Маршал Говоров - Борис Бычевский

Но это потом, в ходе развития прорыва. Перспектива не могла не увлекать командующего фронтом, но она не мешала ему концентрировать свое внимание и внимание подчиненных на подготовке самого прорыва. И здесь опять сказывался выработанный Говоровым, видимо давно, метод при разработке любой проблемы: идти от общего к частному.

Сам прорыв содержал в себе задачи, значительно превышавшие по объему и сложности те, что возникали год назад на Неве. Глубина и силы обороны врага под Пулково были безусловно большими. 42-й армии приходилось прорывать главную полосу обороны врага в самом центре его укрепленных узлов, имея на флангах полосы прорыва сильно укрепленные города Урицк справа и Пушкин слева. В глубине находился не менее укрепленный узел — Красное' Село. Дальнейшей задачей 42-й армии являлся разгром немцев в «узле узлов»—Гатчине. Лишь после этого могла идти речь о действии иа оперативном просторе.

Дивизии 50-го немецкого армейского корпуса за два года глубоко зарылись в паутине траншей, в сотнях бетонированных и дерево-каменных бункеров-убежищ и боевых сооружений, прикрытых всеми видами проволочных и минноподрывных заграждений. Кроме того, командующий 18-й немецкой армией располагал здесь наиболее концентрированной огневой системой, а она, по существу, и служила хребтом современной позиционной обороны. Командующий артиллерией фронта генерал Одинцов, изучая эту систему, подсчитал, что из 160 вражеских батарей, стоявших к югу от Ленинграда, более 100 действовали в полосе 42-й армии.

Но к концу 1943 года и Ленинградский фронт получил от Ставки Верховного Главнокомандования в полной мере артиллерию и боеприпасы. Говоров имел теперь возможность создать в полосе прорыва огромнейшие плотности огня и тем обеспечить абсолютное господство над противником. И он создавал их, детально рассчитывая на всю глубину операции. Важнейшую роль в полосе 42-й армии и ораниенбаумского плацдарма по-прежнему играла артиллерия Краснознаменного Балтийского флота. Она обладала наибольшей дальнобойностью. Поэтому Говоров вместе с командующим флотом вице-адмиралом Трибуцем выделил значительную часть морской артиллерии для решения особых огневых задач по глубине обороны врага как в полосе 42-й, так и 2-й ударной армий.

Балтийцы наносили удары по командным пунктам противника, узлам связи, по таким особо укрепленным опорным пунктам, как Красное Село, Дудергоф, Воронья Гора, по железнодорожным узлам. Но артиллерия Краснознаменного Балтийского флота — лишь часть общей массы артиллерии фронта. В состав огневой группировки для решения задач 42-й армии Леонид Александрович включил две артиллерийские дивизии прорыва без двух бригад и специальный контрбатарейный артиллерийский корпус генерала Н. Н. Жданова. Эти крупнейшие соединения, созданные на переломном рубеже Великой Отечественной войны, обеспечивали огромное массирование огня и маневр в ходе глубокой операции. Кроме них в состав огневой группировки 42-й армии вошли еще 8 отдельных артиллерийских полков, дивизия и 4 полка реактивных минометов, 8 истребительных противотанковых, 11 зенитных и 5 минометных полков[51].

Чтобы нагляднее оценить масштабность роста огневого могущества войск Ленинградского фронта к концу 1943 года, следует обратиться к цифрам. Командующий артиллерией 42-й армии генерал М. С. Михалкин сейчас расписывал по целям, рубежам, времени и назначению огонь 460 артиллерийских и 300 минометных батарей. При 17,3-километровой полосе прорыва, намеченной для этой армии, на каждый километр фронта приходилось в среднем до 200 стволов.

А когда тот же Михалкин осенью 1941 года отбивал огнем своих орудий немецко-фашистский штурм на тех же Пулковских высотах, он имел в своем распоряжении 8—10 орудий на километр обороны.

Вопросы артиллерийского обеспечения, как бы по-новому в сравнении с прошлыми боями они ни выглядели в предстоящей операции, были для Говорова лично и для штаба фронта достаточно ясны. Но возникли новые проблемы. Одна из них — организация и проведение крупного оперативного маневра: переброска 2-й ударной армии из-под Синявино вдоль всего фронта и далее через Финский залив на ораниенбаумский плацдарм. Требовались тщательность расчетов: по быстроте и скрытности, по материальной обеспеченности. Маневр проходил, по существу, под самым носом у врага, в зоне действительного огня его батарей.

Сразу резко возросла и значимость всех боевых действий Краснознаменного Балтийского флота. В оборонительных сражениях, а затем и во всех частных операциях 1942—1943 годов моряки внесли уже такой вклад в битву за Ленинград, который невозможно переоценить. Теперь флоту предстояло не только обеспечить скрытную переброску в сложнейших условиях целой ударной группировки, но и быть готовым к собственным боевым операциям на Балтике во взаимодействии с войсками фронта. А Говорову — командующему фронтом — в полной мере учесть и использовать все особенности и преимущества приморского фланга и все возможности Краснознаменного Балтийского флота в глубокой операции с большой перспективой.

И конечно, не один раз Военные советы фронта и флота, лично Говоров и Трибуц, их штабы рассчитывали и проверяли детали погру'зки и выгрузки войск и техники на плацдарм, грузоподъемность сетевых заградителей и барж, время перехода ночью из Ленинграда, и с причала Лисьего Носа в Ораниенбаум. Леонид Александрович не изменял своей привычке лично контролировать и некоторые детали: вместе с адмиралом Трибуцем и начальниками родов войск прошел ночью морем в Ораниенбаум.

В этот же период на Ленинградском фронте проводились значительные организационные мероприятия. Если в середине лета в составе армий имелось только два корпусных управления — 30-го гвардейского стрелкового корпуса во главе с генералом Н. П. Симоняком и 43-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал А. И. Андреев, то для предстоящей операции формировалось еще восемь. Командирами корпусов назначались как ветераны прошлых сражений под Ленинградом (генералы П. А. Зайцев, В. А. Трубачев и А. Н. Астанин), так и генералы, прибывшие в Ленинград с других фронтов и обладавшие опытом военных действий на различных театрах (И. П. Алферов, И. В. Хазов, Г. И. Анисимов, М. И. Тихонов, В. К. Парамзин).

Переход к корпусной системе управления войсками в бою повышал права и ответственность командармов и командиров соединений. Это давало возможность командующему фронтом углубляться в решение самых главных проблем. Леонид Александрович так и делал, но не снижал жесткого повседневного контроля, применяя своеобразный «сквозной» метод. Приезжая в штаб армии, он выбирал один из вопросов готовности армии к наступательным действиям и проверял его, начиная от штаба армии и кончая командиром полка, а иногда батальона, роты.

«Нет мелочей при подготовке атаки», — говорил он. Действительно, общий стремительный бросок нескольких дивизий (как, например, в 17,3-километровой полосе 42-й армии и 10,5-километровой полосе 2-й ударной армии) требовал заблаговременного приближения передовых траншей к переднему краю обороны немцев на дистанцию не более 200 метров, абсолютной точной разведки не одной сотни целей, чтобы задолго до атаки разрушить самые прочные укрытия и огневые точки.

Все это и многое другое было постоянным объектом внимания командующего фронтом на штабных и полевых тактических учениях войск, на наблюдательных пунктах в полосе намечаемого прорыва. Излюбленным выражением Леонида Александровича в те дни было: «Отработка шаг за шагом действий каждого командира и его штаба на каждом этапе операции и боя».

К этому тезису привыкли, его знали и командармы, и командиры корпусов, и командиры дивизий, и командиры полков. Стиль командующего, естественно, становился и их стилем, и их методом работы в подразделениях.

Не без связи с этим получала конкретное направление и деятельность политорганов. Советуясь с членами Военного совета по всем важнейшим вопросам, командующий с неменьшим вниманием, чем к оперативно-штабным разработкам и полевым учениям, относился к планированию политического обеспечения операции. И тоже — по этапам. На первом этапе — моральная подготовка войск к большой и глубокой наступательной операции, для победы в которой будет недостаточно высокого, но кратковременного порыва. Высокий наступательный порыв командиров и бойцов должен проявляться не только в начале боя, но и в период длительных схваток с врагом в глубине его обороны. Достижению этой цели способствовала расстановка коммунистов и комсомольцев в подразделениях, а также тщательно продуманная агитационно-пропагандистская работа. Воинам рассказывали о злодеяниях гитлеровцев в тех селах и городах Ленинградской области, которые предстояло освободить. В гости к бойцам приезжали трудящиеся города. Красной нитью в политической работе проходила мысль об ответственности воинов перед Родиной за город Ленина, колыбель Великой Октябрьской революции.