Нам было отпущено лето... (СИ) - Татьяна Лайт

Перед глазами поплыли картины того, как я познакомилась с Мишей. Как романтично он ухаживал. Как я влюблялась в него с каждым днем все сильнее. Он казался мне идеальным. Даже не так. Рядом с ним я казалась себе идеальной. Было что-то невероятное в наших отношениях. Мы были молоды. Впереди была вся жизнь. Я переехала с ним в Москву. Мне было сложно решиться на это. Я любила свой небольшой провинциальный город. Но раз любимый человек решил для себя, что развиваться хочет в Москве, то я считала правильным поддержать его. Первые месяцы были для меня ужасными. Я чувствовала себя как рыба, которую из просторного аквариума пересадили в банку из-под майонеза. Не смотря на то, что все хвалят большой город за простор возможностей, я чувствовала себя именно так из-за большого количества народа. Который был, абсолютно, везде. В транспорте, на улице, в магазине, кругом было много людей. Квартира, которую мы сняли, тоже больше напоминала приют одинокого бомжа своими габаритами и благоустройством. Но я уговаривала, что временные трудности только закаляют отношения. Да и Миша хорошо влился в новую жизнь. Он быстро освоился на новой работе. И его счастливый вид придавал сил. Но чем дольше мы жили на новом месте, тем больше я скучала по дому. Во мне что-то надломилось. Найти работу по душе не получалось. А работать на той, которую нашла, как только приехала было сложно. Не лежала душа и все тут. Но за квартиру надо было отдавать ежемесячно. А плату мы делили поровну. Дорога домой после трудового дня выматывала. Друзья все были только Мишины, он сам их находил с прицелом на выгоду. А все мои знакомые и родственники остались там, в моем городишке. Общаться с ними было некогда, да и непривычно дистанционно. Поэтому знакомые из прошлой жизни отпали. Остались родственники, которые сами звонили, когда я пропадала надолго. Жизнь превратилась в бессмысленную карусель: дом, работа, бесконечная дорога с работы на работу, поддержка Миши, обеспечение быта. Я держалась, как могла. Бодрилась. Но, видимо, все равно пыталась уйти в себя. Потому что никак по-другому не объяснишь, как я могла пропустить тот момент, когда превратилась в постоянно виноватую, никчёмную, вечно плохую обслугу Миши.

Я очнулась, когда в один из дней свернула с привычного маршрута: работа-дом, и решила прогуляться по парку. Нас отпустили чуть раньше. И вот прогуливаясь по аллее, я заметила, как мой Миша куда-то спешил в безупречном костюме, который я сегодня утром отгладила, белой рубашке, которую вчера застирывала на руках. Он шел такой вдохновенный. А ему навстречу летела не девушка, а мечта. Она горела и зажигала вокруг прохожих. Светилась и светила. Он ее нежно обнял и был так обходителен. Так нежен. Что я не узнавала мужчину, с которым делила быт. Внутри было так больно и гадко. Не стала устраивать истерик. Никогда не любила шоу на публику. Ушла домой. Ждала его, а сама места не находила. Он задержался на два часа. Как это было уже не раз. И когда пришел… Снова его фраза резала мозг, вылетая из воспоминаний и звуча в голове, будто наяву.

Я собирала себя по кускам. Я не вернулась в свой город. А покорила Москву. Она не сразу, но сдалась моему напору. Было сложно, и даже не быстро. Но я справилась. Я построила себя новую из развалин прошлой жизни. Я по кирпичику воздвигала себя. И теперь я не хотела опять рушить все. Да и переживать новую боль не горела желанием. А то, что эти отношения обречены, просто потому что ограничены по времени фиксированной платой за количество ночей проживания, я помнила каждую секунду.

— Не надо больше Марина драм, — проговорила сама себе, еще немного постояла обдуваемая ветром, и пошла в номер.

С этого момента я избегала Егора. Старательно. И у меня получалось. Потому что он и сам не настаивал на общении. Работа в отеле кипела. Я старалась занять себя каждый день. Чтобы не думать о том вечере. Не вспоминать, не сожалеть. И главное, не увлечься хозяином этой гостиницы.

Егор

Как только все свечи были задуты. Дом погрузился в тишину и одинокое пребывание, в душе поселилось стойкое чувство, что я что-то упускаю. Даже не просто что-то, а что-то очень важное. Но вот только что, я не мог понять.

— Устал, наверное, — выдохнул в своем кабинете, не в силах справиться с непонятным сдавливанием груди, которое мучало теперь меня часто.

— Привет! — раздался голос тетушки.

— Ты какими судьбами? Попросить что-то хочешь? — обратился к женщине.

Почему-то после вечера с Мариной я избегал ее. И сейчас хотел быстрее отделаться от ее присутствия. Видимо, просто боялся расспросов.

— Очень интересное кино! Что это значит? Егор! — тетя Фазиля свела брови, как когда-то в детстве и посмотрела строго на меня, — ты хочешь сказать, противный мальчишка, что я только для того чтобы попросить тебя о чем-то могу прийти к тебе?

Закатил глаза. Хотел как лучше, получилось, как всегда.

— И не надо, слышишь, не надо закатывать свои глаза! Я тебе ее готовую, конфетку, преподнесла, а ты что?

— Что? — устало, спросил у нее.

— Ничего! Вот в том и дело, Егор! НИЧЕГО! — перешла на крик пожилая женщина.

— Я не понимаю тебя! Зачем ты так старательно сводишь нас? Это же смешно. Для своих утех я никогда не просил тебя о помощи! Я справлялся самостоятельно, и было все нормально.

— Вот именно, что до этого было все нормально. А теперь, дорогой Егор, может быть все хорошо. Ты же не видишь себя. — женщина устало вздохнула и села напротив, — а я вижу. Давно вижу тебя, еще маленького помню. И вот, сколько пытаюсь припомнить, а не получается вспомнить тебя таким, какой ты становишься рядом с ней. Понимаешь? В жизни не каждый день получается встретить того, кто будет в душу западать. Того, кто просто своим присутствием будет делать тебя счастливее, лучше, добрее, сильнее. Таких людей не так много. Они как жемчужины на дне моря. Их найти большая удача. И большой труд, прежде всего над собой, не упустить.

— Ты еще сказку сочини! — стукнул по столу и встал.

Я не знаю почему, но ситуация стала раздражать. И первый раз за всю мою жизнь я не хотел разговаривать с тетушкой. Хотя всегда это делал очень охотно. А ее сказки так вообще обожал. В детстве, почти до самого окончания школы, вместо назиданий, чтобы не доводить меня