Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа - Ольга Петерсон

— Расскажи сон свой, — сказала другая прислужница, — но не сокрушайся о нем, потому что сны часто предсказывают лишь непогоду.

— Нет, этот сон не к непогоде, — отвечала Гудрунь. — Приснился мне красивый сокол; он сидел у меня на руке, и перья на нем были цвета золота.

— Давно славишься ты разумом, красотой и обходительностью, — отвечала ей служанка, — и теперь, вероятно, приедет и посватается к тебе какой–нибудь королевский сын.

— Казалось мне, что на всем свете не могло быть ничего прекраснее этого сокола, — продолжала Гудрунь, — и за него была я готова отдать все, что имею.

— Да, так это и выходит, что мужем твоим будет замечательный человек, которого ты будешь очень любить.

— Одно только беспокоит меня, — отвечала Гудрунь, — я не знаю, кто он такой, а потому хочу я съездить к Брунгильде и поговорить с нею: она должна это знать.

Тогда прислужницы одели и нарядили Гудрунь, и, взяв с собою нескольких из своих женщин, поехала она во дворец Брунгильды, что стоял на высокой горе, разукрашенный золотом.

— Это, верно, Гудрунь, дочь короля Гиуки, — сказала Брунгильда, когда слуги известили ее о их прибытии. — Как раз сегодня ночью видела я ее во сне.

Она поспешила к ней навстречу и, дружески приняв ее, повела в свой зал, убранный соболями и устланный коврами. Поднялся тут шум и веселье, но Гудрунь ни в чем не принимала участия и сидела молча.

Тогда сказала ей Брунгильда:

— Почему не принимаешь ты участия в нашем веселье? Развеселись же, и, чтобы развлечься, давай рассказывать друг другу о великих подвигах могучих королей.

— Хорошо, давай! — отвечала Гудрунь. — Скажи же ты мне, кто, по–твоему, самый великий и могущественный король?

— Я думаю, что всех могущественнее и славнее были сыновья Гамунда, — отвечала Брунгильда. — Они совершили немало смелых дел во время своих морских походов.

— Да, конечно, это великие и славные короли, — отвечала Гудрунь, — но они оказывались иногда чересчур мешкотны на месть, когда дело касалось сильного врага. Но почему же не называешь ты моих братьев? В настоящее время, кажется, никого нет лучше их.

— Конечно, они смотрят настоящими викингами, — отвечала Брунгильда, — но они мало успели еще показать себя на деле, и я знаю одного человека, который во многом превосходит их. Это Сигурд, сын короля Сигмунда; в настоящее время он самый могучий и славный человек в мире.

— Однако я приехала к тебе для того, чтобы рассказать те сны, что приснились мне сегодня ночью и сильно тревожат меня до сих пор, — прервала ее Гудрунь.

— Полно, не тревожься этим, — отвечала Брунгильда, — живи себе спокойно среди твоих родных и друзей, которые о том только и думают, как бы порадовать тебя.

— Снилось мне, будто вышла я из дома вместе с несколькими другими женщинами, и вдруг увидали мы оленя необыкновенной величины и красоты; шерсть на нем была золотая. Мы все сейчас же захотели поймать его, но это удалось только мне одной, и никогда еще не видывала я такого красивого животного. Но в эту самую минуту ты застрелила его, и он упал мертвый к моим ногам; это причинило мне ужасное горе, которое я почти не в силах была пережить.

— Я объясню тебе сон твой, — сказала Брунгильда. — К вам приедет Сигурд, тот самый, которого выбрала я себе в мужья; Гримгильда даст ему волшебного питья, и, выпив его, он забудет все, что было прежде, и ты выйдешь за него замуж. Но замужество это принесет нам всем только одно несчастье.

— Тяжело знать это наперед, — сказала ей на это Гудрунь и вскоре позвала своих женщин и уехала домой.

XVII

Между тем Сигурд подъехал на коне своем Гране ко дворцу короля Гиуки. Когда въезжал он в замок, увидал его один из служителей короля и сказал:

— Уж не из богов ли кто–нибудь приехал к нам сюда? До того много золота на этом человеке, и сам он так красив и широкоплеч, что я никогда еще не видал ему подобного, да и конь его больше всех других коней.

Вышел навстречу ему сам король и спросил:

— Кто ты такой, что въезжаешь в замок, не попросив даже на то позволения у моих сыновей? До тебя никто еще не отваживался на это.

— Сигурдом зовут меня, и я сын короля Сигмунда, — отвечал он.

— В таком случае все мы рады видеть тебя у нас в доме, — сказал король, — и мы постараемся принять тебя как можно радушнее.

Тогда вошли они в зал, и воины, бывшие там, казались карликами в сравнении с Сигурдом; все они наперебой старались служить ему. Скоро он очень подружился с сыновьями короля Гиуки и неразлучно проводил с ними целые дни.

Немного времени понадобилось Гримгильде, чтобы сообразить, какое было бы для них счастье, если бы Сигурд навсегда поселился у них и женился на Гудруни. Она понимала, что равного ему не было на свете, и никто не мог бы оказать им большей помощи в борьбе с врагами; к тому же было у него еще так много золота, как никому никогда не снилось и во сне. Король обращался с ним как с сыном; сами же сыновья короля считали его много выше себя.

С первых же дней приезда Сигурда заметила Гримгильда, как много думал он о Брунгильде, и решила заставить его забыть о ней. Раз вечером, когда сидели они все за столом и пили мед и пиво, королева встала, подошла к Сигурду, поклонилась ему и сказала:

— Все мы радуемся твоему пребыванию здесь и желаем тебе всего лучшего; прими же этот рог и выпей.

Принял он от нее рог и выпил.

— Пусть же будет тебе король Гиуки отцом, — продолжала она, — я — матерью, а сыновья наши братьями, и пусть все вы поклянетесь в этом друг другу! Никто на свете не посмеет тогда помериться с вами силою!

Охотно принял Сигурд это предложение и, осушив рог, сейчас же совсем забыл Брунгильду и все, что было между ними говорено.

Немало уж времени жил он у короля Гиуки, когда раз вошла Гримгильда к королю и ласково заговорила:

— Приехал к нам сюда величайший боец в мире и живет теперь у нас; большою подпорою мог бы он служить нам! Выдай же за него замуж свою дочь и дай за нею столько приданого золотом, серебром и землями, сколько он только пожелает, и тогда, может быть, он навсегда останется у нас.

Неловко казалось королю Гиуки самому предлагать в жены свою дочь, однако же спустя некоторое время решился–таки он заговорить с ним об этом и предложил ему жениться на Гудруни, навсегда остаться у него и помогать ему защищать царство от соседних могучих врагов. С радостью принял Сигурд это предложение и вступил с сыновьями Гиуки в такое тесное братство, как будто были они настоящими братьями.

Созвали тогда множество гостей и задали великий пир, на котором отпраздновали свадьбу Сигурда с Гудрунью.

После свадьбы отправились названые братья в поход, совершили много отважных и смелых дел и вернулись домой с богатою добычею. Сигурд дал Гудруни отведать сердца Фафнира, и с тех пор стала она гораздо сумрачнее, но зато и гораздо умнее. У них родился сын, которого назвали Сигмундом.

XVIII

Прошло немалое время, и однажды Гримгильда сказала своему старшему сыну Гуннару:

— Теперь, кажется, есть у тебя все, чего душе угодно; одного лишь только не хватает — жены. А потому хорошо бы посвататься тебе к Брунгильде: она видная невеста, и Сигурд, вероятно, охотно поехал бы с тобою, чтобы помочь в этом деле.

Гуннар согласился, и когда рассказал об этом отцу, братьям и Сигурду, то все они одобрили его намерение.

Вооружившись как можно лучше, Гуннар и Сигурд пустились в путь и долго ехали по горам и долам, пока не приехали к королю Будди, отцу Брунгильды. Король Будли сказал, что охотно выдаст за Гуннара свою дочь, если только сама она этого пожелает.

Тогда поехали они к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, женатому на родной ее сестре. Геймир сказал, что Брунгильда может сама выбрать себе мужа и что она решила выйти замуж только за того, кто проедет к ней через пылающий огонь, разложенный вокруг ее жилища.

Поехали они и увидали замок с золотою кровлей, вокруг которого горел огонь. Повернул было Гуннар своего коня прямо на огонь, но конь не послушался и поскакал назад.

— Почему же вернулся ты, Гуннар? — спросил его Сигурд.

— Конь мой не идет в огонь, — отвечал Гуннар и стал просить Сигурда уступить ему на время своего коня Грана.

Сигурд охотно согласился, но и Г ран упирался и не шел в огонь. Чтобы поправить эту беду, решили они тогда поменяться обликами, как заранее научила их Гримгильда: Гуннар принял образ Сигурда, а Сигурд принял образ Гуннара. Обнажив меч Грам и пришпорив коня, он понесся на огонь. Только что почувствовал Гран шпоры своего господина, как сейчас же послушно пошел в огонь. Огонь же между тем превратился в страшное пожирающее пламя, земля содрогнулась, пламенные языки взвивались до самого неба. Никогда и никто не отваживался еще на подобное дело!