Люди и деньги - Анна Фенько

Глава 4

Психология денег

Заново открывая для себя деньги, мы одновременно вновь открываем их мистическую власть и силу, коварство и привлекательность, бесконечные возможности и смертельные опасности…

Одно из главных психологических «новообразований» постсоветской эпохи — появление в сознании граждан бывшего Советского Союза такой психологической реальности, как деньги. Эта новая реальность, к которой нам пришлось мучительно привыкать, в корне отличается от существования денег при социализме.

Разумеется, советские люди знали, что такое деньги. Они получали их в виде зарплаты и тратили в магазинах на продукты и другие «товары народного потребления». Однако истинная роль денег как «всеобщего эквивалента» была сильно искажена — из-за отсутствия частной собственности, государственного регулирования цен и зарплат, а также централизованного государственного распределения основных жизненных благ (от жилья и автомобилей до продуктовых «заказов»).

Все эти факторы приводили к тому, что деньги оказывались весьма условной и отнюдь не главной мерой стоимости вещей. Способность человека приобрести ту или иную вещь определялась не только наличием у него соответствующей суммы денег, но и — в первую очередь — его близостью к источнику распределения (партийно-хозяйственной номенклатуре, торговой сети, через которую реализовывались дефицитные товары), географической близостью к центру власти (жителям Москвы всегда доставалось больше товаров, чем жителям периферии).

Привыкание к рыночным отношениям для подавляющего большинства населения не было гладким. Единственное, что перестало нас удивлять довольно быстро, — это изобилие товаров в магазинах и на рынках, что лишний раз подтверждает гипотезу адаптации, которая на языке житейской психологии выражается законом: «К хорошему привыкаешь быстро».

Все остальные «прелести» переходной экономики: инфляция, бесконечные денежные реформы, загадочные, но мало кому понятные «ваучеры» и, наконец, незабвенные финансовые пирамиды, манившие неопытных игроков обещаниями сказочного обогащения, — были пережиты нами довольно болезненно и оставили в душах неизгладимый след — смесь стыда, обиды и разочарования. Этот характерный эмоциональный осадок указывает на то, что «переходный» период был для многих периодом насильственного лишения экономической невинности.

В результате мы можем считать себя выдержавшими экзамен на экономическое совершеннолетие: нынче каждый школьник и пенсионер бойко объяснят вам, что такое ВВП, НДС и ВТО, а человека, который не знал бы текущего курса рубля к доллару, не так-то просто встретить на российских просторах.

Открывая для себя деньги как экономический феномен, мы одновременно вновь открываем их мистическую власть и силу, коварство и привлекательность, бесконечные возможности и смертельные опасности, которые несет с собой обладание ими. В отличие от современных экономических теорий, которые благодаря связанной с ними политической полемике оказались на слуху у широкой публики, иррациональные аспекты денег, относящиеся к области психологии, социологии и антропологии, пока не стали объектом пристального внимания специалистов.

Миф об экономической рациональности

Прежде чем утверждать, что люди ведут себя рационально по отношению к деньгам, необходимо выяснить, как они на самом деле себя ведут…

Деньги являются предметом многих социальных наук: антропологии, экономики, психологии, социологии. Различие в подходах определяется главным образом их отношением к фундаментальному принципу экономической рациональности. Все экономические теории построены на предпосылке рационального поведения экономических агентов. «Рациональным» же с экономической точки зрения является поведение, обеспечивающее максимизацию дохода. Поэтому такие типы поведения, как добровольный бесплатный труд, благотворительность, подарки, игра в лотерею, рассматриваются как иррациональные.

Наиболее строгая формулировка постулата экономической рациональности сводится к тому, что люди преследуют почти исключительно экономические интересы и при этом обладают точным знанием и достаточной логикой для того, чтобы сделать «рациональный» выбор между материальными объектами.

Большинство психологических исследований демонстрируют, что люди вовсе не ведут себя рационально по отношению к деньгам. То, как они их зарабатывают, расходуют, делают (или не делают) сбережения, берут в долг и тратят на подарки, порой совершенно противоречит всем экономическим аксиомам. Часто люди совершают ошибки в силу незнания экономических законов, а иногда — как в случае неврозов и зависимостей — действуют себе в ущерб хотя и против своей воли, но вполне сознательно.

Социология и антропология также пытаются показать, как социальные силы (культурные нормы, ритуалы, обычаи и законы) вмешиваются в экономическое поведение и заставляют людей поступать нерационально.

А присуждение в 2002 году Нобелевской премии по экономике Дэниелу Канеману, который всю свою жизнь посвятил опровержению тезиса о рациональности человеческого поведения, свидетельствует о том, что и экономисты, наконец, признали абсурдность этого утверждения. Присудив эту премию, экономисты фактически извинились за то, что последние 300 лет морочили людям голову.

Постулат экономической рациональности был впервые формулирован еще в XVIII веке философом-утилитаристом Иеремией Бентамом. Он утверждал, что человек непрерывно занят процессом «калькуляции блага», то есть пытается вычислить наиболее выгодный для себя тип поведения, подсчитывая все положительные и отрицательные последствия своих решений. Именно этот взгляд на человека лежит в основе идеологии капитализма с его стихией свободной конкуренции, а также в основе западной рационалистической этики (Kahneman et. al, 1997).

В середине прошлого века принцип «калькуляции блага» трансформировался в принцип «максимизации ожидаемой полезности». То есть от человека ожидается, что каждый раз он будет учитывать не только все положительные и отрицательные последствия своих действий, но и вероятность их наступления. Например, покупая автомобиль, он будет учитывать его стоимость, удовольствие от быстрой езды и завистливых взглядов знакомых, а также вероятность кражи, аварии, стоимость ремонта и т. п.

Разумеется, экономисты знают, что люди не всегда ведут себя подобным образом. Но любые отклонения от этого принципа рассматриваются как случайные и не влияющие на общую картину. Более мягкая версия постулата экономической рациональности состоит в том, что люди почти всегда ведут себя рационально по отношению к известной им экономической ситуации, то есть они всегда «экономят».

Если же человек вдруг решил продавать товар себе в убыток или платить работникам огромную зарплату просто потому, что они приятные люди, пусть пеняет на себя: такого идиота стихия рынка вытеснит на обочину экономической жизни. Большинство людей, которым удается преуспеть в жизни, блюдут собственные интересы и ведут себя рационально. Например, известно, что Бенджамин Франклин перед принятием любого важного решения производил «калькуляцию блага», аккуратно выписывая в две колонки все за и против.

У этой модели есть один серьезный недостаток: для принятия рационального решения человеку требуется доступ ко всей информации о последствиях своих действий, а также неограниченное время для обработки этой информации. Обычно ни того, ни другого у нас нет: мы не только не располагаем полной информацией, но часто умудряемся игнорировать даже те сведения, которые нам доступны. А все потому, что «человек рациональный» — не более чем благодушная выдумка философов XVIII века. Реальные решения принимаются в соответствии с законами, не имеющими ничего общего с идеалом homo oeconomicus.

Более 20 лет назад в одном из самых престижных экономических журналов — «Эконометрика» — появилась статья психологов Эймоса Тверски и Дэниела Канемана «Теория перспектив: анализ решений в условиях риска» (Kahneman & Tversky, 1979). Эта статья до сих пор часто цитируется экономистами, хотя с точки зрения психологов она достаточно тривиальна. В ней всего лишь говорится: вместо того чтобы утверждать, что люди ведут себя рационально, может быть, стоит выяснить, как они на самом деле себя ведут? Это ведь несложно. Достаточно провести несколько простых экспериментов.

Например, вы утверждаете, что человек принимает решение, сопоставляя все плюсы и минусы. Хорошо, вот вам ситуация. Представьте, что вы — президент и у вас в стране эпидемия неизвестной болезни, от которой могут умереть 600 человек. Ученые подготовили две альтернативные программы борьбы с эпидемией. Если принять программу А, будут спасены 200 жизней. Если принять программу В, существует один шанс из трех, что все 600 человек будут спасены, и два шанса из трех, что спасти не удастся никого.