Убей, укради, предай - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замигал селектор, и секретарша генерального подчеркнуто вежливо (плохой признак) попросила Турецкого немедленно прибыть для доклада (очень плохой признак).
– Что по делу Чеботарева? – Генеральный действительно был не в настроении. – Меня торопят из Администрации президента, у вас есть уже рабочая версия покушения?
– Версий несколько, – осторожно начал Турецкий. – Одна из них политическая. Возможно, причиной покушения был передел власти в «Еди…».
– И кто, по-вашему, за этим стоит?! – взвился генеральный, дернув себя за галстук. – Пичугин?!
– Очевидно. Его протеже…
– Да чем вы вообще занимаетесь?! – Генеральный забегал кругами вокруг Турецкого. – Ваша задача не переваривать сплетни и сознательно нагнетаемые инсинуации вокруг «Единения», а искать убийцу и заказчика! Оставьте Пичугина в покое. Не хватало еще, чтобы Генпрокуратуру обвинили в том, что она пытается внести раскол в политическое движение. Другие версии у вас есть?
– Есть.
– Ну так идите и работайте! И не вздумайте, Александр Борисович, предпринимать никаких действий против Пичугина без моей санкции, ясно? А то с вас станется!
Ах так?! Так, значит?! Турецкий, вернувшись в кабинет, минут пять с остервенением избивал бит-боя. Потом нарисовал маркером у него на лбу большую букву "Г" и избивал еще минут пять.
Ладно. Для звонка Пичугину санкция уж точно не нужна.
Потратив на поиски Пичугина добрых полчаса, Турецкий, дозвонившись, не стал ходить вокруг да около, а спросил в лоб:
– Кто у вас враги в «Единении», господин Пичугин? Мне кажется, вас хотят подставить.
– Как?!
– Пока не знаю. Дайте мне хотя бы одну фамилию, а я размотаю все остальное.
Не долго думая, Пичугин назвал некоего Бергольца, ответственного секретаря и правую руку Чеботарева.
Следующий час Турецкий вычислял этого Бергольца и, вычислив, потребовал немедленной встречи. Но тот мгновенно наложил полные штаны и запричитал: «Пичугин – это страшно, Пичугин против Чеботарева – это совсем страшно. Никто вам ничего не скажет, если я не сказал».
– Вы что, в «Единении» самый отважный и самый честный?
Бергольц скромно промолчал.
– Козлы! – Турецкий в сердцах бросил трубку. – Бред какой-то! И эти уроды – элита страны?! Это они собираются выиграть выборы и вести нас к светлому будущему?!
Короче, враги у Пичугина хлипкие и забитые. Убивать на них время жалко, потому как бесполезно. Значит, надо трясти друзей. А кто у нас друзья?
Например, Романов.
Но Романов позвонил сам:
– Александр Борисович, слышал, вы желаете со мной поговорить…
– Желаю.
– Так приезжайте, скажем, сегодня часиков в шесть-семь. Эти врачи с их предписаниями, вы не представляете, как они меня утомили. Вам, кстати, удобно в шесть?
– Удобно.
Отчего же неудобно? Что же еще делать «важняку» после работы? Работать, разумеется.
13 сентября, 18.30
Романов жил в Серебряном Бору в двухэтажном особняке несколько вычурной архитектуры с башенками, балкончиками, разновеликими и разной формы окнами и мраморными львами на крыльце. Естественно, этот шедевр зодчества окружал высоченный забор, а между забором и домом располагалась живописная ярко-зеленая лужайка с причудливо подстриженными кустиками, маленьким декоративным бассейном и увитой виноградом беседкой-павильоном, в которой Витольд Осипович и поджидал Турецкого.
– Какой чудный вечер, не правда ли? – Романов был одет по-домашнему: белый пуловер поверх зеленоватого гольфа, белые брюки, белые мягкие туфли. Он восседал в глубоком плетеном кресле и весь светился здоровьем и довольством. – Аперитив до ужина?
Турецкий уселся в точно такое же кресло, с наслаждением вытянул ноги, хотя на работе только и делал, что сидел (ну разве что к генеральному сбегал), слегка распустил галстук, потом и вовсе снял, сунув в карман пиджака, сделал заказ:
– Чай с ромом.
Почему чай? Почему с ромом? Вырвалось как-то само собой, как говорится из глубин подсознания. Может, повыпендриваться захотелось? Скорей всего.
– Чай с ромом Александру Борисовичу! – отчего-то придя в бурный восторг, взвизгнул хозяин.
И через пять минут чай принесли – янтарно-прозрачный, в пиале, с острым запахом рома и еще чего-то сладковато-пряного.
– Превосходно! – честно оценил напиток Турецкий, сделав первый глоток. Как ни парадоксально, но это было именно то, чего ему сейчас не хватало. Комки, клубки, пучки и переплетения нервов, из которых он на данный момент состоял процентов на девяносто, как-то сами собой начали распутываться, разматываться, растягиваться и распрямляться. А главное, совершенно расхотелось разговаривать о делах.
Улыбчивая тетенька в черном, с крахмальной наколкой в волосах, прямо как у гувернанток конца прошлого века, принесла графин водки и осетрину, запеченную на углях. Турецкий при виде водки запротестовал было, но Романов его успокоил:
– Чисто символически, для аппетита, – и действительно налил буквально граммов по десять. – Я и сам небольшой любитель.
Ел он заразительно: причмокивая, похрустывая зеленым огурчиком, похваливая, прикрывая от удовольствия глаза. В результате Турецкий, который совсем не ужинать сюда приехал, как-то незаметно для себя умял два солидных куска.
За осетриной последовал кофе с армянским коньяком и сигарами. И «важняк» уже морально готовил себя к тому, что ужин закончится в лучшем случае очередным туманным предложением материально-технической поддержки, а в худшем – банальной взяткой. Потому разговор начинать не торопился, Романов позвал – пусть сам и начинает.
Витольд Осипович начал, только когда убрали со стола.
– Я слышал, вы интересуетесь мотивами покушения? – пожевывая незажженную сигару (курить временно врачи запретили), поинтересовался он.
– Где слышали? – в свою очередь спросил Турецкий. Реплика была, конечно, вполне идиотская, но, с другой стороны, каков вопрос…
Романов его вопрос проигнорировал:
– И еще слышал, что вы с вашим американским коллегой всерьез обсуждаете причастность Чеботарева к банковскому скандалу. Вы зря теряете драгоценное время.
– Если бы у нас был более весомый мотив, возможно, мы отрабатывали бы его, – деланно обиделся Турецкий.
– Этот скандал вообще от начала до конца высосан из пальца. Образовался из воздуха. Пшик! – Романов в виде иллюстрации очертил в воздухе шар и проткнул его пальцем. – Кому он был выгоден или, говоря проще, кто его заказал? Сейчас много версий: американские республиканцы, например, или обиженные западные банки, или наши политики, метящие в президентское кресло. И ни одна из этих версий, по сути, не имеет права на существование. Как и мнение о том, что заказчики уж точно в нем не замешаны. К величайшему нашему с вами, как истинных, истинных – я подчеркиваю – патриотов, сожалению, заказчика у этого скандала не было.
– То есть как это?! – оторопел Туреций.
– Рано или поздно он должен был разразиться, поскольку является выражением глубинной несовместимости экономики Запада, строящейся на законах, и псевдоэкономики России, основанной на «понятиях».
– Конфликт культур, конфликт менталитетов.
– Вот именно. Они не способны понять нас, а мы не можем понять их. Они думают, что у нас каждый второй бандит и преступник, ибо не платит налогов, и не способны уяснить, что в наших условиях черным налом пользуются все, а не только наркоторговцы…
Романов умолк, видимо считая, что эта его мини-лекция наконец расставила все по местам и отныне проблемы у следствия исчезнут сами собой. Но, видя, что Турецкий не воспылал должным энтузиазмом, счел все-таки нужным продолжить:
– И насчет Пичугина вы, пожалуй, погорячились. Он ведь развивал вам свою теорию о стеклянном доме и камнях? Я в этом не сомневался. Так вот он, в отличие от многих, действительно в жизни ею руководствуется.
«Откуда такая осведомленность? – недоумевал Турецкий. – У него что, от контузии развились телепатические способности и он, пока жевал, выкачал из моих мозгов все, что там было? Надо какие-нибудь витамины попринимать, что ли…»
Романов уже открыл рот для извержения следующего совета, но амбал референт преподнес ему сотовый:
– От президента.
Витольд Осипович жестом попросил у Турецкого извинения и принялся увещевать в трубку:
– Да не волнуйтесь вы так, я уже все продумал. Да. Передайте, все будет нормально. Да. Завтра. Да. До Совбеза все успеем. Да. – Тяжко вздохнув, он вернул телефон амбалу референту и воззрился на Турецкого: – А у вас, Александр Борисович, что-то нездоровый цвет лица. Надо, батенька, больше гулять на свежем воздухе, витамины, что ли, попринимать… А хотите проконсультироваться у моего личного врача?
«Ну это уже вообще за рамками понимания!!!»
– Увольте. Вы мне в прошлый раз не объяснили, на какой ниве трудитесь и какие у вас совместные интересы с Чеботаревым? – спросил Турецкий вслух, хотя мог бы, наверное, и не утомлять органы речи.
