Новая хозяйка собаки Баскервилей - Наталия Миронина

Вообще как-то сложилось, что директор торгового центра «Люкс» полюбил заходить в зоомагазин. Он знал, что здесь ему будут искренне рады, усадят пить чай в специально отведенном для этого симпатичном закутке и обязательно не торопясь, вдумчиво расспросят о его делах. Еще Евграфов знал, что с Катей, хозяйкой этого магазина, можно поделиться абсолютно всем и при этом быть уверенным, что никто ничего никогда не узнает. «Этот попугай болтливей ее!» – одобрительно думал Евграфов и, в свою очередь, старался быть полезным. Молодая женщина была ему настолько симпатичной, что однажды он подумал: «У них с Майей небольшая разница в возрасте. И жизнь у этой Кати тоже не сахар-рафинад! Но можно же быть и доброй, и приветливой, и без этой рыночной грубости…» Мысль обожгла огнем – внезапное сравнение с женой, пусть и нелюбимой, ставило Катю отдельно ото всех дам, с которыми Валентин Петрович был знаком.

Впрочем, молодая женщина изо всех сил старалась ни у кого не одалживаться даже по мелочам. Она понимала, что независимость – это самое ценное, что может быть у женщины. Ни золотые сережки с бриллиантами, ни дорогая машина, ни шуба из соболей не дарит столько радости, сколько сознание, что ни в какой ситуации на тебя никто не надавит и не будет выкручивать руки авторитетом. Такую свободу она ценила очень высоко.

– Ты просто сейчас не влюблена… А влюбишься – и со свободой распрощаешься! – твердили подруги. Катя в душе соглашалась, понимая, что подобный максимализм свойственен одиночкам, но, видимо, это был такой период ее жизни. К Евграфову она относилась с симпатией. Прежде всего уважение вызывали его работоспособность и умение ладить с людьми. К чувству уважения примешивалась жалость: история сноса рынка, болезни и полного поглощения делами торгового центра – это все были факты судьбы не очень счастливой. Жена Евграфова появлялась здесь редко, и то все чаще заходила не в кабинет мужа, а в павильон к Шадринцевой. Оттуда доносился либо свистящий шепот, либо громкий, резкий смех…

Сейчас, после такого беспокойного отдыха на воде, Катя испытывала огромную потребность в доверительном разговоре с человеком выдержанным, опытным и… военным. Случившееся на ее глазах не только напугало ее, но и заставило задуматься о причинах и попытаться ответить на вопрос абсолютно детективного характера.

– Так, говорите, вы что-то почувствовали еще раньше? В самом начале поездки? – Валентин Петрович достал из кармана орешек и угостил им попугая.

– Мерси, – проскрипел тот в ответ, но прежде взял круглым клювом орех и запрятал его под газету.

– Вы его балуете. Он не голодный, сам ворует у всех, а еще прячет по углам. Словно белка. – Катя рассмеялась. А попугай неожиданно осмысленно произнес:

– Сейчас возьму пальто, – потом переступил лапами, добавив: – И уйду.

– Все-таки у него странный словарный запас. – Евграфов приветливо улыбнулся попугаю.

– Ничего странного – он же до этого жил в ресторане. Клетка стояла около гардероба. Вот вам и «возьму пальто». Иногда вдруг всплывает «пожалуйста, номерок!». Все впитал в себя.

– Интересно, а наши с вами разговоры он тоже запоминает? – Евграфов внимательно посмотрел на птицу.

– Думаю, да. Он – очень наблюдательный. И у него отличная память.

– Осторожно, – опять вступил в разговор Гена.

– Вот, видите, – рассмеялась Катя, – он советует нам быть осторожней!

– Шарф упал, – продолжил попугай, и теперь оба рассмеялись.

– Пойдемте туда, в «чайный угол», а то он нам действительно покоя не даст! – Катя открыла дверь в свою маленькую подсобку, где стояли круглый стол, накрытый клетчатой скатертью, стулья и невысокий комод, на котором высились пирамидки чашек. Небольшая микроволновка и большой чайник дополняли картину.

– Присаживайтесь, сейчас будет чай.

За прошедшую неделю Катя третий раз повторяла эту историю Евграфову. Причем сам он почти ничего не выспрашивал, но стоило ей обронить хоть одно слово о происшедшем, как Евграфов тотчас же начинал задавать вопросы. Катя отвечала на них охотно, подробно, было видно, что она заново переживает случившееся и у нее есть потребность поделиться переживаниями.

– Знаете, может, это мне сейчас кажется, уже после всего случившегося, но странная там компания собралась.

– Что же странного в ней было? – Евграфов отхлебывал чай и разворачивал батончик. Катя всегда покупала одни и те же конфеты, зная слабость директора.

– Вот я сейчас вспоминаю, и мне кажется, там был абсолютно посторонний человек. Нет, вроде бы такой, как все, но при этом сам по себе… Вы понимаете меня? – Катя с надеждой посмотрела на Евграфова.

– Понимаю, понимаю, – закивал тот, – как инородное тело. Как что-то, что никак не встает в один ряд.

– Да, да… Хотя, может быть, мне это кажется сейчас, уже после случившегося. Как будто я подгоняю ситуацию под схему.

– И такое, конечно, бывает, но я всегда предпочитал обращать внимание на «занозы». На то, что почему-то беспокоит. Не отмахиваться, а наоборот, пристальней рассмотреть. Но с другой стороны, в каждой компании есть «одиночки», которые не сливаются с пейзажем. Есть люди, которые самоизолируются даже в хорошо знакомом им обществе. И это не значит, что они – убийцы.

– Конечно, вы правы. А все, что я говорю, может казаться вздором.

– Что вы! – возмутился Евграфов. – Вовсе нет. И если кто и сумеет решить этот ребус, так это вы. Вы наблюдательны и умны.

Кате очень нравились комплименты Евграфова. Он делал их как-то просто, лаконично и по-военному четко. Создавалось впечатление, что другого мнения и не может быть. Миша в этом смысле был скуп. Вот и сейчас Катя покраснела, но улыбнулась с удовольствием.

– Вы знаете, что я думаю? – Катя почему-то придвинулась к Евграфову. – Мне, конечно, сложно будет разобраться во всем этом, но ведь никто не запрещает попробовать. Следователи пусть своим делом занимаются, а я…

– Правильно, почему бы и нет. Но нужно составить план.

– Какой?

– План расследования. Нужен список пассажиров, чертеж яхты. Схемы расположения кают и палуб.

Катя удивленно посмотрела на Евграфова:

– Вы что? Это все серьезно?

– А почему нет? Попробуйте, а потом сравним с результатами официальных расследований.

– Как будто мы узнаем о них!

– Может, и узнаем. Объект покушения жив. Только ранен. Кстати, как он себя чувствует?

Евграфов внимательно посмотрел на Катю.

– Что вы так смотрите? Откуда же я знаю. Мне никто не сообщал. Я же не родственница.

– А, ну да… Жене скажут обязательно…

– Ну, думаю, жены нет, – Катя вздохнула.

– То есть как это нет? Не женат? И потом, откуда вы это знаете?