел его собственному наследнику — младшему сыну Чарльзу. Остальная часть быстро таявших средств была завещана вдове. Поскольку лорд Бранклифф наотрез отказался помогать внуку, которого рассматривал как пятно на фамильном древе, Вивиан остался бы лишь на своем армейском жаловании, если бы не мать и ее родственники. Весьма щедрый дар умершей тети позволил ему учиться в университете и поддержал его, когда Вивиан вступил в кавалерийский полк. Его мать переводила весь доход, получаемый от шенстоунского поместья, своему старшему сыну, пытаясь возместить этим жестокость семейства Вейси-Хантеров.

Хотя Вивиан не был так обеспечен, как его брат, он вполне мог вести жизнь в обществе, в котором был рожден. Но его банкир, который бы, несомненно, помалкивал, если бы его клиент был законным наследником Шенстоуна, часто посылал ему вежливые, но предостерегающие записки о состоянии его счета. То, что Вивиан сейчас был вполне в состоянии купить Чарльзу лошадей, объяснялось его недавним пребыванием в Ашанти, где даже величайший транжира затруднился бы потратить свои деньги. Финансовый вопрос был дополнительной причиной подсознательной вины Чарльза, поэтому он последовательно уговаривал брата вложить деньги и увеличить свой капитал. Вивиан знал подоплеку этих предложений и всегда беззаботно реагировал на них, что было единственным способом решения болезненного вопроса.

Сейчас он лишь нахмурился и покачал головой.

— Я, как в аду, провел два года на войне в Ашанти, которая разгорелась из-за золота этой страны. Все, чему я был свидетель, делалось людьми из жадности, и это заставило меня посмотреть на приобретение богатства несколько с другой стороны. Я говорил тебе когда-то, что предсказываю еще большие проблемы в Южной Африке из-за золота и алмазов. Война против буров шестнадцать лет назад лишь на время сняла этот вопрос, оставив нас побежденными, а голландских поселенцев неудовлетворенными. Война разгорится снова, помяни мое слово. Любой, кто изучал великий план Сесила Родса относительно Африки, должен прийти к заключению, что буры — препятствие, которое придется убрать. — Вивиан промокнул рот салфеткой. — Если мне когда-нибудь придется сражаться с ними, надеюсь, война будет вестись цивилизованными методами. Никаких зверств и языческих ритуалов.

Братья встали из-за обеденного стола и вновь вернулись в кабинет.

— Разговор о Сесиле Родсе кое-что напомнил мне,

Вив. Мне кажется, что тебя подстерегает опасность потерять леди в страусиных перьях.

— Да? — спросил Вивиан, удивившись, что Чарльз все еще помнит о той девушке. — Ты имеешь в виду Лейлу Дункан?

— Совершенно верно. — Он с удовольствием затянулся и откинулся на спинку кресла. — Прошлую субботу я завтракал с Бифи Бакстером в Ричмонде, и она была там с младшим сыном Фейрфилда. Он служит с тобой в одном полку?

— Нет. Ты уверен, что это была Лейла?

— Я не могу сказать, что уверен, но, насколько я доверяю своей памяти, это была она. На ней была та же самая шляпка, но платье другое. Она была очаровательна.

Вивиан почувствовал себя задетым. Он сам познакомил Лейлу с младшим Фейрфилдом.

— Черт побери! Как он посмел втихаря опередить меня?

Чарльз покачал головой.

— Если бы только он. Когда я на прошлой неделе прогуливался по парку святого Джеймса, я видел ее в карете с банкиром Уэллсом. Он был весь поглощен беседой и не скрывал удовольствия от ее компании.

Вивиан почувствовал себя еще более уязвленным. В тот первый вечер в Савойе он познакомил ее и с Джоном Уэллсом. Он пожалел, что привел никому не известную хористку в лучший ресторан Лондона. В его нынешнем настроении эти воспоминания только раздражали его. Пока он с ней ужинал, она обзавелась толпой поклонников. Он намеревался всего лишь развлечься и, может быть, немножко сбить спесь с девушки, вернувшей ему цветы и сделавшей его предметом насмешек приятелей. Вивиана тогда мало беспокоило, что она будет делать потом, но он не предвидел, что за ним последует череда поклонников. Он был взбешен мыслью, что стал лишь инструментом для приобретения ею популярности. Если она так быстро усвоила его уроки, то пора рассказать ей и о правилах игры, в которую они играют. «Интересно, их подарки она тоже возвращала?» — подумал он.

— Я уже дважды сегодня говорил тебе это, Вив, — вывел его из задумчивости голос Чарльза, — но ты, по-видимому, отвлекся.

— Нет, просто тепло огня и хорошее вино за обедом притупили мои мысли.