Орел приземлился - Джек Хиггинс

— Отлично, — сказал Радл. — Пожалуйста, распорядитесь сейчас же, а я пойду разбужу Девлина.

Нойхофф сам подвез их к гавани на своей машине вскоре после семи. Девлин свернулся на заднем сиденье, проявляя все симптомы сильного перепоя. Торпедный катер ждал у пирса. Когда они сошли по ступенькам, то увидели Штайнера в морских сапогах и бушлате. Облокотясь на поручни, он разговаривал с молодым бородатым морским лейтенантом в толстом свитере и просоленном плаще.

Штайнер обернулся и приветствовал их:

— Приятное утро для прогулки. Я как раз проверял, понимает ли Кениг, какой драгоценный груз везет.

Лейтенант отдал честь:

— Господин полковник.

Девлин, являя собой картину мученика, стоял, глубоко засунув руки в карманы.

— Не очень хорошо себя чувствуете этим утром, мистер Девлин? — спросил Штайнер.

Девлин застонал:

— Вино насмехается, а крепкий напиток бушует.

— Значит, вы не хотите, — сказал Штайнер и вытащил бутылку. — Брандт нашел еще одну бутылку «Бушмилла».

Девлин мгновенно завладел бутылкой.

— Никогда не позволил бы этому виски сделать с кем-нибудь то, что оно сделало со мной. — Он пожал Штайнеру руку: — Будем надеяться, что, когда вы будете спускаться, я буду смотреть вверх. — С этими словами он перелез через поручни и сел на корме.

Радл пожал руку Нойхоффу, затем повернулся к Штайнеру:

— Вы вскоре получите от меня весть. Что касается другого дела, я сделаю все, что смогу.

Штайнер не ответил. Даже не сделал попытки пожать руку, и Радл, помедлив, перелез через поручни. Кениг четко командовал, высунувшись из открытого окна рубки. Концы были отданы, и торпедный катер скользнул в туман.

Катер обогнул волнорез и стал набирать скорость. Радл с интересом огляделся. У экипажа вид был грубый, половина носила бороды, и на всех были либо синие матросские шерстяные фуфайки с острова Гернси, либо толстые рыбацкие свитера, парусиновые брюки и морские сапоги. Сказать по правде, они вообще мало чем напоминали матросов ВМФ, а теперь, когда Радл разглядел хорошенько судно, увешанное странными антеннами, он увидел, что оно не походило ни на один из торпедных катеров, которые ему доводилось видеть.

Когда он взошел на мостик, Кениг склонился над столиком, где лежали лоции, а за штурвалом стоял высокий моряк с черной бородой в полинявшем бушлате со знаками отличия старшего унтер-офицера. В зубах у него была зажата сигара, еще одна деталь, которая, по взглядам Радла, не очень-то вязалась с военно-морской службой.

Кениг вполне прилично отдал честь:

— А, вот и вы, господин полковник. Все в порядке?

— Надеюсь. — Радл склонился над лоцией: — Нам далеко идти?

— Миль пятьдесят.

— Вы нас вовремя доставите?

Кениг посмотрел на свои часы:

— По моим расчетам, мы прибудем в Сент-Хельер незадолго до десяти, господин полковник, если, конечно, Королевский флот не помешает.

Радл выглянул в окно:

— Ваш экипаж, лейтенант, всегда одет, как рыбаки. Мне казалось, что торпедные катера — гордость ВМФ.

Кениг улыбнулся:

— Но это же не торпедный катер, господин полковник. Это судно приписано к классу торпедных катеров.

— Так что же это, черт возьми? — растерянно спросил Радл.

— Сказать по правде, мы и сами не очень-то знаем, а, Мюллер? — Унтер-офицер усмехнулся, и Кениг сказал: — Это канонерская лодка, как видите, господин полковник, построенная в Англии для турок и реквизированная английским ВМФ.

— Расскажите ее историю.

— Наскочила на песчаную банку во время отлива около Морле в Бретани. Капитан не смог ее снять, поэтому взорвал заряд, предназначенный для разрушения судна в случае необходимости, и экипаж покинул его.

— Ну?

— Заряд не взорвался, но прежде чем капитан смог вернуться на борт, чтобы выправить ошибку, подошел торпедный катер и захватил судно.

— Бедняга, — сказал Радл о капитане. — Мне его почти жаль.

— Но самое интересное впереди, господин полковник, — продолжал Кениг. — Поскольку последнее сообщение капитана было о том, что он покидает судно, взорвав его, английское адмиралтейство предположило, что все удалось.

— И это дает вам свободу передвижения между островами как настоящему судну английского ВМФ? Понятно.

— Точно. Вы, несомненно, удивились, увидев у нас белый вымпел английского ВМФ, который мы держим наготове.

— И были случаи, когда он вас спасал?

— Много раз. Мы поднимаем белый вымпел, сигнал приветствия, и идем дальше. Без неприятностей.

Радл почувствовал, что внутри его прошел холодок волнения.

— Расскажите мне о судне, — попросил он. — Какова его скорость?

— Максимальная скорость была первоначально двадцать пять узлов, но на верфи в Бресте техники хорошо поработали и довели ее до тридцати. Это, конечно, еще не торпедный катер, но ничего. Длина сто семьдесят футов, а вооружение — шестифунтовое и двухфунтовое орудия, два сдвоенных пулемета, сдвоенная двадцатимиллиметровая зенитная пушка.

— Прекрасно, — прервал его Радл. — Настоящая канонерская лодка. А каков радиус действия?

— При скорости двадцать один узел — тысяча миль. Разумеется, с глушителями судно сжигает гораздо больше топлива.

— А это что такое? — Радл указал на антенны, висевшие фестонами.

— Часть антенн — навигационные. Остальные — антенны радиотелефона. Это микроволновый приемник-передатчик для двухсторонних переговоров между движущимся судном и агентом на суше. Гораздо лучше, чем все остальное, что у нас было. По-видимому, им пользовались агенты для переговоров перед высадкой. Мне уже надоело петь ему дифирамбы в штабе ВМС на Джерси. Никто ничем ничуть не интересуется. Неудивительно, что мы…

Он вовремя замолчал. Радл посмотрел на него и спокойно спросил:

— На каком расстоянии функционирует это выдающееся устройство?

— В хороший день до пятнадцати миль, для надежности я бы говорил о половине этого расстояния, но слышимость на таком расстоянии такая же, как по телефону.

Радл довольно долго обдумывал сказанное, а затем резко кивнул:

— Благодарю, Кениг, — и вышел.

Он обнаружил Девлина в кабине Кенига, лежащего на спине закрытыми глазами, без подушки, обняв обеими руками бутылку ирландского виски. Радл нахмурился, в нем поднялось раздражение и даже тревога, однако он увидел, что печать на бутылке не сломана.

— Не беспокойтесь, дорогой полковник, — сказал Девлин, не открывая глаз. — Дьявол меня еще за ногу не ухватил.

— Вы взяли с собой мой портфель?

Девлин изогнулся и вытащил его из-под себя:

— Охраняю его своей жизнью.

— Хорошо. — Радл направился к двери. — Получена радиограмма, на которую хотелось бы, чтобы вы посмотрели.

— Радиограмма? — проворчал Девлин.

— Неважно, — сказал Радл. — Объясню позже.

Когда он вернулся на мостик, Кениг сидел на вращающемся стуле за штурманским столиком и пил из оловянной кружки кофе. Мюллер все еще стоял за штурвалом.

Кениг встал, явно удивленный, и Радл спросил:

— Как фамилия командующего военно-морскими силами в Джерси?

— Капитан первого ранга Ганс Ольбрихт.

— Понятно. Можете вы доставить нас на Сент-Хельер на полчаса раньше, чем вы рассчитывали?

Кениг с сомнением посмотрел на Мюллера:

— Не уверен, господин полковник. Можем попытаться. Это так важно?

— Очень. Я должен иметь время повидаться с Ольбрихтом по вопросу о вашем переводе.

Кениг удивленно посмотрел на него.

— Перевод, господин полковник? Под чье командование?

— Мое… — Радл вытащил из кармана конверт из манильской бумаги и извлек из него директиву фюрера. — Прочтите это.

Он нетерпеливо отвернулся и закурил. Когда он обернулся, глаза у Кенига были широко открыты.

— О господи! — прошептал он.

— Не думаю, чтобы он вникал в это дело. — Радл забрал у него письмо и положил в конверт. — Этому большому быку доверять можно? — спросил он, кивнув на Мюллера.

— До смерти, господин полковник.

— Хорошо, — сказал Радл. — День или два вы пробудете в Джерси, пока будет подготовлен приказ, затем я хочу, чтобы вы проехали вдоль берега в Булонь, где будете ждать моих инструкций. Есть какие-нибудь трудности?

Кениг покачал головой:

— По-моему, никаких. Достаточно легкий поход для такого судна, если держаться берега. — Он колебался. — А затем, господин полковник?

— О, куда-нибудь по побережью Северной Голландии около Ден-Хельдер. Я еще не нашел подходящего места. А вы не знаете?

На этот раз Мюллер прочистил горло и сказал:

— Прошу прощения у господина полковника, но я знаю этот берег как свои пять пальцев. Я когда-то был первым помощником на голландском спасательном буксире у Роттердама.