Зов сердец - Джорджетт Хейер

— В самом деле? Я потрясен!

— Да, и хозяева так ею довольны, что даже хотят взять с собой в Лондон в следующем месяце, что очень мило с их стороны. — Она снова перевела на него взгляд и неуверенно спросила: — Вы влюбились в мисс Болдервуд?

— Конечно же нет! — нарочито возмущенным тоном заявил он.

— Вот как? А многие влюбляются. С первого взгляда! — отозвалась она. — Да и чему удивляться, все говорят, что она необыкновенная красавица! Мне не раз приходило в голову, как это, должно быть, удобно — быть красивой! Мама, конечно, считает, что для девушки важнее всего иметь разносторонние интересы, но вынуждена признать, я не могу с ней согласиться.

В этот момент вдовствующая графиня обернулась, чтобы подозвать Жервеза к карточному столику. Он вежливо отказался под тем предлогом, что ему еще надо написать несколько писем, с которыми ему может помочь мисс Морвилл. Она тут же поднялась, а Мартин, который уже некоторое время слонялся по комнате, тоже подошел к брату и, глядя под ноги, неуклюже пробормотал:

— Послушай, я вовсе не хотел ничего плохого! То есть… В общем, прошу прощения… Но ведь ты сам, заметь, предложил драться! И потом, было бы чертовски странно, если бы мне удалось тебя поцарапать!

Жервез в этот момент был занят тем, что изящным движением подносил понюшку табаку к носу, но при этих словах рука его опустилась.

— Какая откровенность! — бросил он.

— Откровенность? О! Ну конечно, я не хотел сказать… То есть я имел в виду, что это была бы чистая случайность, если бы ты допустил оплошность, или… или что-нибудь в этом роде!

— Понимаю. Видимо, я ошибся, потому что мне показалось, будто у тебя было чертовски сильное желание нанизать меня на шпагу.

— Ты сам виноват — вывел меня из себя! — буркнул Мартин, опустив голову. Щеки его пылали.

— Да, похоже, у меня несчастная способность вечно выводить тебя из себя. Не так ли? — заметил эрл.

Глава 6

Больше имя мисс Болдервуд сводными братьями не упоминалось. Казалось, Мартин избегал называть ее имя в присутствии Жервеза, помня о том, что послужило причиной последней стычки. А эрл со своей стороны не считал нужным рассказывать брату о своих визитах в Виссенхерст-Грейндж, понимая, что не встретит понимания с его стороны. Впрочем, это относилось и ко многим другим молодым джентльменам, которым юная наследница успела вскружить голову. Не преминув наведаться в Виссенхерст-Грейндж под благовидным предлогом осведомиться о состоянии здоровья Марианны после постигшего ее ужасного происшествия, Жервезу удалось без особого труда убедить девушку составить ему компанию для прогулок верхом по окрестностям. Из оброненных ею ненароком замечаний он сделал вывод, что Марианне еще не приходилось ездить на чистокровных лошадях, и не замедлил воспользоваться представившейся счастливой возможностью предложить свои услуги. Это сработало. Сэр Томас, который благодаря своему опыту обращения с лошадьми быстро догадался, что эрл принадлежит к числу прекрасных наездников, не возражал. И вот несколько дней подряд многие поклонники мисс Болдервуд, имевшие несчастье благодаря некоему странному стечению обстоятельств совершать прогулки в окрестностях Виссенхерста, стали свидетелями, как их богиня беспечно скачет по извилистым тропинкам вдоль берега в сопровождении нового блистательного обожателя. Затем им представилась возможность не раз и не два встретиться с ним за чаепитием в Виссенхерст-Грейндж. Подобные неофициальные приглашения на чай или на небольшую семейную вечеринку с танцами, за которыми последовало и приглашение на ужин, лишь забавляли эрла, тем более что долгая служба на Апеннинах, с ее бесшабашными привычками, порой делала для него томительное пребывание в Стэньоне, с его строгим этикетом, невыносимым.

Сэр Томас был радушным хозяином, а его супруга — хлопотливой и хлебосольной. Казалось, ничто не доставляло им большего удовольствия, чем бесчисленная вереница юных безусых лиц, собиравшихся в гостиной. Что же касается Марианны, то не было никакой возможности догадаться, кому из пылких и нетерпеливых поклонников она отдает предпочтение. Казалось, она была рада всем без исключения, и если сегодня ее расположением пользовался один, то на следующий день эта привилегия даровалась уже другому. Не пренебрегала она и женской дружбой. Не раз бывало так, что преисполненный самых радужных надежд джентльмен оставался с носом, когда Марианна неожиданно заявляла, что договорилась отправиться на прогулку с подругой, и ничто в мире не могло заставить ее нарушить данное ею слово. Молодые джентльмены уверяли, что мисс Болдервуд — самое прелестное создание, которое они когда-либо встречали, а огромное большинство леди было о ней еще более высокого мнения. Некоторые даже называли ее на редкость доброй и милой девушкой. Конечно, были у нее и недоброжелатели. Не прошло и недели после приезда эрла в Стэньон, как несколько заботливых маменек, у которых были хорошенькие дочери, с самым жалостливым видом позаботились сообщить ему, что мисс Болдервуд, хоть кто-то и считает ее привлекательной, вряд ли можно назвать красавицей, тем более с такими тонкими губами. На фортепьяно она играет всего лишь бегло, на арфе так и вовсе не научилась. Никто не помнил, чтобы леди Болдервуд когда-нибудь предлагала гостям полюбоваться акварелями дочери, из чего был сделан вывод, что таланта по части рисования у Марианны нет.

Мартин почти всегда участвовал в виссенхерстских чаепитиях. Как-то раз, по приглашению, переданному через эрла, там появился и Тео. Наблюдая, как он ни на минуту не отрывает глаз от Марианны, Жервез мог только тяжело вздохнуть — ему и в голову не приходило, что она может отнестись к Тео с большим вниманием, чем к нему самому, или к Мартину, или, скажем, к бессловесному мистеру Уорбойсу.

Приглашения на бал были уже разосланы. Свое Марианна приняла с восторгом. И если леди Болдервуд не слишком нравилось появление дочери на балу в Стэньоне задолго до официального дебюта во время лондонского сезона, то сэр Томас считал, что на подобные мелочи просто не стоит обращать внимания. Поэтому все возражения леди Болдервуд были решительно отметены, а счастливой Марианне оставалось только сделать выбор между двумя восхитительными платьями: белым атласным с корсажем из настоящих русских кружев, расшитым мелким жемчугом, и другим, тоже белым, воздушным, в котором пена шелковых кружев красиво выделялась на фоне атласного чехла.

Но детская радость ее понемногу меркла, сменяясь беспокойством при упоминании каждого нового имени той счастливицы, которая, подобно ей самой, была удостоена высокой чести дождаться вожделенного приглашения в замок. К тому же испортилась погода. Солнечные весенние дни сменились холодным дождем и порывистым ветром. Шумная компания очаровательных девушек, идиллически собиравших первые фиалки в лесу возле Виссенхерста, попала под проливной дождь, и бедняжки вымокли до нитки. Когда же по поводу погоды спрашивали таких испытанных знатоков, как садовники и фермеры, то те только сокрушенно покачивали головой — но их мнению, погода испортилась надолго. День бала тщательно выбирали с тем расчетом, чтобы он непременно пришелся на полнолуние. Ведь даже такой снисходительный отец, как сэр Томас, вряд ли решился бы тащиться целых шесть миль под дождем ради сомнительного удовольствия полюбоваться небом, сплошь затянутым тучами.