Жизнь в мелкий цветочек - Марта Кетро

И так каждое утро. Нехорошо, конечно. Но мне потом очень стыдно, и, съев, я всякий раз извиняюсь.

— Прости, — говорю, — животное, но я гораздо крупнее, а справедливости, ты же знаешь, не существует.

Сгущёнка — сильный психоделик.

Проснулась недавно, взвесилась, а там уже пятьдесят. Ура, думаю. Нашла в холодильнике банку, сделала две дырки и высосала сгущёнку, ну а что.

Потом, конечно, пить захотела, а чай кончился. Пошла в ванную, которая и туалет, заварку вытряхнуть.

И тут.

Вот ничего особенного: в коридоре за дверью упала бамбуковая подставка для вышивания, в высшей степени антикварная вещица, в сложенном виде метр двадцать где-то. Дверь, естественно, стала закрываться.

Но я вдруг думаю: а что, если бы эта штука сдвинула шпингалет и заперла меня? Что бы я стала делать?

(Тем временем отнесла чайник, запихнула подставку на место.) Ясное дело, пришлось бы выбираться через окошко, отделяющее ванную от кухни, с той стороны холодильник, слезать было бы удобно. А залезать?

Короче, подтянуться на руках с бортика ванны я не смогла.

Поэтому сбегала в коридор, взяла табуретку, поставила на дно ванны и снова попробовала.

В принципе нормально.

Кошки пришли посмотреть, как я вишу, с разных сторон. Кот смотрел на пятки, дрыгающиеся в складках длинной зелёной юбки, кошка — на красное личико в кудрях.

А мне только последний рывок сделать, холодильник — вот он, и тут меня пронзает мысль о тщете всего сущего. Ведь если бы меня заперли, я бы не смогла сбегать за табуреткой! Значит, придётся качать руки.

Слезла обратно, грудная клетка немного побаливала.

Кошки отчётливо пожали плечами и разошлись.

В моей жизни появился соседский котик. Он блондин с голубыми глазами и, конечно, глух, как пень. К тому же ему четырнадцать лет, и нос расцарапан, потому что часто промахивается, охотясь с холодильника. И я ужасно рада, что такое сокровище живёт в двух шагах, и можно каждый день приходить, чесать ему шейку и между ушами, насыпать какую-то мерзость в мисочку и чистить лоток, пока хозяин где-то скачет. Кот, кстати, тоже скачет, очень высоко, несмотря на возраст. Напрасно я боялась, что он случайно сдохнет у меня на руках от старости. Особенно испугалась в первый визит, когда открыла дверь, а навстречу никто не бросился с воплями. Только через пару страшных минут сообразила, что глухой кот меня, естественно, не слышит, а воздух я сотрясаю гораздо меньше, чем его двухметровый хозяин. Включила свет, и он прилетел как моль.

Одна беда, кот, видать, приучен к грубым ласкам крупного мужчины — зубами прихватить, по морде огрести и всякое такое, и я его решительно не удовлетворяю. Скучает, плохо ест, подставляет шейку (раз уж больше я ни на что не способна), но иногда всё-таки не выдерживает, кусается, а потом подпрыгивает передо мной на полметра белым чёртом, как бы говоря: «Накажи меня! скорей! скорей!» А я, как дура, пожимаю плечами и ухожу. Вот папка приедет и поколотит тебя, маленький извращенец, а я не по этим делам. Кот его очень ждёт и каждый день гадит у ботинка, чтобы, если вдруг сегодня вернётся, наверняка получить своё.

Видела сегодня очаровательное: прелестный чёрно-белый котик поймал и задушил прелестную белую голубку. Но не успела я насладиться угасанием трепета крыльев, как от гаражей отделилась толпа восточных мужчин и с гортанным клекотом кинулась спасать птичку. Отняли, конечно, варвары. Досматривать не стала, но надеюсь, кота не прибили в приступе милосердия.

Три часа дня, а я и не думаю вылезать из постели, пригревшись под ноутбуком. Гамлет бедует без завтрака, тщательно следя, чтобы его печальная попа находилась в поле моего зрения. Девочка-кошка пристроилась справа: села ровно, лапка к лапке, иногда только наклоняется и поддевает носом мою руку с мышкой.

Они такие прекрасные, что иногда стоит их не кормить ради одной этой сцены.

Но я не выдерживаю, иду на кухню. Гамлет бежит следом и, пока я режу сердце на одном столе, сидит на другом и пытается мордой потереться об локоть, мелькающий перед ним. Поскольку именно в этой руке у меня нож, возникает ощущение, что кот решил увеличить свою порцию за счёт обрезков моих пальчиков.

Допустим, я лезу к своей кошке с бумажным бантиком на верёвочке. Она сначала молча смотрит на меня круглыми желтыми глазами: «Ты обезумела, мамочка?» Потом из вежливости пару раз лупит по нему лапой. Я очень радуюсь и начинаю настойчиво совать бантик ей в рожу. Кошка некоторое время терпит, потом молниеносным движением рвёт его в клочья. Я прихожу в восторг — моя киска любит бантик! — и тут же делаю новый. Она забирается на диван и оттуда на меня поглядывает. В конце концов оказывается, что кошка свила гнездо в одеяле и задремала, а я уже минут десять ползаю по полу на четвереньках и тупо играю со своим бантиком сама.

Всему, что знаю о кокетстве, я научилась у этой кошки.

Разные мужчины пытались затащить меня в постель, но ни один из них не был так настойчив на протяжении многих лет, как мой кот. Он терпеть не может, когда я перемещаюсь по дому без толку, искренне считая, что место женщины — в кровати. И ещё на кухне. Но там нужно проследить, чтобы она не испортила мясо тепловой обработкой и специями, не осквернила масло и сыр хлебом, и не налила кефир и молоко в узкие стаканы, в которые морда не влезает. Ей разрешается разморозить телячье сердце и открыть консервы. Ещё женщина имеет право дважды в сутки почистить зубы, чтобы можно было слизать пасту. И всё, и сразу в постель.

Существует примета: если второго декабря сурок услышит свой храп, зима продлится ещё четыре месяца. Мой сон потревожил неприятный звук, и я, просыпаясь, пыталась определить, кто испортил тишину, кого бы пнуть. Для мужа слишком высоко, для кошки, наоборот, низковато — она обычно просто свистит носом. Я повернула голову, и звук пропал — ну да, это храпел сурок. Какой стыд, боже мой, я не леди.

Переживать из-за собственного несовершенства даже приятно, если поблизости есть человек, который твои недостатки почитает за достоинства.

Например, меня беспокоит, что я такая вялая и незатейливая, задору мало, сплю днём, не сплю ночью. И вот вылезаю из постели ближе к ужину и бреду на кухню, виноватая вся. А там Дима чего-то делает. И говорит:

— У нас соседи буйные завелись, и справа, и слева. Ругаются постоянно, мне всё слышно, аж тяжело стало. Тогда я пошел в комнату на тебя посмотреть, а ты там тихо спишь с кошками, голая. Как же хорошо-то!

А я как раз подумала, до чего здорово жить с человеком, которому от жены только и надо, чтобы тихая, голая и в кошках.

Вчера позвонила Диме и деловито попросила:

— Принеси, пожалуйста, такое сверло, чтобы можно было просверлить в черепе кошки несколько дырочек толщиной в миллиметр, и одну — миллиметра три.

Дима:

— Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказала.

— Принеси такое сверло… — На середине фразы я поняла, что просьба звучит несколько странно, и, договорив, с любопытством стала ждать реакции. Дима очень ровным голосом ответил вот что:

— Уточни, какую из наших кошек ты хочешь просверлить.

Вообще я хотела керамическую. Но его выдержка заслуживает уважения.

Суть проблемы такова: подруга подарила мне голубоглазую кошку из шамота, и чем больше я на неё смотрела, тем больше хотела овладеть ею всецело. Ум у меня практический, поэтому «владеть» значит «пользоваться», и я решила, что нужно сделать из неё подставку под ароматические палочки. И сделала (раньше я уже поступала так с маленькими фигурками китайских монахов, сейчас мечтаю просверлить череп аутентичному бюстику Сократа, но мне не разрешают). Вообще это многое объясняет. Всем, кто мне нравится, имеет смысл завести титановые каски.

Муж увидел у меня на столе дурацкое серебряное колечко с пальмой.

— Откуда? — спрашивает.

— Бог весть, мне всё время что-то дарят, я уже и не отбрыкиваюсь.

Ничего не ответил супруг мой и господин, но вчера, подметая, нашла я колечко под шкафом, измятое и, я бы даже сказала, варварски растоптанное.

Весь день искала свой новый кулон, который подарила питерская художница. Когда она спросила, какой амулет сделать, ответила горестно: «Чтобы наконец-то повезло в любви». Мне вообще грех жаловаться, но сейчас такие дни, когда самые честные замужние женщины тоскуют, вяжут ведьмины лестницы и пекут приворотные булочки. Просто ночи слишком тёмные и похолодало.

И вот она сделала диковинный «Трамвай любви», на серебряной пластинке, изображающей вагончик, были выбиты не только Он и Она, но и Водитель трамвая. Я увидела намек на тройственные союзы, которые мне, теоретически, симпатичны, но на практике ужасно утомительны. На самом деле женщине, спящей между котом и мужем, любовник без надобности. Но отчего бы и не помечтать.