Возвращение Скорпиона - Юрий Кургузов

Я повесил нос.

— Простите…

Женщина не ответила. Только выбросила сигарету и, придерживая шарф на груди, приняла сидячее положение.

— Но почему же она вас не съела?

— Почему? — Я почесал вчерашнюю шишку. — Видите ли, дело в том, что… — И, рухнув на четвереньки от игривого толчка в спину дорогого питомца, завертел головой, уворачиваясь от слюнявого языка Джона.

Миссис в шезлонге кивнула:

— Теперь вижу, в чем. Значит, вы и есть хозяин этого мужлана?

Я обиделся:

— Почему — мужлана?!

Женщина заливисто рассмеялась:

— Да потому что лезет все время! — Добавила: — И не только к Герде.

Ага, грань приличия задана. Тетя без особых комплексов. Я поднялся с четверенек и, отряхивая брюки, туманно пояснил:

— Уважает он вашего брата… то есть, сестру. На улице даже незнакомых целует. И идет вроде смирно, а чуть зазеваешься — прыг! скок! чмок! — И — замолчал. Потому что понятия не имел, о чем говорить дальше.

— Так-так… Выходит, вы и есть знаменитый прошлогодний ухажер нашей Риточки?

Я невольно оторопел:

— "Вашей"?!

Но женщина шаловливо погрозила мне украшенным перстнем пальчиком:

— А ну-ка не хамите! Сколько, вы полагаете, мне лет?

Я мысленно крякнул — гулять так гулять!

— Тридцать… четыре?

Она лучезарно улыбнулась:

— Льстец! — Капельку погрустнела: — Увы, уже тридцать восемь…

— Не может быть! — запротестовал я.

— И тем не менее. Но все уверяют, что выгляжу я неплохо.

— Все? — невинно уточнил я.

Снова заливистый хохоток:

— А вы остряк! Ну, пусть не все — но многие.

Я приблизился и, окинув ее по возможности нейтральным взглядом, признал:

— Пожалуй. — Придвинул стул. — Позволите? — Но тут же спохватился: — Простите, может, мне отвернуться, а вы… — И деликатно показал на грудь. Свою.

Она махнула рукой:

— Да ладно. Всё равно у меня здесь ничего нет, я так и пришла.

Я изумился:

— Где — "ничего нет"?! А-а-а, в смысле одежды. Ну, тогда конечно… Только вот боюсь, что если нагрянет Владимир Евгеньевич, ему это не очень понравится.

Женщина округлила глаза:

— Вовику?!

— "Вовику"?! — округлил свои и я, но сразу же врубился. — А-а, ну да, понятно…

— Что вы-что вы! — жаворонком щебетала меж тем она. — Вовик у меня совсем не ревнивый. Когда мы с ним пять лет назад поженились…

— Миль пардон! — не выдержал я. — Это вам, значит, было…

— Тридцать три, — поспешно сказала она. — А Вовику… — зарделась, — пятьдесят девять. Так вот, я сразу поставила ему условие — не ревновать. Слышите?

— Слышу, — кивнул я, думал про себя, что что-то явно не тянет "Вовик" на шестьдесят четыре, и не исключено, что одна из главных причин того (помимо больных почек) находится сейчас передо мной. А впрочем, еще не известно, как буду выглядеть я сам, when I" m sixty four1.

— …и заверяю вас, — продолжала она. — За все эти годы я не дала Вовику ни малейшего повода для ревности. Ни ма-лей-ше-го! — Это прозвучало торжественно и гордо. Очень торжественно и очень гордо.

— Ну ясное дело, — согласился я. — А как же иначе. Простите, а мать Риты…

Скорбь на красивом лице:

— Мать Риточки и Людмилы… — Пояснила: — Это старшая дочь Вовика, она живет в Москве.

— Да-да, — сказал я. — Кажется, там имеется еще и внучка?

Моя собеседница вновь расцвела:

— Конечно-конечно. Прекрасная, прекрасная девушка! Студентка, спортсменка…

— Комсомолка, красавица… — пробубнил я себе под нос.

— Что?

— Ничего-ничего! Продолжайте.

Она опять тяжко вздохнула:

— Так вот, мать девочек давно умерла. Риточка еще училась в школе. У бедняжки было слабое сердце…

(Небось Паук довел, вяло подумал я.)

— Господи! — воскликнула вдруг она таким драматическим голосом, что я подпрыгнул. — Господи, но мы же с вами до сих пор не познакомились! — А впрочем, — лукаво улыбнулась она, — ваше-то имя мне известно.

Я галантно привстал:

— Весьма польщен! — И оттолкнул подбежавшего в очередной раз поделиться какой-то своей собачьей радостью, возможно, новой победой над Гердой, Джона. — Весьма!

Она протянула руку, формально придерживая шарфик на груди.

— А меня зовут Татьяна Николаевна… То есть, Татьяна, — моментально поправилась она. — Но, разумеется, для своих — просто Таня.

— Очень приятно, — заверил я, думая про себя, что, невзирая на неоспоримую соблазнительность новой знакомой, до "Тани", пожалуй, все же лучше не добираться, остановившись в крайнем случае на "Татьяне", и задал, показывая на пистолет, вполне нейтральный вопрос: — А… это, извиняюсь, зачем?

Татьяна Николаевна пожала округлыми шоколадными плечиками:

— Господи, да бред, конечно, но Вовик настаивает, говорит, мало ли что.

(Так-так, значит, для Тани Николаевны образ и стиль жизни горячо любимого супруга отнюдь не секрет.)

— А стрелять-то умеете? — поинтересовался я.

Она важно кивнула:

— Ну разумеется! — Подумав, добавила: — Только очень плохо. Когда тренируюсь, все время попадаю не туда, куда надо. Понимаете?

Я хмыкнул:

— Понимаю. Слушайте, ну а почему бы Владимиру Евгеньевичу не приставить к вам охранника? Уж хоть на одного-то раскошелиться мог бы.

Татьяна Николаевна горько вздохнула:

— Да он приставлял. Были, были у меня охранники! Сначала один, потом другой, третий… А потом… — В девчоночьем голосе ее зазвучала неподдельная обида: — Потом он почему-то заявил, что хватит, лишних людей у него нет, привез эту собаку, дал мне пистолет и сказал, что обойдемся сигнализацией.

— Ясно, — посочувствовал я и осуждающе покачал головой: — Эх, да разве же на таких женщинах экономят!.. — И вдруг обмер: — Что? Что вы сказали?!

Она растерялась:

— А что я сказала?

— Сигнализация?!

— Ну да. Если при неотключенной сигнализации кто-то перелезет через забор или войдет в дом, то у Вовика запищит такая маленькая штучка… Она у него всегда с собой, в специальном карманчике… Ой, вы чего?!

Я схватился за шишку.

— Ничего. — И пояснил: — К сожалению, уважаемая, я и перелез, и вошел, так что штучка у Вовика давно пищит. — Вскочил на ноги. — Вставайте. Скорее! Господи, да скорее же!

Она медленно поднялась.

— Но почему?

Я скрипнул зубами.

— Нипочему! Дайте-ка завяжу вам эту косынку.

— Да зачем?.. О-о-о, слушайте, неужели вы думаете, что Вовик будет вас ко мне ревновать?!

Но я уже развернул ее к бассейну передом, к себе задом и отобрал псевдоплаток.

— Меня к вам, может, и не будет, а вот вас ко мне — не исключено. Стойте смирно! — Торопливо сложил платок в несколько раз, заметно уменьшив тем самым его оптическую проницаемость, и: — Пардон… — жестом фокусника накинул на торс. — Не жмёт?

Татьяна Николаевна помотала головой:

— Нет-нет, не жмёт, очень хорошо, большое спасибо.

— Это вам спасибо! — Я завязал концы на золотисто-коричневой мягкой спине на два крепких узла. — Фу-у, вроде успели…

Она весело рассмеялась:

— И правда успели!

Со стороны ворот раздался не слишком злобный, однако достаточно серьезный лай Джона. Я устало рухнул обратно на стул и утёр со лба трудовой пот:

— Успели…

Татьяна Николаевна тоже присела на краешек своего шезлонга, но тут же поморщилась:

— Ой, а вот так жмёт… — И жалобно проговорила: — Слушайте, а кто же потом мне это развяжет?

Я сделал каменную физиономию и потянулся за газетой.

— Вовик…

Глава шестнадцатая

Первыми возле бассейна появились быки Паука, однако, увидев меня, мирно и безмятежно читающего газету, а также сидящую напротив со стаканом в руке (я от спиртного, разумеется, отказался) хозяйку, нерешительно замерли и удивленно вылупились на нас.

И я отлично их понимал: парнишки прискакали по тревоге, готовые бомбить, стрелять, пулять, а тут нате — такая пастораль. Одного из этих троих я уже видел вчера в доме Маргариты, и, по-моему, именно он участвовал год назад в исторической передаче мне на здешней автостанции корзинки с будущим Джоном. Здоровенный ломовик, в огромной ручище которого двенадцатая "беретта" казалась детской игрушкой. Двух других лицезреть раньше счастья не имел: габариты этих были малость поскромнее, но тоже ничего, крепкие ребята.

Подняв голову от "Аргументов и фактов", я лучезарно улыбнулся всем троим и сказал:

— Привет.

Доброго ответа, естественно, не дождался, однако "ломовик", узнав меня, что-то буркнул и сунул "беретту" под полу просторного пиджака. Остальные последовали его примеру — в смысле не буркнули, а засунули то, что у них до этого было в руках, в карманы.

Четвертым и пятым (вернее, пятой) из кустов показались Джон с Гердой. Спасаясь от домогательств моего молодца, Герда подлетела хозяйке, Джон тоже, и Таня Николаевна замахала руками как мельница: