Фес - Глеб Шульпяков

Крупный человек в маске, а с ним толстый, тоже в маске. Он раскрывает сумку и достает простыню. Надетая через голову, она касается пола. Толстый достает бритву и ножницы. Когда ее срезают, борода скрипит, но отрезанные пучки волос падают бесшумно.

После бритья толстый приступает к стрижке. За все время процедуры никто не произносит ни слова. Когда стрижку заканчивают, первый достает камеру и фотографирует анфас. Поскольку зеркала над раковиной нет, увидеть результаты стрижки невозможно. После душа кафельные стены несколько часов сохраняют испарину.

День шестой

Рука все время тянется прикрыть голый подбородок. В памяти возникает тюрьма – ее разместили в учебных корпусах заброшенного института. Корпуса стоят каре, их окружают пальмы и забор с колючей проволокой. Классные комнаты разделены кирпичной кладкой на ячейки. Стены между ячейками высотой до подбородка, но поскольку узники прикованы к полу, увидеть друг друга они не могут.

Пол в тюрьме кафельный. В каждой ячейке прикручена к полу железная койка с наручниками. Под сеткой бурые пятна. Стекол в окнах нет, днем, когда солнце палит нещадно, сетка раскаляется и обжигает голую спину.

Из окна комнаты, где ведется допрос, видно спортивные снаряды. Ржавые турники и кольца, баскетбольные корзины.

Вопрос:

– Откуда вы выехали по указанному адресу?

Вопрос:

– Во сколько?

– Что делали в доме? – спрашивает следователь. – В какой последовательности?

– Покажите, как вы ее держали?

– Покажите на схеме, где стояли вы, когда она пыталась выбежать из комнаты?

– Работал ли вентилятор, когда вы схватили ее?

– В какой момент вы зажгли свечи?

– Есть ли у вас в городе знакомые?

– С кем вы виделись накануне?

Через сутки вызов повторяется. Еще сутки – снова вызов. В один из дней появляются эти. Переговоры идут по связи, установленной в огромной комнате, похожей на актовый зал. Голос на ломаном языке уведомляет, какое наказание предусмотрено. Они показывают видеозапись. Кадры с голым мужчиной и маленькой девочкой отвратительны, тошнотворны – но оторваться от экрана невозможно.

Голос предлагает сотрудничество.

– Что будет в случае отказа?

– Пожизненное заключение вам и вашей сообщнице.

– О какой сообщнице вы говорите?

Пауза.

– За что борется ваша организация?

– За свободу и равенство народов.

– Что вы предлагаете в обмен?

– Мы закрываем ваше дело и не трогаем вашу сообщницу.

Пауза.

– Это все?

– Мы возвращаем вас домой к жене и сыну.

Пауза.

– Откуда вы знаете, что у меня сын?

Пауза.

– Вы согласны?

День седьмой

После завтрака в комнату приходят трое в масках. Одежду, которую они приносят, раскладывают стопками на кровати. Первая примерка – спортивные брюки и рубашка поло. Но толстый отрицательно мотает головой, очередь за новой примеркой.

Тряпки как тряпки, ничего особенного. Джинсы или спортивные брюки, рубашка или майка, куртка – с капюшоном или без. Носки, плавки. Примерка занимает целый день, но вечером выбор сделан. На покрывале остаются: серая майка, джинсы, олимпийка и белые кроссовки.

Когда все уходят, можно наконец залезть в душ.

Этикеток на одежде нет, даже пуговицы на джинсах гладкие. Вещи новыми не назовешь, но каждая сидит так, словно ее носил человек схожей комплекции. Джинсы мягкие, при ходьбе не стесняют движения. Олимпийка теплая, застегивается под горло. Кроссовки достаточно разношены, хотя выглядят новыми. Кепка выгорела от солнца, но крепкая.

День девятый

Узкое и длинное, зеркало занимает всю стену. В нем отражается молодой человек. У него короткая стрижка с неровной челкой. Одет неброско, взгляд не выделяет таких в толпе. Люди в такой одежде просто растворяются на улицах и не привлекают внимания.

Толстый перебирает рюкзаки все утро, у него сбивается маска и виден второй подбородок. Он жирный и плохо выбрит. Надев рюкзак, нужно сделать несколько шагов по комнате. Снять, закинуть на плечо. Снова снять, поставить в ногах. Переложить из руки в руку. Накинуть на локоть, взять под мышку. Прижать в животу.

Выбор падает на малиновый с черными лямками. В нем есть внешний карман с прорезью для наушников. С такими рюкзаками часто ходят в спортклуб. Закрывается он не только на завязки, но и на молнию. Сам по себе почти ничего не весит.

День одиннадцатый

Рюкзак набит чем-то тяжелым и оттягивает толстому руку. Они просят надеть его на спину, потом на грудь. Снова на спину, пройтись по комнате. Развернуться, перевесить с плеча на плечо.

Рюкзак тяжелый, килограммов десять. Прямо, прямо! – показывают жестами. Держи спину прямо!

На листке бумаги имя и адрес, номер паспорта и мобильного телефона. Имя! – раздается из-под маски голос. Год рождения! Прописка! Номер телефона!

К толстому присоединяется второй человек, допрос перекрестный.

Имя! Адрес! Номер паспорта! Фамилия! Индекс! Имя! Возраст! Точный адрес! Индекс! Ближайшая станция метро! Фамилия-имя-отчество! Дата рождения! Место рождения! Девичья фамилия матери! Индекс! Точный адрес! Год рождения! Месяц! Адрес!

День тринадцатый

В руках толстого обычный плеер с наушниками. Он тщательно прячет плеер в карман рюкзака. Наушники висят из прорези как две большие мухи. Они просят надеть рюкзак и примерить наушники. Длины провода не хватает, толстый возится с проводами, дергает.

Наконец наушники можно воткнуть в уши.

Пульт висит на груди. Не доставая аппарат, можно включать и выключать музыку.

Ближе к полуночи раздается звонок, в трубке приятный женский голос. На следующий день по прибытии в гостиницу, говорит она, нужно отправиться по адресу, который сообщат в гостинице. Рюкзак надо взять с собой. По указанному адресу вы получите диск и новый адрес, куда вам надо отправиться. Это обычное кафе в центральной части города.

В кафе вам следует прийти в указанное время и попросить столик, забронированный на ваше имя. Как только официант примет заказ и отойдет, нужно распаковать диск, вынуть его из коробки, вставить в плеер, надеть наушники и нажать на пульте управления кнопку “play”. Дальнейшие инструкции записаны на диске.

Из кармана кресла свесилась дорожная карта.

“Тульская область”, “Тульская область”. Я машинально перечитал надпись.

“Что такое „Тульская область”?”

Водитель обернулся, замки на дверях щелкнули.

Я вылез из машины. С наслаждением почувствовал, как кровь приливает к лицу и что осенний воздух приятно холодит затекшую шею.

На фасаде потрескивала и мигала неоновая вывеска. Одной буквы не хватало, и слово читалось как “Т…рист”.

Отраженные в стеклах, буквы шли задом наперед. Блики лежали на крышах машин. В полумраке белели цифры номера на кузове. Виднелась клумба-покрышка, выкрашенная в цвета флага.

Гостиница просыпалась. То и дело чавкала и дребезжала дверь, сквозь стекло сочился мертвенный свет. В одном из номеров на этаже истошно трезвонил телефон.

– Эй! – Из машины посигналили.

Рюкзак лежал на кресле как большая красная кукла.

В коридорах хлопали двери, звук катился по лестнице (лифт не работал). Энергичные голоса перекликались в коридорах. Где-то в номерах гудел пылесос, хлестала в ванной вода. Сквозь шум доносилась музыка и голоса дикторов.

Я убрал деньги и документы в карман. Планировка номера стандартная – узкий коридор, слева шкафы, справа ванная. Ковер со следами от окурков. Пластиковый цветок на подоконнике. Следы от горячих кружек на полировке напоминают олимпийские кольца.

Одеяло покалывало кожу через одежду. Я машинально пересчитал цифры инвентарного номера на плафоне.

На двери висела схема эвакуации, глаза автоматически побежали по строчкам. Имена ответственных по этажу; названия и телефоны служб; условные обозначения и адреса – перечитывание казенных, безликих фраз доставляло мне удовольствие.

Тюлевые занавески отвердели от пыли и липли к пальцам. Из окна открывался вид на крыши квартала. Между пятиэтажек торчали желтые купы кленов, и от этого контраста – яркой листвы и облезлого бетона – хотелось насвистывать, напевать песенки.

На горизонте лежал дым теплоэлектростанции. Еще дальше торчала игла Останкинской башни. Новостроек видно не было. Утреннее солнце, пробиваясь сквозь вальки туч, заливало кварталы театральным каким-то светом. Но многие участки сцены по-прежнему лежали в полумраке.

Воды в ванной не было. Я приложил к лицу вафельное полотенце. Отнял.

Телефон! Уже минуту в комнате надрывается телефон, а я не слышу!

– Администрация, доброе! – зачастил женский голос. – Завтракать будете?