Искатель. 1977. Выпуск №3 - Ходжиакбар Шайхов

Строков отложил ручку.

— Сергей Александрович, у меня к вам небольшая просьба.

— Конечно, конечно! Все, что смогу, — с удовольствием! — торопливо согласился Быстров. — В чем ваша просьба, Павел Степанович?

— Я уже стар, отдохнуть пора. Не хочу никаких переводов. Я отсюда уеду совсем.

Словно уже прощаясь, Строков невесело усмехнулся, окинул взглядом комнату.

— Ну что это вы, Павел Степанович… — Сергей понимал, что именно сейчас нужно найти значительные, особенные слова, поддержать человека, ободрить его, помочь в эту нелегкую минуту, но таких слов не находилось.

— Уеду, — продолжал Строков. — У меня, знаете ли, три сына. Все взрослые. Поеду… Вот только не знаю, к кому. Так вот, пока спишусь с ними, я поживу здесь… Я не помешаю. И вам… польза. Может, что непонятно будет первое время, так я…

— Бога ради, Павел Степанович! Что за разговор — живите. Мне же веселее будет.

— Ну… веселее — не знаю. Не такой я человек. Но вы уж потерпите…

Вечером под тарахтенье движка Сергей пытался разобрать шрифт в единственной книге, захваченной с собой. Звук мотора то и дело замирал, потом движок с подвыванием вновь набирал обороты, словно тащил по ухабам тяжелый грузовик. Лампочка над головой Сергея в такт этим звукам то наливалась белым светом, то едва мерцала. Быстров с досадой отшвырнул книгу и тут вспомнил, что во время передачи станции обнаружил одну любопытную вещь — кинопроектор и несколько коробок с пленками. Он вскочил, принялся искать ключи от кладовки.

Проектор заработал не сразу. Сначала пришлось регулировать проклятый движок. Когда движок наладили, обнаружилось, что в проекторе перегорела лампа. Пришлось искать запасную.

Странный это был сеанс. Строков вообще отказался прийти, сославшись на то, что все фильмы он видел по нескольку раз. Хакимов дежурил. Сайда каждые пятнадцать минут убегала к рации и после очередной передачи так и не вернулась. Один Мансур смотрел фильм сосредоточенно, не отрываясь, с окаменевшим от напряжения лицом. Быстрову надоело выступать в роли киномеханика. Попытка одним махом завоевать расположение сотрудников станции не удалась. Старая, много раз виденная лента, ничего, кроме скуки, не вызывала, но из-за Мансура пришлось докрутить фильм до конца.

Назавтра Сергей решил встать пораньше, но проспал. Утром здесь спалось особенно крепко. Когда проснулся, на станции было тихо. Он с удивлением обнаружил, что все как ни в чем не бывало занимаются своими делами. Строкова нигде не оказалось. Хакимов после ночного дежурства спал. Мансур ремонтировал машину. А Сайда, как обычно, уже сидела у рации.

Быстров несколько раз прошелся по всем комнатам, толком не зная, с чего начать свою деятельность в роли начальника. Может, устроить общее собрание сотрудников? Он понимал — здесь это будет выглядеть совсем глупо. Найти бы себе какое-нибудь необходимое срочное дело, чтобы сразу на конкретном примере доказать им всем, на что он способен, но такого дела, как назло, не находилось.

Он вспомнил, что еще не завтракал, и отправился на веранду. На плите стоял остывший суп. На этот раз его не ждали к завтраку.

Едва сел за стол, как во дворе, показался Строков. Он спускался по тропинке сверху с большой треногой и теодолитом.

«Черт знает что! Зачем он сам ходит на замеры? Это работа наблюдателя. И потом, вообще акт вчера подписали…»

Позавтракав, он прошелся по двору, надеясь, что Сайда заметит его из радиорубки и под каким-нибудь предлогом выйдет. Но из этого тоже ничего не получилось. Тогда он взял бланк и набросал радиограмму Попову. Что-то совсем незначительное, о том, что приехал, принял станцию. Это и так ясно, можно было не загружать эфир. Зато теперь у него появился благовидный предлог лишний раз побывать в радиорубке.

Быстров аккуратно протиснулся в узкое пространство между рацией и койкой, сел рядом с радисткой.

— Вот эту радиограмму отправьте, пожалуйста, вне очереди.

— Хорошо. Сейчас закончу сводку, получу подтверждение и тогда… — Она снова склонилась над ключом.

Наконец длинная россыпь точек и тире прервалась. Девушка взяла листочек, положила перед собой. Вновь застучал ключ, закачались стрелки приборов, понеслись в эфир пустые, ничего не значащие слова.

— Вот и все.

— Теперь у вас перерыв?

— Да, на полчаса.

— Не густо… А еще, кроме передач, чем вы тут занимаетесь, ну вечером, например?

— Буду готовить ужин, снимать показания приборов. Я ведь еще и наблюдатель, на полставки… А там и следующую сводку шифровать пора.

— Что ж, у вас для себя и времени не остается?

— А куда его здесь девать, свободное-то время?

— Ну не знаю… В кино могли бы съездить, на танцы.

— Это в наш кишлак-то на танцы? — Она засмеялась.

— В райцентр можно.

— Кто меня туда повезет?

— Это можно организовать, машина все равно без дела стоит, мобилизуем ее для культурного отдыха.

— Так вас Мансур и повезет, как же. Он у нас знаете какой самолюбивый? Путевой лист читает три раза, прежде чем за руль садится.

Сергей встал и вышел во двор. Под ногами на снежных корках тут и там сверкали ослепительные зайчики. Казалось, солнечный свет заменил здесь самый воздух. Он пропитал вокруг каждую былинку, каждый камень. Сергей хотел вернуться за очками, но глаза постепенно привыкли к радужному сверканию. В стороне под навесом стояла машина — Мансур копался в моторе.

— У вас что, профилактика? — спросил Сергей.

— Машина в порядке.

— Ну тогда поехали.

— Куда?

— А вы заводите, я вам по дороге скажу.

Водитель молча сел в кабину, и «газик» понесся вниз, прыгая на поворотах так, что приходилось держаться обеими руками.

После очередного поворота впереди показалась фигура одиноко бредущего человека, и по неизменной шляпе Сергей узнал Строкова. Как только они поравнялись, водитель притормозил.

Строков не оглянулся. Услышав звук автомобильного мотора, он подтянулся и даже, кажется, перешел на строевой шаг. Сергей открыл дверцу и освободил ему сиденье рядом с водителем. После вчерашнего приема станции он все никак не мог освободиться от неприятного чувства вины перед этим человеком, хотя и старался убедить себя, что он его просто жалеет.

— Садитесь, Павел Степанович!

— Мне в район.

— Мы тоже в район, садитесь!

— Я иду по своим личным делам. Не привык для этого пользоваться государственной машиной. Извините…

Телеграмма для Строкова пришла на станцию после обеда. Сайда, даже не закончив приема, бросила наушники и побежала его искать. Еще бы, такая радость! Телеграмма от сына, зовет приехать. Но Строкова нигде не было.