Хижина дяди Тома - Гарриет Бичер-Стоу

— Как дела, чужестранец? — развязно осведомился длинноногий, обращаясь к приезжему и вежливо приветствуя его плевком табачного сока и жвачки.

— Ничего, благодарю вас, — ответил приезжий, поспешно отодвигаясь.

— Какие новости? — продолжал сидевший у камина, вытаскивая из кармана кисет и длинный охотничий нож.

— Никаких, насколько мне известно, — ответил приезжий.

— Жуете? — спросил словоохотливый собеседник, с неотразимым благодушием протягивая приезжему кусок табаку.

— Нет, благодарю вас, мне это вредно, — ответил приезжий, отодвигая от себя табак.

— Вот как? Не употребляете? — с удивлением переспросил длинноногий джентльмен, набивая табаком собственный рот.

Заметив наконец, что приезжий поспешно отодвигается каждый раз, как струя табачного сока направляется в его сторону, приветливый сосед, изменив прицел, принялся обстреливать каминную решетку, проявляя при этом тактическую изобретательность, достаточную для занятия какого-нибудь важного стратегического пункта.

— Что там такое? — с любопытством спросил приезжий, увидев, что часть присутствующих столпилась вокруг наклеенного на стене объявления.

— Сбежал какой-то негр! — был лаконический ответ, брошенный одним из стоявших перед плакатом.

Мистер Вильсон — так звали приезжего джентльмена — поднялся и, бережно убрав в сторону свой саквояж и зонтик, вынул очки, надел их и, подойдя к объявлению, прочел следующее:

Из дома нижеподписавшегося сбежал невольник-мулат по имени Джордж; рост — шесть футов, цвет кожи почти белый, волосы каштановые, вьющиеся, умен, хорошо говорит, умеет писать и читать. По всей вероятности, попытается выдать себя за белого. На плечах и спине — глубокие рубцы. На правой руке выжжена буква «Г».

Четыреста долларов тому, кто доставит его живьем. Столько же, если будет официально доказано, что он убит.

Мистер Вильсон прочитал объявление от начала до конца, словно изучая его.

Длинноногий скотопромышленник, до сих пор осаждавший каминную решетку, поднялся, вытянувшись во весь свой огромный рост, подошел к объявлению и решительно выстрелил в него густой струей табачного сока.

— Вот вся цена этой штуке, — буркнул он, снова усаживаясь на место.

— Что вы сделали! — с возмущением воскликнул хозяин.

— Я поступил бы так же с тем, кто написал это объявление, если бы он только оказался здесь, — сказал долговязый. — Человек, который владеет таким ценным рабом и так скверно с ним обращается, ничего другого не заслуживает. Раб бежал от него, и хорошо сделал!.. Такие объявления — позор для Кентукки. Вот мое мнение, если оно кого-нибудь интересует. У меня, сэр, целое стадо рабов, — продолжал скотопромышленник. — «Мальчики, — постоянно говорю я им, — можете убираться, улепетывать, бежать, когда вам будет угодно! Я и не подумаю гнаться за вами». И вот таким способом я удерживаю их при себе. Более того, у меня лежат готовые акты об освобождении на случай моей смерти. Они знают это. И могу вас уверить, чужестранец, во всем районе нет ни одного хозяина, которому негры приносили бы такой доход, как мне. Мои невольники не раз ездили в Цинциннати с конями стоимостью в пятьсот долларов и привозили мне деньги до последнего цента. Я и не ожидал другого. Обращайтесь с ними, как с собаками, они и работать и поступать будут, как собаки. Обращайтесь с ними, как с людьми, и они будут вести себя, как люди, и работать, как люди.

— Мне кажется, друг мой, что вы правы, — сказал мистер Вильсон. — Невольник, приметы которого здесь сообщают, личность необыкновенная. Ошибки здесь быть не может. Он лет шесть работал у меня на ткацкой фабрике и был лучшим мастером. Более того: он человек изобретательный. Он изобрел машину для очистки конопли. Это великолепная машина. Сейчас она применяется и на других фабриках. Патентом же пользуется его хозяин.

— Ну, конечно, пользуется, будьте уверены! — подтвердил длинноногий. — И наживает на нем немало денег. И ведь не постеснялся выжечь на правой руке такого раба особое тавро! Если мне только повезет и я встречу этого прохвоста, я наложу на него метку не хуже той, что он поставил на руке этого несчастного, ручаюсь вам! И он не скоро от нее избавится.

— Но с этими способными невольниками всегда бездна хлопот, — произнес человек сомнительного вида, стоявший в противоположном конце комнаты. — Потому-то их и приходится драть кнутом и метить каленым железом. Если бы они вели себя как следует, этого бы не понадобилось.

— Другими словами, — сухо бросил скотопромышленник, — бог создал их людьми, а вы стараетесь превратить их в скотов!

— Все эти умные невольники никакой выгоды своим хозяевам не приносят, — упрямо продолжал тот, под щитом своего невежества даже не замечая презрения в словах собеседника. — К чему все эти способности? Они служат им только для того, чтобы затмить своих господ. У меня было несколько таких вот способных рабов, я всех их продал туда, на низовья реки. Все равно сбежали бы рано или поздно.

— Лучше бы вы уж просто убили их, хоть души их отпустили бы на свободу! — резко бросил скотопромышленник.

Но разговор неожиданно прервался. К таверне подъехал небольшой изящный кабриолет. В экипаже сидел хорошо одетый, приличного вида человек. Лошадью правил его цветной слуга.

Все общество рассматривало приехавшего с тем особым вниманием, с которым люди, вынужденные дождливой погодой к безделью, рассматривают каждого вновь прибывшего. Это был человек очень высокого роста, смуглолицый, с прекрасными черными глазами, похожий на испанца. Его вьющиеся волосы были также черны, но какого-то тусклого цвета. Тонкие, изумительно очерченные губы, орлиный нос и на редкость пропорциональная фигура поразили всех присутствующих. Красиво и непринужденно поклонившись, он вошел в комнату и, жестом указав слуге, куда поставить чемоданы, медленно, держа шляпу в руке, направился к стойке. В книгу приезжающих он записался под именем Генри Бутлера из Окленда. Повернувшись, он заметил объявление и с видом величайшего равнодушия пробежал его глазами.

— Послушай, Джим, — сказал он, обращаясь к своему слуге, — не кажется ли тебе, что мы поблизости от Барнана встретили какого-то парня, подходящего к этому описанию?

— Да, мастер, — ответил слуга. — Только я не разглядел его руку.

— И я тоже не обратил внимания, — произнес незнакомец, зевнув со скучающим видом.

Вернувшись к хозяину, он попросил отвести ему отдельную комнату, так как ему срочно нужно написать несколько писем.

Хозяин подобострастно поспешил удовлетворить его требование. Изо всех углов, шумя, словно стая вспугнутой дичи, поднялась толпа негров — мужчин и женщин, взрослых и детей, в порыве неудержимой услужливости бросившихся приготовлять комнату для приезжего господина. Сам он между тем, взяв стул, уселся посреди комнаты и вступил в оживленный разговор со своими соседями.

Фабриканта Вильсона томило странное, почти мучительное любопытство. Ему казалось, что он узнает этого человека, этого Бутлера, что он где-то встречал его… точно же вспомнить ничего не мог. Когда незнакомец говорил, улыбался, Вильсон не мог оторвать от него взгляда, но, встретив черные, блестящие, спокойные глаза незнакомца, поспешно отворачивался. Вдруг, совершенно неожиданно, правда, словно молния, прорезала мозг Вильсона. Поднявшись, он с удивленным и почти испуганным видом приблизился к Бутлеру.

— Да, да, разумеется, — растерянно, словно во сне, пробормотал Вильсон.

В эту минуту появившийся откуда-то негритенок доложил, что комната джентльмена готова.

— Джим, присмотри за вещами! — небрежно бросил джентльмен и, обращаясь к Вильсону, добавил: — Я был бы счастлив побеседовать с вами несколько минут. Пройдемте ко мне в комнату, если вы ничего не имеете против.

Мистер Вильсон последовал за ним, не отдавая себе даже отчета в своих действиях. Они вошли в большую комнату во втором этаже, где в камине горел яркий огонь. Слуги заканчивали уборку.

Когда все было в порядке и слуги удалились, молодой человек запер дверь и решительным жестом положил ключ в карман. Затем, обернувшись и скрестив на груди руки, он взглянул прямо в глаза мистера Вильсона.

— Джордж! — воскликнул фабрикант.

— Да, Джордж, — произнес молодой человек. — Мне кажется, маскарад мой довольно удачен, — добавил он с улыбкой. — Ореховый отвар придал моей коже красивый смуглый оттенок, волосы я выкрасил в черный цвет. Как видите, приметы мои вовсе не совпадают с теми, которые перечислены в объявлении.

— Ах, Джордж, ты играешь в очень опасную игру! Я бы не советовал тебе идти по этому пути.

— Я готов нести ответственность за свои поступки, — сказал Джордж, и горделивая улыбка пробежала по его устам.