Поль Верлен - Пьер Птифис

Вечером того же дня, облачившись в новый костюм, Верлен, бледный и взволнованный, появился на пороге дома Моте. Там он познакомился с любезной, утонченной и чувствительной «тещей». Что касается «тестя», седобородого человека, холодно смотревшего на него сквозь золотое пенсне, то он показался ему чрезвычайно неприятным. Можно предположить, несмотря на отсутствие подтверждений, что тем вечером г-жа Шариа, бабушка Матильды, осталась у себя в комнате, а юную Маргариту отправили спать.

Когда в малую гостиную подали кофе, влюбленных голубков, следуя обычаю, усадили на канапе, дабы они могли «поворковать». Беседа была банальна, невинна и по большей части состояла из вздохов, пауз и взглядов. Когда они прощались, их охватило чувство, которое испытывают, столкнувшись лицом к лицу с Роком; они оба знали, что, как бы в дальнейшем ни сложилась жизнь, их судьбы будут неотвратимо связаны.

Назавтра Верлен пришел вместе с матерью, которая поцеловала смутившуюся Матильду в лоб. Уходя, г-жа Верлен пригласила г-на Моте нанести ей ответный визит, чтобы «поговорить о делах».

Из вежливости он обещал быть, но, разумеется, не намеревался этого делать. Когда гости ушли, он обрушился на жену и дочь с упреками: дескать, они не приняли в расчет его мнение, действовали у него за спиной, и теперь он вынужден идти у них на поводу. Однако поощрять столь очевидную глупость он не намерен.

Поскольку правила хорошего тона все же требовали ответного визита, жена и дочь стали упрашивать его согласиться навестить г-жу Верлен. Ведь один визит ни к чему не обязывал, и это вовсе не означало, что свадьба состоится на следующий же день.

Квартирка овдовевшей г-жи Верлен произвела удручающее впечатление на г-на Моте. Находилась она в заурядном доме и в довольно бедном районе. Внутреннее убранство ее было скромным и мрачным.

«Если положение вещей не улучшится, — безапелляционно заявил он, — дочь останется без приданого. И в любом случае, даже речи не может быть о том, чтобы свадьба состоялась в ближайшие два года».

С приходом осени в жизни Верлена началась счастливая пора. Он посещает все вечеринки в сопровождении Матильды, ее брата Шарля и иногда композитора Эманнуэля Шабрие. Однако пьяные пирушки у Нины де Вильяр, где все шутки были определенного толка, равно как и чересчур серьезные литературные собрания, не слишком подходили молодой благовоспитанной девушке. Почему бы в таком случае г-же Верлен не устраивать вечера у себя? По средам у нее собирался бы избранный круг посетителей, состоящий из таких людей, как Валад, Мера, Коппе, Шарль Кро, Рикар, Мендес и других. Благодаря им вечера, лучезарной королевой которых всегда была Матильда, были проникнуты остроумием и весельем. В этот период Матильда была привязана к Верлену сильнее, чем когда-либо; он казался ей самым умным, самым утонченным, самым деятельным (именно тогда она без малейшего сожаления дала окончательный отказ нескольким упорно преследовавшим ее воздыхателям). Мать и юная сестра Эдмона Лепеллетье, Лора, стали ее близкими подругами. Сколь заманчивым ей виделось будущее: ее степенный, но веселый жених — поэт, которому уготована слава, ее друзья — жизнерадостные молодые люди, полные великодушия. Казалось, счастливая жизнь будет длиться бесконечно.

Верлен забросил литературные труды и покидал контору только по дням, когда его матушка принимала у себя посетителей. «Побежденные» были заброшены, «Кузнецы» его больше не интересовали, музыка к «Вокошару» так и оставалась ненаписанной. Зачем занимать себя рифмами, когда его жизнь — воплощенная «Песнь чистой любви»?

Однажды Верлен в компании Франсуа Коппе побывал у Сент-Бева, проживавшего тогда на улице Монпарнас. Пожилой критик, вечно ходивший в своей бархатной шапочке, похвалил обоих поэтов, но, когда Верлен сообщил ему о предстоящей женитьбе, он покачал головой и пробормотал: «Это еще нужно обдумать…» Эти ничего не значащие слова ужасно развеселили молодых людей.

Поначалу влюбленные ходили в театр или на концерты, всегда в сопровождении г-жи Моте. Но постепенно жизнь их заполнилась предсвадебными заботами. Они и сами не заметили, как это случилось. Вопреки запрету г-на Моте, они решили пожениться 29 июня.

Так это будет в летний день. В тот часГорящий полдень, радуясь со мною,Меж шелка и атласа с кисеею.Еще прекрасней мне покажет вас[152].

Сон вскоре должен был стать явью. Матильда занялась поисками жилья. Ей даже удалось найти трехкомнатную квартиру на пятом этаже дома на пересечении набережной Турнель и улицы Кардинала Лемуана, напротив ресторана Тур д’Аржан. С балкона открывался прекрасный вид на собор Парижской Богоматери и на здание мэрии. Но нужно было все подкрасить и подправить. Поэтому свадьбу перенесли на начало июля.

Брачный контракт был подписан 24 июня 1870 года в конторе мэтра Топена, нотариуса из Клиши. Доля будущего мужа включала 6950 франков, оставленные Верлену в наследство его теткой, Луизой Гранжан, и 20 тысяч франков, отказанные ему матерью. В долю будущей жены входило всего 4206 франков плюс различная мебель на сумму в 5754 франка, украшения, которые, как было отмечено в контракте, «составляют исключительную собственность будущей супруги», и, наконец, пятидесятифранковая трехпроцентная доходная облигация[153].

Молодые люди уже объявили о предстоящем бракосочетании, но непредвиденное обстоятельство разрушило их планы: Матильда внезапно заболела оспой. Поль навещал ее, однако делал это с опаской и не подходил слишком близко к постели больной. Он едва узнавал ее, настолько ее опухшее лицо было обезображено сыпью. Однако благодаря стараниям доктора Антуана Кро и друга семьи доктора Потье Матильда быстро поправилась.

В это время вышел сборник стихов «Песнь чистой любви»[154]. В одном из сорока восьми экземпляров книги сохранилось стихотворение, написанное рукой автора и посвященное вдохновительнице сборника[155].

Издательство попыталось распространить книги в журналистской среде (в том числе и за пределами Франции), однако из-за обострения международной обстановки разослать весь тираж не удалось. Тем не менее новость о выходе книги появилась в «Журналь де ля Либрери», а Теодор де Банвиль написал хвалебную статью, которая была опубликована 17 июля в газете «Насьональ». Леконт де Лиль остался доволен стихами и написал, что они «проникнуты счастливой невозмутимостью разума и безмятежной чувствительностью сердца»; эти слова доказывают, что стихи Верлена были прочитаны жителем башни из слоновой кости наспех, так как если в них чего и не хватает, так это невозмутимости.