Николай Некрасов и Авдотья Панаева. Смуглая муза поэта - Елена Ивановна Майорова

скрывается новая русская писательница, явление отрадное и приятное на широкой улице нашей литературы. От души желаем, чтобы и на дальнейшей прогулке башмачки прекрасной знакомой незнакомки сохранили художественную чистоту и прелесть».

Творческий союз Некрасова и Панаевой действительно сложился. Любовников соединяли общие взгляды на литературу, задачи журнальной работы, творчество. Но их личные отношения складывались драматично и неровно. Их сближала страстная любовь, они ссорились, мирились, ревновали, расставались и вновь сходились, писали и сжигали письма, вспоминали и пытались забыть. Характеры у обоих были сложные, не склонные к уступчивости. «Слабым звеном» выступал Некрасов: поэт был подвержен чудовищным приступам депрессии. Они были столь часты и регулярны, что в доме даже был специальный диван для хандры. На нем поэт лежал по несколько дней подряд, не разговаривая ни с кем. Если же он не молчал, то было еще хуже: Некрасов то причитал, что умирает, то плакал от ненависти к себе, то собирался бежать на Крымскую войну и погибнуть в осажденном Севастополе, то рвался на дуэль, чтобы его застрелили, то ходил по дому и подбирал потолочные крюки покрепче, чтобы покончить с собой, то по двадцать раз за день поглядывал на пистолет. Эмоциональный ипохондрик, жуткий ревнивец, он нередко оскорблял и бранил подругу без всяких оснований.

Однако пока это были лишь дрязги влюбленных, и любовный накал оставался достаточно высоким.

Между тем «Современник» стал необыкновенно популярен из-за невысокой суммы подписки и бесплатных бонусов для читателей в каждом номере.

Дела журнала Авдотья принимала близко к сердцу. В хозяйственном и деловом отношении она оказалась кладом для компаньонов. «Она читала рукописи, держала корректуры, прикармливала нужных сотрудников», – утверждал К. Чуковский. Трудно представить, как пишушая с ошибками женщина «держала корректуры» – вероятно, ее грамотность сильно повысилась. Зато она до тонкости постигла стиль разных обедов, даваемых издателями в редакции «Современника». Выйдя из актерской семьи, Панаева артистично играла все роли: с семинаристами была «демократически проста», с генералами – «великосветская барыня».

Титульный лист одного из номеров журнала «Современник». 1850-е гг.

В это же время любовно-литературный тандем принялся за работу над вторым совместным романом. «Боже мой, как легко стало, – вспоминает Панаева, – когда мы закончили «Три страны света». Но Некрасов тотчас же уговорил меня писать новый роман «Мертвое озеро». Однако образ жизни поэта переменился, он стал меньше работать. «Все люди дивятся перемене его», – писала Панаева М.Л. Огаревой 15 марта 1849 года, сообщая о том, что Некрасов редко бывает дома.

Угнетающе подействовал на сотрудников журнала арест М.В. Петрашевского и членов его кружка[13]. Среди арестованных и близких к ним лиц многие были причастны к литературе. «Уныние и тревога царили в редакции, – вспоминает Панаева. – Прежних оживленных споров и разговоров более не слышалось. Гости не собирались на обеды и ужины». Некрасов не видел обнадеживающих перспектив «Современника» и подумывал приобрести другие издания – «Литературную газету» или «Иллюстрацию».

Иван Иванович Панаев пытался восстановить репутацию журнала и использовал для этого свои великосветские связи. Он даже дерзнул просить у министра разрешения печатать политические новости. Но его деятельность расценивалась в издательстве невысоко, как уклонение от редакторской рутины, не более. Авдотья, выражая общее мнение, рассказывала в письме к приятельнице: «Ив. Ив. выезжает в большой свет. К князьям Юсуповым да графам».

Некрасов в привычном для него угнетенном состоянии духа в начале лета уехал в Москву, а затем «в деревню к себе», то есть в одно из имений отца. Его физическое состояние было плачевно, и улучшения не наблюдалось. Сам он рассказывал в письме Тургеневу от 9 января 1850 г.: «…1) Лихорадка… трясет меня каждый вечер вот уже с лишком месяц; 2) глазная боль, от которой только недавно избавился несколько; 3) невероятное, поистине обременительное и для крепкого человека, количество работы; …кроме лихорадки, болен еще злостью, разлитием желчи и проч. Кроме физических недугов, и состояние моего духа гнусно, к чему есть много причин…»

Более психологически стабильная и физически крепкая Авдотья не сидела в это время сложа руки. Первое полугодие 1849 года преимущественно было посвящено работе над ее ранее анонсированным романом «Актриса» (Н.Н. Станицкий). Но в печати роман не появился: его заменили ее же повесть «Пасека» с обещанием продолжения, и рассказ «Необдуманный шаг». Кроме того, еще раньше, в феврале 1849 года, в «Современнике» был опубликован рассказ Панаевой «Жена часового мастера».

Ее новая беременность снова закончилась смертью новорожденного. Авдотья сильно пала духом. Она писала друзьям: «Радость мне нейдет. Об удовольствиях я так же мало думаю, как преступник о рае». «Лишь бы не потерять головы от горя…» Она признавалась, что была противна Некрасову своею «исступленною грустью». Он выплескивал чувства в стихах:

Как будто смерть сковала ей уста!Лицо без мысли, полное смятенья,Сухие, напряженные глаза —И, кажется, зарею обновленьяВ них никогда не заблестит слеза

От горя молодая женщина оправилась, но прежней уже не стала. Она сделалась еще более нервной и еще более требовательной. Кроме того, очередное несостоявшееся материнство потребовало длительного отдыха и лечения. В мае 1850 года Панаева уехала за границу и возвратилась лишь в сентябре. Весь срок пребывания любимой в чужих краях – почти полгода, с мая по сентябрь, – для оставленного поэта стал временем ожидания писем.

Но вот любимая вернулась, бурно и исступленно произошло воссоединение любовников, «день снова ясен». Любовный порыв придал новый импульс творчеству. Именно с этого времени началась энергичная работа над новым романом.

«Мертвое озеро» – многоплановое повествование, с обилием действующих лиц, разнообразием мест действия и захватывающей интригой с непременным любовным сюжетом. Пересказать его содержание невозможно – слишком много персонажей, которые оказываются не теми, за кого себя выдают, сюжетных линий, которые разветвляются, переплетаются, сливаются… Пожалуй, главное в романе – озеро, с которым загадочным образом связаны таинственные события, исчезновение и гибель людей: «С незапамятных времен ходило тут предание, что озеро и лес, его окружающий, населены злыми духами…» На его фоне разворачивается история двух одиноких «найденышей» без денег, без связей, история выживания. Около озера живут многие герои – актриса Любская, граф Тавровский, «дикарка» Люба, отставной прапорщик, родом из крепостных, Иван Софроныч Понизовкин, а также персонажи второго плана – тетка Тавровского Наталья Кирилловна, ее племянник Гриша, ее же воспитанница Зина, фабрикант Август Штукенберг и его приказчик Генрих Кнаббе.

Главный женский персонаж – Анна Любская. Ее история насыщена эпизодами, рисующими тяжелые испытания, с которыми сталкивается одинокая девушка, не защищенная от посягательств на ее красоту и честь. Одна из основных сюжетных линий связана с приключениями труппы актеров в провинции, и тут уж Панаева оказалась на высоте. Ее описания живые, яркие, сочные. Она не побоялась показать человеческую грязь и низость, калечившие женскую душу,