Искатель. 1981. Выпуск №3 - Виктор Вучетич

— Здравствуйте, Борис Григорьевич, — вежливо сказал он. — Давно не слышал вашего голоса.

— Не лгите, вы слышали его десять минут назад, — сказал Веденский. — Но не будем напрасно спорить. Семен Павлович, я ожидаю, что вы объясните нам смысл своих бессмысленных действий. Для чего вы заперлись в грузовом трюме? На каком основании вывели из строя два дорогостоящих механизма и нарушили герметичность обзорно-смотровой палубы? Как могли осмелиться поднять оружие против ваших товарищей, с риском для жизни пытавшихся вам помешать? Наконец, почему вы не откликаетесь, когда к вам обращается старший по званию? Что означают все эти неслыханные нарушения устава и дисциплины? Я требую объяснений.

— Вероятно, Борис Григорьевич, — коротко сказал Быковец, — они означают, что я действительно помешался. Моими помыслами овладели демоны зла, и я решил уничтожить груз. Надеюсь, вас удовлетворило мое объяснение?

— Не лгите, — внушительно произнес Веденский. — Перед тем как связаться с вами, я консультировался у специалистов. Врачи утверждают, что состояние вашего физического и психического здоровья не вызывает у них ни малейших сомнений. Вы здоровы как бык, Семен Павлович, и учтите: это зафиксировано в соответствующем документе. Почему вы молчите?

— Со специалистами спорить трудно. Но я уже высказался.

— Мне кажется, вы просто забыли, кто вы такой, — продолжал Веденский — Вы штурман, Семен Павлович. Вас шесть лет обучали тонкому искусству доставлять груз точно по адресу. Планета тратила на вас время, силы и средства. Но чем вы платите за добро? Что вы делаете вместо благодарности? Что делаете вы на складе, да к тому же еще и с оружием?.. Отвечайте, я вам приказываю!..

— Прошу вас, не расходуйте энергию попусту, — сказал Быковец. — Я решил уничтожить все, что смогу, и не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Извините, Борис Григорьевич, я сейчас занят.

— Вас будут судить, — произнес Веденский.

— Пусть, — сказал Быковец, — Только не пытайтесь подослать ко мне роботов. Здесь хороший обзор, и я вооружен.

Телекамера опять омертвела. Вероятно, рубка временно отключилась. Из динамика уже не слышалось ни речи, ни приглушенных голосов, ни даже обычных шумов, тресков и шорохов.

Значит, война объявлена обеими сторонами. Но, чтобы спокойно работать, нужно обеспечить себе тылы.

Быковец опять пошел в глубину склада, зорко вглядываясь вперед. Нигде никакого движения. Вероятно, стража действительно отсиживается за стенкой.

Он шагал мимо ящиков, наполненных обугленной пылью. Порядок безнадежно нарушен. Когда он пришел сюда, все стояло по струночке, как уложили еще в порту роботы-грузчики — те самые, что сейчас охраняют реактор. Любопытная операция — загрузка транспорта на Линоре. Порт выглядит так, словно ты оказался дома. Все оборудование и впрямь изготовлено на Земле. Земля поставляет его линорцам в обмен на желтые семена. Тонкое искусство торговли, уже освоенное в деталях инициативными и способными учениками…

Во второй раз за сегодняшний день Быковец поравнялся с тамбуром. Свернул из главного коридора, подошел к люку, потянул дверь. Дверь не поддалась. Он смотрел на нее в недоумении — отчетливо помнил, что не запирал ее, когда уходил. Он сильнее подергал дверь. Она не поддавалась. Тогда он достал ключ из нагрудного кармана, вставил в замочную скважину.

Ключ не поворачивался.

Дверь не открывалась.

Итак, события начинались. Он ушел отсюда полчаса назад. Что могло случиться за полчаса?

Ничего не могло случиться, но дверь не открывалась.

Быковец постоял еще минуту, бессмысленно пялясь на дверь. Так бывает, когда открыт внешний люк. Например, если какой-то корабль причалил снаружи к тамбуру. Но за бортом «Люцифера» нет ничего — ни космолетов, ни станций. Там пустота, и до Земли долгие световые годы.

Не стоит терять времени. Дверь каким-то образом заклинило, ну и что? Сейчас неподходящий момент для решения ребусов. Важнее проверить обеспеченность тыла. Быковец быстрым шагом направился дальше.

Ряды контейнеров уплывали назад. «Кобальт», «Хлопок», «Шерсть»… «Спирт», «Бумага»…

Вот и конец коридора. Обшитые толстым титаном створки, естественно, заперты наглухо. Тишина и недвижность. Ни единого робота по эту сторону. Все они скрываются за бронированной дверью. Да, Веденский и K° знают свое дело. Они знают свое дело, мы будем делать свое…

Если кто-нибудь вдруг распахнет эти крепостные ворота и напустит оттуда роботов, то ничего не стоит перестрелять их поодиночке. Против беззвучных молний бесполезна их компьютерная сверхреакция. А поскольку Веденский, несмотря на свои слова, наверняка считает Быковца сумасшедшим, то он больше всего боится нападения на реакторный зал. Конечно, никто не хочет взлететь на воздух — если можно сказать так о корабле, плавающем в пустоте. Вот чего они опасаются. Пусть.

Быковец постоял немного, прислушиваясь. За массивными створками было тихо. Он повернулся и двинулся в обратный путь. Ладно. Люк не может открыться беззвучно. Быковец шагал медленно, вслушиваясь в тишину трюма. Его мышцы наслаждались прогулкой после монотонной работы портового автомата. Снять контейнер — поставить на пол — надавить запор — потянуть спуск…

Он миновал закрытый вход воздушного шлюза и приблизился к ящикам с золой. Час потехи окончен, время приниматься за дело. Поставил на пол новый контейнер, надавил запор — и вдруг почувствовал, что сзади кто-то на него смотрит. Этого не могло быть. Смотреть на него могли только из изувеченной телекамеры, но нет еще человека, который среагировал бы на взгляд, прошедший через электронные преобразователи.

Быковец медленно обернулся.

Позади него на пустом ящике, в стороне, недалеко от входа в трюм, сидел командир танкера Петр Алексеевич Пичугин, одетый в легкий скафандр с отброшенным на спину шлемом. Массивный подбородок опирался на руки, упертые локтями в колени.

Минуту они молча смотрели друг на друга.

— Ну, как ты здесь, Сеня? — сказал Пичугин, выпрямляясь. — Подойди-ка, поговорим. Только спрячь, будь добр, свою пушку.

Быковец опустил лучемет.

— Как вы сюда попали?

— Как попал — это мое дело, — отозвался Пичугин. — Давай лучше вместе подумаем, как нам выбраться из этого положения. Присаживайся, правды в ногах нет.

Быковец приблизился, опустил крышку ближайшего ящика, сел.

— Я не собираюсь тебя пугать, — сказал Пичугин. — Мы взрослые люди, Сеня, и сами отвечаем за свои поступки. Что тебя ждет, ты знаешь лучше меня. Но я тебя понимаю.

Быковец ничего не сказал.

— Собственно, ты можешь не объяснять, — продолжал Пичугин. — Естественно, мои навигаторы — а фантазия у них убогая — убеждены, что ты помешался. Я с ними не спорил. Только не вздумай, что я оправдываю твое поведение.