Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему представилась минута, чтобы глотнуть воздуха и осмотреться. Маленький кабинет, еще меньше игумновского. Без излишеств. Настольный календарь. Несколько портретов Железного Феликса, в том числе выжженный самоучкой на куске фанеры. На вешалке, сбоку, висела обычная куртка–ветровка. Под ней виднелась коробка вроде игумновской.
«Не прячет ли и он в ней бумаги от своего начальства, когда оно жмет не в ту сторону, требует несправедливого? И вообще. Кто они? С кем себя отождествляют? С комиссарами госбезопасности или с их жертвами?»
Комитетчик меж тем заканчивал короткий свой экскурс в сегодняшние дела транспортного КГБ.
— …Оставленная без присмотра вещь — любимый прием террористов. Весь народ на Западе, я не говорю уже о странах Ближнего Востока, об этом знает. А нам приходится говорить не впрямую, обиняками…
«Совсем заколебали вы нас своими хитроумными объявлениями…» — подумал Игумнов. Спросил о другом:
— Но ведь занимаетесь вы и нашими органами! Будто в милиции недостаточно глаз, чтобы наблюдать за нами… Это полегче, чем раскрыть убийство…
— В милиции? — Комитетчик взглянул на него саркастически. — Да она сама по уши в грязи! В коррупции! Особенно ОБХСС!
— А что ОБХСС? Наш, например, сейчас зацепил директора ресторана. Не слыхали?
— Именно зацепил… — Игумнов убедился в том, что смежники полностью в курсе их милицейских дел.
Это свидетельствовало о многом.
— …ОБХСС только и делает, что пасется в тресте ресторанов и Гастрономторге… — Он назвал те же две организации, на которые обратил внимание Игумнов.
«Вот и подтверждение гипотезы… — подумал Игумнов. — Выходит, испытания Гийо на этом не кончились. КГБ всерьез занялся Московским управлением торговли, а начал с ресторана да гастронома…»
Краем уха Игумнов слышал о привилегированном положении деятелей городской торговли, и причиной тому была не только коррумпированность обэхээсэсников. Управление ОБХСС Москвы не в силах было бороться ни с Главным управлением торговли, ни с директорами крупных гастрономов, которые установили прямые контакты с Моссоветом, с отдельными руководителями милиции и МВД, с членами семьи Генерального.
«Наименее коррумпированная сила в правоохранительных органах… — Игумнов слышал эти слова от жены, а она, в свою очередь, принесла их с работы, и принадлежали они будто академику Сахарову, — это Комитет государственной безопасности…»
«Пожалуй, — подумал Игумнов. — Материально обеспечены. Независимы. Полностью политизированы. Эти наверняка могли бы завести счет и на Щелокова, и на Чурбанова… А вместо этого следят за нами…»
Занятый делами вокзального розыска, на самом основании милицейской пирамиды, внизу, на земле, Игумнов, как и его коллеги, давно уже жил жизнью наемника МВД, решающего чисто профессиональные задачи, ни с кем не деля ответственности за общее состояние дел.
«А хоть и так… — подумал он о родном министерстве и счете, который КГБ мог выставить его руководителям. — Как вы там сгреблись, так и разгребывайтесь…»
— У вас ко мне все? — спросил смежник.
— Остальное я скажу лично Козлову, когда он будет на месте.
— Звоните.
— Спасибо.
— До свиданья. Я провожу. Такой порядок.
— Да, ладно!
Когда за Игумновым закрылась дверь, комитетчик снова поднялся на второй этаж, прошел в кабинет, в конец коридора.
Рыжий, с глубокими провалами глазниц майор Козлов писал за столом. Увидев коллегу, он тотчас перевернул документ чистой стороной.
Это был его стиль.
Вошедший остался у порога: Козлов однажды уже написал рапорт на другого своего коллегу, который чересчур приблизился к лежавшим на столе служебным бумагам.
— Слышал?
Весь разговор в кабинете транслировался.
— Забегал! — усмехнулся Рыжий.
— По–моему, он работяга, — сказал тот, который вошел.
— Все они работяги… — Рыжий блеснул зрачками в глубине глазниц. — А в отделах продолжается антигосударственная практика укрытия преступлений…
«Он ведь и на меня напишет, — подумал вошедший. — Скажи я, что практика укрытия идет у них сверху…»
Козлов явно завелся:
— А всего–то и требуется — больше головой работать. Ответственней подходить. Вот и отдача будет…
«Что ж тогда сам ты, Козлов, такого дурака свалял в Воронеже?.. — снова нелестно подумал о нем вошедший. — Ни в чем не виновных пассажиров держал в камере, а угонщика своими руками на волю отпустил… Это тебе не госдачи охранять вместе со своим шефом! Тут работать надо!»
Чтобы закончить неприятный разговор, он спросил:
— Как там с этим делом? С Гийо?
— Разворачиваются. Управление будет использовать нас для отдельных поручений. Ночевать сегодня придется в отделе.
Еще в коридоре Игумнов услышал тревожные звонки.
— Черт! — ключ застрял в замке, не лез.
Игумнов буквально вломился в кабинет, успел схватить трубку. Это был Никола, он звонил из аэропорта:
— Быстрее! Я сейчас видел этого. В серой куртке, с «молнией»… С ним еще один!
— Еду.
Никола метался между крытым перроном и закусочной. Тускло горели огни. Поверх цепи низких пристроек вдоль взлетного поля слышалось сиплое шипение — там словно разогревался шумный гигантский примус.
Подбежал Игумнов.
— Где?
Никола выматерился.
— На секунду отвернулся, — во рту у Николы была каша. — И с концами…
— Он один?
— С водителем. Водителя я запомнил. Невысокий, с бородкой. Молодой. Похож на латыша… Ты посмотри, что здесь делается!
Площадь перед аэропортом и дальше, у служебных зданий, горбатилась кабинами стоявшего сплошняком автотранспорта. Сотни людей, как пчелы в ульях, переползали от кабины к кабине.
Игумнов оглянулся. На платформе его ждали оперативники. Где–то находилась и Ксения. Люди Желтова разбросаны были по залам.
«Мы ничего не сделаем такими силами», — подумал он.
Никола помялся, он хотел напомнить насчет Истринского райотдела и понедельника, но промолчал.
Впереди он увидел Ксению. На ней были туго натянутые джинсы. Длинные молодые ноги начинались сразу от груди.
Ксения была не одна.
«Похоже, прихватили…» — Парни вокруг нее в любую минуту от слов могли перейти к делу.
Чуть дальше, у машины, стояли две домодедовские проститутки, постоянно прописанные в аэропорту.
— Чао, мальчики, — Ксения увидела приближающегося начальника розыска. — Я тут по другому делу. Правда? — Она просунула руку ему под варенку.
Игумнов и «мальчики» обменялись хмурыми взглядами. Сутенеры повернули к машине, проститутки исчезли еще раньше.
— Клеют? — спросил Игумнов.
— Только не те. Те ищут приезжих. Ненакрашенных. Робких. Странный у них вкус, Игумнов. — Она шла, постреливая глазами. Свежая, молодая. На нее оглядывались. — Не находишь?
Шел второй час ночи.
— «Произвел посадку самолет… рейса… Воронеж — Москва»… — отдалось под крышей.
«Тот же рейс… — подумал Игумнов. — Девчонок подбирают с него, потому что он последний. Городской транспорт прекращает работу, а ждать утра в аэропорту мало кому приятно…»
— Завтра вечером меня с вами не будет, — объявила Ксения. — Иду на свидание.
— Дело хорошее… — Игумнов не
