Возвращение Скорпиона - Юрий Кургузов

— Уйдите! Немедленно уйдите прочь, бессовестные!..

"Бессовестные" поскакали дальше, а я подумал, что, невзирая на некоторую экстравагантность и, по-видимому, хроническую простоту нрава, эта мадам мне, чёрт возьми, чем-то нравится, и при наличии свободного времени я мог бы даже конкретизировать — чем именно, однако… Однако времени-то и не было, потому что в этот миг на сцене появился шестой персонаж — сам Паук.

Первым делом он мрачно уставился на меня.

Я вежливо кивнул:

— Здрассьте.

Но Паук не ответил. Мне. Зато резко мотнул головой в сторону своих гвардейцев:

— Свободны!

Те оперативно удалились, и мы остались втроем на всем белом свете.

Я улыбнулся:

— Присаживайтесь, Владимир Евгеньевич. (А улыбнулся потому, что так и подмывало назвать старого таракана Вовиком.)

Паук сел. Посмотрел на супругу. Потом на меня. Потом опять на нее:

— Вы, гляжу, уже познакомились.

То был не вопрос, а констатация факта, однако, похоже, Татьяна Николаевна в подобных психологических нюансах не слишком рубила. Она тотчас же защебетала:

— Конечно-конечно, Вовик! А что, ты сердишься?! Ой, ну зря, дорогой, зря!.. И потом, ты же сам рассказывал мне про этого человека столько интересного. Помнишь?

Теперь я наградил "Вовика" трансцендентным взглядом, и он смутился.

— Ты не поняла, дорогая, я не о том… Просто… Просто ты могла хотя бы позвонить, что тревога ложная! (Ха! Я мысленно подкрутил прошлогодний ус — а ложная ли?)

Дорогая захлопала глазами как кукла:

— Ой, Вовик… Об этом я как-то и не подумала!

Паук с видимым усилием заставил себя улыбнуться:

— Ну ладно, ладно… Слушай, пойди распорядись насчет обеда, я проголодался как волк.

Татьяна Николаевна… (Да, решено: в присутствии мужа я даже мысленно буду звать ее Татьяна Николаевна, и никак иначе. Ну а в отсутствии?.. В отсутствии — поглядим.) Итак, Татьяна Николаевна растерялась еще сильнее:

— Обед?! Но Вовик, какой обед? Ведь Зина вернется только через час!

Паук поморщился:

— Ну хорошо, через час, так через час. Послушай, нам надо поговорить, а ты…

Она оскорбленно поджала губки.

— О-о-о! — Восстала во всей своей красе. — Мог бы сказать! — Холодно кивнула мне: — Извините.

— Пожалуйста-пожалуйста!

И торжественно и монументально прошествовала вдаль. Я невольно проводил ее взглядом насколько хватило радиуса действия шеи.

Паук тактично покашлял, и шея вернулась в исходную позицию. Потом Владимир Евгеньевич тяжеловато вздохнул:

— М-да-а… Такие вот дела…

Однако я протестующе рубанул рукой воздух:

— Слушайте, а вот этого не надо! Я всегда с пониманием отношусь к чужому горю… то есть, счастью, но не люблю, когда меня используют в качестве жилетки. Это ваша жена, вы с ней и возитесь. У меня же других забот полон рот, как, впрочем, и у вас тоже. Или я ошибаюсь?

Старик уронил голову:

— Да, конечно.

— Ну а коли "да, конечно"… — бросил газету на траву, — то давайте-ка быстренько обменяемся информацией и я побегу по делам. (Брехня, я до сих пор весьма смутно представлял, какие шаги предпринять дальше.) Что скажете?

Паук пожал худыми плечами:

— Да у меня, собственно, почти ничего. Где Рита… То есть, не Рита — все же ищут "какую-то" женщину, — так вот, где она, никто не знает. Ну а мои… м-м-м… коллеги озабочены собственной безопасностью и поднимают своих людей в ружье. Между прочим, в "Голубой поплавок" вам теперь не проникнуть даже на танке.

— Посмотрим, — дерзко заметил я.

Паук нахмурился:

— А нечего тут смотреть! Послушайте, Маргарита моя дочь, и вас я тоже прекрасно понимаю, но так нельзя. Да-да, нельзя! Даже в тех кругах, к которым мы с вами… э-э-э… принадлежим, существуют свои неписаные законы и пусть спорная, но мораль. Методы же, которыми собираетесь, — да нет, не собираетесь, а постоянно действуете вы, это даже не беспредел, а… а…

— Беспредел в квадрате? — предложил я.

Он зло засопел:

— Если не в кубе! И потом, чего вы добьетесь? Кучи новых трупов? Но ведь Рите это не поможет, потому что теперь и дураку ясно: человек, решивший завладеть "Чёрным Скорпионом", — не наш! Он залег на таком дне, с которого его не выцарапать ни вам, ни мне, ни моим… м-м-м…

— Коллегам?

Старик чуть ли не с отчаянием посмотрел мне в глаза:

— А ну вас!

Я похлопал его по плечу:

— Не переживайте так, Владимир Евгеньевич, не стоит. Зер гут, считайте, что ваше красноречие меня убедило. На чужом несчастье своего счастья не построишь, не рой другому яму, и так далее. Ладно, Владимир ибн Евгеньевич, можете передать своим коллегам, что ультиматум аннулирован, пусть спят спокойно и видят только добрые, розовые сны. А вот чего не передавайте, но имейте в виду сами: ежели кто из этой братии, случайно там, не случайно, попадется мне под ноги — уж не обессудьте: право на жизнь закреплено в главном законе страны, и коли кто из этих ребят нарушит в отношении меня Конституцию…

— Трепач! — Морщинистая шея Паука дёрнулась.

Я удрученно покачал головой:

— Ошибаетесь, милейший. Я не трепач, а философ. Можно даже сказать — обществовед и психолог…

— Психопат вы, а не психолог! — тявкнул старик. — Да-да! И вы и такие, как вы, куда опаснее для общества, чем я и подобные мне!

Я прищурился:

— Ну-ка-ну-ка, а позвольте полюбопытствовать, почему? — И заёрзал на плетёном стуле, устраиваясь поудобнее. Зато он аж привстал.

— Да потому, что вы ни с той, ни с другой стороны. Вы — отморозки, выродки! Вы сами за себя и против всех. Если вас задевает кто-нибудь из того или иного лагеря, вы начинаете крушить всё подряд… Впрочем, часто вы крушите и когда вас не задевают. Вы — болезнь! От вас нужно лечить!.. — И умолк.

Я вежливо осведомился:

— Это всё?

Он рыкнул:

— Мало?

— Да нет, — пожал я плечами, — в принципе, достаточно. — И знаете, я с вами почти согласен, хотя и с маленькой оговоркой. Понимаю, что вы увлеклись собственным ораторским искусством, но все ж таки возражу: м ы не трогаем тех, кто не трогает нас. И сие есть рецепт для всех: не задевайте нас, господа и товарищи.

— Но…

— Погодите! — Я почесал нос. — Куда-то нас с вами понесло, а? Нет-нет, я с удовольствием продолжу эту дискуссию, дражайший Владимир Евгеньевич, но позже, когда обстановка будет тому благоприятствовать и Маргарита Владимировна снова будет с нами. А сейчас я даже благодарен вам, потому как вы навели меня на некую конструктивную мысль.

— Неужели? — процедил он.

— Падлой буду. Только вам я о ней не скажу, покуда сам не проверю. Да, кстати, на всякий пожарный, вдруг возникнут легкие осложнения с властями предержащими… Мсье Мошкин как, служит? В добром здравии?

Старик усмехнулся:

— В добром. И служит. Чего ж не служить, он еще в прошлом году на повышение пошел, теперь — замначальника ГУВД, подполковник.

— Правда?! — обрадовался я. — Ну вот, я же ему говорил… Слушайте, а за что звезду получил-то?

Паук приподнял бровь.

— А сами не догадываетесь?

Я рассмеялся:

— Кажется, догадываюсь. Наверняка за выдающиеся успехи в борьбе с организованной преступностью, верно?

Владимир Евгеньевич, в отличие от меня, не смеялся.

— Верно.

— Молодец майор… то есть, подполковник! — Я испытующе зыркнул на Паука: — Ну и как в вашем милом городе в данный момент с этой самой организованной преступностью? Помаленьку возрождаете?

Он сухо подтвердил:

— Помаленьку. Вашими молитвами.

— Вот и прекрасно. — Я посмотрел на часы. — О, мне пора. — Поднялся со стула и окинул восхищенным оком бассейн и окрестности: — А красота тут у вас, Владимир Евгеньевич, ляпота! Собачку-то еще подержите?

Паук медленно кивнул:

— Подержу. Чай, не объест.

— Гран мерси! Ну, побегу, пока он где-то блудит. До встречи.

И сделал было шаг, но старик внезапно вскочил и вцепился своими сухими как таранка, но неожиданно сильными пальцами мне в плечо.

— Найди ее! Слышишь, найди!.. — непривычно бестолково и слезливо забормотал вдруг он. — Прошу! Христом-богом молю!..

Деликатно освободив свой бицепс от его ногтей, я натянуто улыбнулся:

— Какой базар, Владимир Евгеньевич! — Малость рисанулся: — Не менжуйте, всё будет пучком! — И дёрнул было к воротам.

Однако, пройдя несколько шагов, резко обернулся.

Паук смотрел мне вслед. Тонкие губы его слегка шевельнулись:

— Что?

Я помотал головой:

— Ничего. А впрочем… Слушайте, понятно, что вы сейчас на взводе, а потому не совсем в ладах с логикой. Вы назвали меня отморозком, хотя за минуту до этого причислили к одному с вами "кругу"… — Помолчал. — Так вот, никогда больше этого не делайте — имею в виду второе. Как любит выражаться некий мой хороший знакомый, волк и шакалы в одной стае не ходят.